Героинщики (ЛП) - Уэлш Ирвин. Страница 120

В глазах Элисон вспыхнул какой-то потусторонний свет. Ее рот скривился в сердитом неповиновении:

- Если это твоя вина, почему это именно я должна переводиться куда-то?

Александр сейчас увидел в ней ту, кем она была на самом деле, - напуганного молодую девушку, но впервые дрогнул от собственного снобизма: она – паразит, из тех ужасных районов. Ему стало стыдно за такие свои мысли. Он даже не сумел придумать достойный ответ. Это было нечестно - он хорошо знал, что пришло время попрощаться. Конечно, он мог воспользоваться властью своей должности и ролью во всем проекте борьбы с болезнью, но понимал, что ее интересует другой вопрос. Пришло время быть честным, показать такую же бездушную прямолинейность, которую она демонстрировала ему все это время, когда рассказывала, что трахается с другими.

- Мы с Таней ... Мы решили попробовать еще раз, ради детей.

Эта новость ошеломила Элисон. Она и сама не знала, почему так, ведь никогда не испытывала ничего особенного к Александру, не надеялась на какие-то длительные отношения. Возможно, она просто не могла поверить его словам, а возможно, что он значил для нее больше, чем ей казалось.

- Очень рада за тебя, - ответила она настолько тактично, насколько позволяли ее актерские способности.

Его страдальческий взгляд свидетельствовал о том, что он ожидал более эмоциональную реакцию.

- Я действительно рада, я именно это имею в виду, - объясняет Элисон, хотя это - опять ложь. - Детям нужны мама и папа, я никогда не собиралась выходить за тебя, Александр, это был просто секс. Мне безразлично.

Фальшивые, несколько высокомерные ее слова глубоко поразили его сердце. Он любил ее, поэтому очень страдал из-за своего решения. - Я не уверен, что теперь мы сможем работать вместе...

- Блядь, ты сейчас меня действительно доставать начинаешь, и это мягко сказано. - горько смеется она. - У меня были плохи дела, у тебя - тоже, мы бы могли в тот вечер заснуть в разных кроватях, но случилось иначе. И теперь наша история закончилась, а еще я совсем не заинтересована в том, чтобы сообщать об этом на весь мир.

- Ладно ... - нерешительно говорит он, чувствуя себя слабым и ничтожным.

Его пассивность просто потрясала ее. Элисон думала сейчас о своей умершей матери, на которую она так и не сумела как следует за это разозлиться. В голове звучали строки классической поэмы Дилана Томаса. В той палате она просто стояла и пялилась на бездыханное тело, такое жалкое и падшее. Мать уже давно превратилась в труп, еще до того, как умерла. Тогда Элисон поняла, что не знает, куда приведет ее жизнь, все ее надежды и идеалы пошатнулись в тот день. Зачем ей нужна работа в совете, эта проклятая чушь с деревьями? Эти вещи превратились сейчас в бессмысленную кучу дерьма, в пустую суету каких-то кретинов, которые на самом деле думают только о себе.

- А знаешь что? Я облегчу тебе жизнь, - говорит она неожиданно низким голосом. - Я уволюсь. Из совета. Меня все это достало!

- Не теряй разума, ты не можешь остаться без работы, Элисон, я не заставляю тебя делать это, - протестует Александр, чувствуя, как его слова безнадежно пропадают в огромной пропасти, которая пролегла между ними.

- Нахуй я вообще с тобой разговариваю? - спрашивает она и выходит из его кабинета, проходит по открытому залу, не смотря на Билла и Кэрол, и громко хлопает дверью.

Она направляется по дубовым коридорам, спускается по мраморной лестнице, проходит через тяжелые двери и оказывается на площади перед городским советом. Элисон идет по Королевской миле, оставляя позади свой дом и чувствуя себя значительно лучше из-за того, что в конце концов она поступила правильно, зная, что нет ничего вечного на земле.

Он был такой жалкий, презрительно думала она. Она раньше тоже такой была, но раньше ее окружали исключительно вялые люди. Возможно, небеса послали ей благословение. Кто его знает.

Ничего нельзя знать наверняка.

