Большая Игра (СИ) - Беляев Михаил. Страница 23

Девушка вздрогнула, тяжело выдыхая. С ней проделывали множество неприятных операций, топили в какой-то воде, брали образцы кожи, волос, крови, слюны, и еще много чего, о чем вспоминать не хотелось. Из ее поясницы взяли образец спинномозговой жидкости, а в основание черепа ввели какой-то предмет, здорово напоминавший имплантат — в шее билась тупая боль, усиливавшаяся от малейшего движения. Ей было некомфортно находиться не то, что в капсуле — в самом теле, будто над ним надругались. Хотелось быстрее забиться в какую-нибудь ванную, или душевую, и смыть с себя все это позорное, мерзкое…

— Рин, все хорошо, постарайся успокоиться, последний тест остался, — сверху снова донесся голос Чуйкова, рядом с ним были слышны голоса Киры и Кузнецова. — Постарайся максимально успокоиться, представь что-нибудь нейтральное. Нам важно стабильное состояние мозга. Обещаю, в этот раз больно не будет…

— Легко сказать — успокоиться, — пробормотала она, покусывая губу. Все тело было напряжено в ожидании новой пытки, и все-таки девушка закрыла глаза и как могла, постаралась представить что-то спокойное. В голову шла только ее спальня, новая, чистая, спокойная. Мягкая подушка, теплое одеяло — как бы она хотела поскорее попасть в тот дом и, закутавшись в одеяло, забиться куда-нибудь в угол! И чтобы ее никто не дергал, не просил потерпеть очередную процедуру, напрячься или сосредоточиться, или расслабиться…

Отчего-то она почувствовала уныние. Такое тяжелое, тоскливое. Одна… сейчас, беззащитная и несчастная, в какой-то чертовой капсуле глубоко под землей, среди чужих людей, причинявших ей боль, ей было безумно, до жути одиноко. Очень хотелось тепла, материнского, которого она уже так давно не знала.… Сейчас она чувствовала себя не тем борцом, который должен был выживать, во что бы то ни стало, а всего лишь девочкой, одинокой и брошенной всеми.

— Всё, последний тест закончен. Рин, мы тебе очень благодарны, можешь возвращаться, — на этот раз вместо профессора с ней разговаривала Кира. Рин коротко и тихо ответила ей: — Хорошо…

Да, она станет машиной. В их руках она станет таким же механизмом, как Алголь. Алголь? Он же прошел через все это, неужели он тоже, так же как и она, чувствовал себя сначала? И вот что с ним стало… у него тоже никого не было?.. Что же с ним проделали, что сделало его таким?

На секунду ей стало жаль его. И саму себя — больше всех. Как жестоко…

Оказывается, все это время ложемент скользил обратно вверх. Его движение даже не ощущалось, только в какую-то секунду белое пространство перед глазами разрезала щель двери, на глазах превращавшаяся в большой проем. А впереди ее ждала уже знакомая раздевалка.

Одевалась она неторопливо, будто заново привыкала к своей одежде, к ее запаху, ощущению её на теле. А снаружи ее уже ждали Чуйков и Кира — ученый сидел в кресле, что-то выстукивая на клавиатуре, а женщина задумчиво прохаживалась взад-вперед около стола — похоже, она волновалась. Едва Рин ступила на пол лаборатории, она тут же замерла: — С возвращением!

А… — все еще немного дрожа, девушка кивнула. Говорить ничего не хотелось.

— Что ж, поздравляю, госпожа Масами, — оторвавшись, наконец, от терминала, Чуйков развернулся в кресле и улыбнулся: — На сегодня с тестами всё, мы с тобой прекрасно поработали, взяли даже больше, чем планировали. Всегда бы так работать!

Она вздрогнула — уж кто-кто, а она точно знала, что так работать больше не хочет.

— Рин, все в порядке? — чуть нахмурившись, Кира подошла к ней и положила ладонь на плечо. Девушка снова кивнула, стараясь не смотреть ей в лицо.

— Ладно, поговорим об итогах, — продолжил Чуйков и снял очки, протирая уставшие глаза: — Надеюсь, карточка у тебя с собой?

