Героинщики (ЛП) - Уэлш Ирвин. Страница 20

- Да, - соглашается Рентс, на всякий случай держась подальше от него с банкой.

Он бросает одно пиво и мне, я открываю банку, несмотря на то, что это -

«Теннентз», который я не могу пить, потому что он подходит мне чем-то металлическим. Я снова бухаюсь на мешки.

- Я уже давно о ней мечтал, блядь, - Франко потирает штанины джинсов и дает нам по пенделю. - Видел ее в ебаной «Спираль» в пятницу вечером, с тех пор не могу найти себе покоя! В любом случае, выходные у меня были охуенные. Терял время, был настоящий аншлаг! Даже на блядки сначала не собирался. Сказал себе тогда, что трах - это наименьшая из моих проблем! Но потом передумал, когда срывал с нее одежду, - он ударяет кулаком по дивану, его банка подскакивает и звенит, время снова пить.

Я тоже делаю глоток. Помню ту кроху Крисхолм - обезьянка «в активном поиске». Наш Фрэнк - это точно ее коварная судьба.

- Ты сейчас по лезвию ножа ходишь, рискуешь, Франко, - отвечает Рентс.

- Есть такое дело. Вы - другое дело, дрочите по ночам, мечтая о некой «Пэм», в то время как я жарю Джун весь выходной, - машет он рукой в нашу сторону и вмазывает кулаком себе по ладони. – Держитесь меня, я найду вам потрахаться, вы, засранцы бестолковые!

Я делаю еще глоток этой химии, которая отдает протухшим жидким алюминием.

- Меня вдохновляет твой успех, Фрэнк, - улыбаюсь я, поднимая банку и незаметно выливая ее жалкое содержимое в окно, спрятавшись за шторами. - У меня еще есть планы на сегодня, поэтому я пойду, ребята. Не жди меня, Марк.

Бедный Рентс. Я не просто покинул его с Бэгби, я не дал ему досмотреть фильм на самом интересном месте. Смотреть ебаные фильмы о кунг-фу вместе с Франко - это самая опасная вещь в мире, потому что он всегда хочет повторять удары по героям, отрабатывая их на тебе. Поскольку Рентон теперь тоже живет в этой квартире, то пусть учится не только развлекаться, но и показывать чудеса гостеприимства.

Я бегу увидеться с mama mia и, разумеется, навестить наших добрых соседей, Кока и Дженни. Хотя мне нравится жить отдельно в Банана-Флэтс, я приехал не по маменькиными домашними блюдами. Жизнь в этом месте значительно лучше без этой ебаной глупой пищи. К тому же, мать недавно узнала, что в конце концов получит квартиру в жилищно-строительном кооперативе в южной части города, которую ждала столько лет. Так я совсем ее лишусь! Радостно шагая по Уок-стрит к своему старому «политическому убежищу», я решаю обойти стороной мамино семейное гнездо и сразу пойти в соседний дом. Дженни, одетая в красивую голубую майку и тесные черные леггинсы, приглашает меня войти и указывает на кресло. Звуки «Улицы коронации», мыльной саги о Могадоне, британском добровольном наркотике для идиотов, просачиваются сквозь тонкие стены дома Андерсонов.

Но Саймону достаточно сложно оставаться спокойным, когда вместе с ним на диване сидит Мария. Моя нога настойчиво выбивает какую ритмичную мелодию, пока я тайком разглядываю ее: белокурые волосы девушки заколоты, но челка падает ей на большие синие глаза. Обрамленные длинными ресницами, они буквально кричат: «Кровать» Можно хорошо рассмотреть ее великолепную кожу медового цвета, потому что она одета в коричневое платье с открытой спиной, поэтому я смотрю на ее хрупкую шею и сильные руки, покрытые тонким светлыми волосами. Платье доходит до колен, ногти на ее длинных стройных ногах накрашены золотым лаком. Вдруг я слышу словесную перепалку с маленьким Грантом; она берет журнал и поднимает его так, что я вижу мельком ее белые трусики. Меня будто током пронизывает от этих загорелых на Майорке бедер, я чуть не кончаю прямо там.

- Невыносимо! - Кричит Дейдра с телевизора.

Эти пухлые губы ...

Слава Богу, отвратительный Кок поворачивает ко мне свою морщинистую морду.

- Неплохо было бы выпить. Ты со мной, Дженни?

Я довольно улыбаюсь, когда Дженни, свернувшись в кресле, как огромная кошка, отвечает ему:

- Нет, я останусь дома, посмотрю сериалы. Если пойдешь сам, принеси нам рыбы на ужин.

- А мне - пирог, - радостно пищит малый Грант.

Я смотрю на Марию, которая воткнулась в свой журнал, не обращая ни на кого внимания.