Город был прекрасным. Непревзойденным. Конечно, трущобы выглядели ужасно, там не на что посмотреть, но в центре есть абсолютно все. Элисон гуляла по улицам, позволив себе наслаждаться потрясающим видом своего родного города. Свет льется на замок, отчего улицы Старого города сияют серебром. Пожалуй, это - самое прекрасное место на свете. Несравненное. И деревья такие красивые. Нельзя позволить вырубить их.

Элисон идет мимо какой-то помост, где четверо пьяных девушек носятся в стремительном вальсе, кажется, у них девичник, хотя сейчас только утро. Она останавливается и завистливо смотрит, как они плавно двигаются улице, ей хочется знать, почему они так чрезвычайно счастливы. Девушки вдохновляют ее еще раз испытать судьбу, и она входит в случайный бар у самого замка. Еще очень рано, так что бар был почти пустым. Коренастая, полная девушка осуждающе смотрит на нее, но все же подает бокал белого вина. Элисон садится за столик у окна и поднимает выброшенный «Скотсман». Вдруг ей пришла в голову интересная мысль: «Я подцепила старого оборванного Шотландца в ужасном баре. Снова».

Она поглаживает длинную ножку бокала, наполненного жидкостью цвета мочи. Один глоток отвратительной кислятины вызывает у нее тошноту. Второй глоток показался получше, а третий и вовсе удовлетворил ее вкусовые потребности. Она развернула газету и в передовой статье прочитала: Шотландское ведомство и Эдинбургский окружной совет должны прокомментировать своих поспешные действия по борьбе с наисерьезнейшей эпидемией из всех, с которыми приходилось сталкиваться шотландской столице. Отравление наших парковых зон, а значит - нашей истории и культурного наследия, возникает в результате заражения голландских вязов, и эта угроза касается каждого. Эта болезнь уже уничтожила значительное количество деревьев, но ситуация могла бы быть значительно хуже, если бы не были приняты соответствующие меры по спиливанию и сожжении зараженных деревьев.

 Элисон быстро пробежала статью до конца и перешла к письмам от читателей. Один из них поступил от терапевта из центрального района Эдинбурга. Он переживал о растущей чрезвычайными темпами угрозе вируса СПИДа. Здесь она сразу пристально посмотрела на следы от уколов на собственной руке. Вдруг она провела неожиданные параллели: деревья гниют изнутри у Вест-Грантон-роуд, а люди распадаются в своих квартирах. Все это - деяния смерти. Чума. Откуда она берется? За что нам это наказание?

Что с нами будет?

Она выходит из бара и шагает домой. Сильный ветер гуляет по переулкам и улочкам, от него весь город качается, как декорации к какому-то фильму. Удивительно, что город, построенный вокруг каменного замка, может казаться неустойчивым, но сейчас местные скалы украшены разнообразными подпорками и полками, которые должны укрепить их и предотвратить обвал. Она решила срезать путь до Лотиан-роуд и пошла на восток через сады Принцесс-стрит. Она шагает по Лейт-стрит, затем – по Лейт Уок и в конце концов добирается до своей квартиры в Пилриге. Девушка снимает куртку и смотрит на себя в зеркало в ванной. Думает о маме, как они любили встречаться в каком-нибудь кафе за кофе, как хвастались обновками, как сплетничали о соседях или родственниках, как просто обсуждали телепередачи. Она моет руки и вспоминает, что все полотенца бросила в корзину с грязным бельем. Она идет к шкафу, чтобы найти чистых. Вдруг ей бросается в глаза пакетик, спрятанный в глубине полки: сумочка с бритвой Александра. Она открывает ее и достает помазок, бритву и крем. Затем намазывает помазок, проводит им по подбородку, вырисовывая кремом замечательную эспаньолку. Затем она прячет все в пакетик и достает бритву. Обнажает лезвие. Оно выглядит таким светлым и смертоносным в ее руке. Элисон закатывает рукава выше локтя и перерезает вену и артерию. Теплая кровь льется на выложенный плиткой пол.

Мама ...

Это довольно приятно, что вся ее боль покидает ее тело вместе с кровью, будто она лишается какого-то страшного бремени. Она успокаивается и сползает вниз по стене.

Мама ...

Но когда она оказывается на полу, ощущения становятся совсем другими: там много крови. Сначала ее охватывает отвращение, но потом в ее сердце начинает расти отчаянный страх. Ее мысли спутались, он чувствует, что вот-вот потеряет сознание.