Девушка пошарила по карманам и вытащила ключ-карту, которую ей накануне презентовал Николай. Ученый удовлетворенно кивнул и продолжил: — теперь с ее помощью ты можешь проходить в лабораторию, то есть сюда, и еще во многие места, куда тебе дан допуск. То есть, практически везде. Все полученные данные мы сейчас обрабатываем, часть из них занесена на твою карту. И кстати поздравляю, у тебя очень хорошая кровь — первая группа, резус положительный. Универсальный донор с хорошей приемистостью к проциту.

— Спасибо, — повертев в руках карточку, Рин кивнула и убрала ее обратно. О группе крови она уже знала, но остальное — понимать бы еще, о чем он говорит. Приемистость?

— И по поводу всех анализов — не бойся, это основные пробы, они берутся раз в жизни, больше тебе такой боли не причинят, — казалось, старичок чувствовал свою вину. Когда ее крик вспорол мягкую тишину лаборатории, все ученые переполошились, хотя такая реакция была вполне ожидаемой. Испортить потенциального ретранслятора было бы непростительной потерей. Впрочем, его слова сняли часть груза с души. Голова легонько закружилась — видимо, сказывался вживленный в основание черепа кусочек металла — она явственно ощущала его, будто он был размером с орех и постоянно ворочался из стороны в сторону.

— Рин, еще тебе вживили чип, с помощью которого мы сможем замерять данные о работе твоего мозга, — стоявшая рядом с ней Кира обошла девушку сзади и осторожно отогнула воротник ее рубашки, обнажая маленькую металлическую пластинку с двумя гладкими полированными лапками, торчавшую над вторым шейным позвонком: — Поначалу будет больно, но скоро все должно пройти. Через какое-то время его уберут, но пока без него не обойтись. Если боль не будет проходить, принимай болеутоляющие, у тебя в аптечке их должно быть достаточно.

— И еще постарайся не трогать его, — согласно покивал Чуйков, водружая очки на нос. — Осторожнее с расческой и когда моешься, пока он не прижился, лучше его не сдвигать лишний раз. Будет кровоточить — сразу же звони врачу. Тебе ведь уже выдали мобильный? Номер должен быть в записной книжке.

Рин снова коротко кивнула, морщась от боли. Мобильник спокойно лежал в кармане, благо много места не занимал и пока не причинял неудобств.

— Вот и славно, — подытожил он, улыбаясь: — На сегодня у нас всё, Кира Юрьевна проводит тебя в столовую — теперь ты в её распоряжении, а мы пока займемся изучением полученных данных. Завтра — здесь же в это же время.

Взяв Рин за руку, Кира улыбнулась ей: — Надеюсь, ты проголодалась?

Девушка уже открыла рот, чтобы ответить ей, но внезапно свет мигнул, а тишину лаборатории, нарушаемую лишь шелестом клавиш, вспорола загремевшая по всем коридорам сирена тревоги. Все замерли, уставившись наверх — тревожная сирена могла возвещать только об одном.

Кира, крепко сжав взмокшую ладошку Рин, обернулась к ученым: — Нападение! На нас напали!

***

Она бежала что есть сил, едва поспевая за Кирой — женщина тянула ее за собой, безошибочно сворачивая на развилках и перекрестках узких коридоров. Где-то вдали сквозь вой сирены слышался топот ног и чьи-то голоса, но за очередным поворотом они затихали. От бега боль в шее усилилась стократно, кроме того в душе билась тревога — что же все-таки произошло, кто на них напал? Неужели ретранслятор?

Замешкавшись на очередном повороте, Рин запнулась — и растянулась на полу. Кира, выпустив ее руку, побежала дальше: — Не отставай, Рин! За мной!

Шипя от боли, девушка встала на ноги и побежала за ней, стараясь не упустить женщину из виду — ринувшись следом за Кирой за поворот, она с разлету врезалась в какого-то ученого.

— Извините! — потерев ушибленное плечо, девушка не обратила на него внимания и побежала дальше — кажется, ученый развернулся и что-то ответил ей, и что-то легонько коснулось ее спины, но это ее не волновало — Рин бежала дальше, и за очередным поворотом наконец-то оказалась площадка с лифтом, в котором ее уже ждала Кира.

— Скорее! — едва она вошла в лифт, женщина нажала на несколько кнопок и дверь бесшумно закрылась, оставив снаружи заглушенную сирену: — Нужно успеть в координационный центр! Тебе будет интересно посмотреть на это.

Майор достала свою карту и провела ей по датчику, тут же нажав несколько кнопок — лифт загудел, Рин ощутила, как они начинают двигаться, но не вверх, а куда-то вбок.