- Неужели чипсов не хочешь? - Спрашивает ее Дженни.

Она отрывает взгляд от журнала. О, эти сладкие надутые губки: я в одном миллиметре от любви, ближе, чем когда-либо.

- Нет.

Кок удивленно поднимает брови, но зовет меня с собой. Мы идем.

- Подростки - бурчит он себе под нос, когда мы выходим из квартиры.

- Да, трудно вам, вообще трудно детей воспитывать, типа. Я и сам таким был, - говорю я ему.

Но моя мать так не считает; ей всегда хотелось, чтобы мы с Карлоттой и Луизой носились домом и крушили все на своем пути.

- Лучше оставайся молодым и одиноким сколько сможешь, - советует Кок. - Не то, чтобы я жалел о чем-то ...

Он говорит это так, будто я никогда не слышал, как он изливает душу в каждом пабе, когда напивается.

- Мария - послушная девочка, ни разу нас не побеспокоила. А малый вообще ничего еще не понимает, - объясняет он.

А ты знаешь, насколько феноменально мне хочется трахнуть твою дочь?

Мы исходим из серого подъезда под ослепительное солнце и шагаем к «Гнедой Лошади» на Хендерсон-стрит. Кок неизбежно начинает болтать о своей жизни, как только выпивает первую рюмку. У него вообще есть только два настроения - трезвый мрачный и пьяный громкий.

- Слышал, что твой дружок, который в футбол играл, имеет дурную славу.

Это ему Диксон донес, бьюсь об заклад. Видимо, у него даже было для этого основание.

- Реб Маклафлин. Мы его называем Вторым Призером, по количеству голов. Да, выпить он любит, даже обожает, - сообщаю я Коку и сразу понимаю, что их с Ребом встреча - это лишь вопрос времени, они точно скоро сойдутся. Я уже вижу, как они сидят вместе в гостинице вниз по улице, травят анекдоты и жалуются на жизнь.

Я чувствую себя несколько неспокойно. Я должен позвонить матери, но могу думать только о наркоте, которую приобрел У Джонни Свона. Рентс заставил меня согласиться подождать пару дней и потом принять героин вдвоем, но он сейчас надолго завис с Бэгби и, наверное, уже психованный следует с ним в паб по улице королевы Шарлотты или где-то по Хай-стрит. Сейчас я хочу избавиться Кока, но так, чтобы он не обиделся, потому что мне хочется поддержать существующую политику открытых для меня двери в доме. Малая Мария - ледяная королева, будет достаточно сложно запустить руку в ее трусики. Но я не теряю надежды, будто гадкий утенок, который одной прекрасной ночью превращается в лебедя и расправляет крылья. Я видел, как вели себя Кэтлин Ричардсон и Лиззи Макинтош, когда встречались с моими ребятами; она должна пройти через все «семь грязных слов», прежде чем наберется от них этих ебаных привычек.

Я вдруг понимаю, что могу пропустить последний паром, поэтому решаю как-то ускорить расставание с Коком.

Мы ходим по пабам по пути к реке, добираемся транспортного кольца. Я не собирался задерживаться так надолго, но мне нужна доза, важнейшая необходимость - прежде всего. В настоящее время Кок уже еле держится на ногах, стоит, едва опираясь на стойку, жалуется, как всегда, на какую-то несправедливость.

Я иду в туалет, уже точно решив для себя, что сейчас воспользуюсь дерьмом, что приобрел у Лебедя. На пути туда я столкнулся с громилой Диксоном, который остановил меня со словами:

- Убери отсюда своего друга, хорошо?

- Но он никому не мешает.

- Он мешает мне. Забери его, на хуй!

- Хорошо, хорошо, подожди минутку, - говорю я и иду к параше.

Этот хуеголовый в конец обнаглел, поэтому я решаю осуществить свой магический ритуал именно в его баре. Мне нужно набраться немного опыта в приготовлении и варении, я могу поспорить, что Рентон уже прочитал все возможные статьи о героине, поэтому будет мне мозг трахать по первому попавшемуся поводу. Он прочитал все, что нашел, а потому будет вести себя так, будто он сам изобрел эту ебаную наркоту. Поэтому я устраиваюсь на унитазе, закрываю дверь и начинаю ритуал: зажигалка, ложка, вата, вода в маленьком контейнере, шприц, игла и - самое главное - героин. Я высыпал не все, и вдруг вспомнил еще кое о чем: снял ремень и закрепил его у себя на руке, как это делал Лебедь. Я застегиваю его на бицепсе, совсем как ремни безопасности в самолете или вертолете. Легко нахожу вену, у таких, как я, они напоминают нефтепровод; я ведь не Рентон с его невидимыми проводами.