Четвертый дракон Амели (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 18

— Что вы!!! — баронесса Дюамель замахала руками. — Ни в коем случае! Для этого будут отдельные испытания. А на этом приеме вы должны показать совсем другие умения. Надеюсь, ваши наряды готовы?

Графиня Моник негодующе хмыкнула, но всё-таки промолчала.

Гости стали прибывать во дворец ближе к вечеру. И по обилию карет, подъезжавших ко крыльцу, было понятно, что прием будет отнюдь не маленьким.

— Ах, ваше высочество, вы, наконец, увидите принца! — волновалась Жюли, укладывая волосы хозяйки в замысловатую прическу.

Амели хмыкнула:

— Принцы бывают непременно прекрасными только в сказках. Может быть, этот окажется чудовищем — не зря же его скрывали столько времени.

— Ох, ваше высочество, — горничная неодобрительно покачала головой, — вы не должны так думать! И я не понимаю, почему вы не хотите надеть на прием ваши восхитительные изумруды. Они бы так подошли к вашему платью!

Она, действительно, предпочла надеть бриллиантовое колье, хотя имела полное право носить драгоценности, дозволенные лишь членам королевской семьи Анагории. Но появиться в изумрудах на приеме, где герцог Ламанский и его сын впервые предстанут в качестве первых лиц государства, показалось ей некорректным. Наверняка, они захотят быть единственными, кто наденут изумрудные знаки отличия в этот вечер.

Впрочем, бриллианты тоже смотрелись роскошно.

Девушки появились в тронном зале уже после того, как он наполнился гостями. Они входили туда по одной — как только распорядитель объявлял их титулы.

К ним было приковано особое внимание, гости — и мужчины, и женщины, — разглядывали их оценивающе, с нескрываемым любопытством.

Последним появился герцог Ламанский в серебристо-зеленом наряде. Гости приветствовали его поклонами и реверансами. Принца с ним не было, и разочарованный вздох прокатился по залу.

Впрочем, обсудить этот факт собравшиеся не успели — заиграла музыка. Открыть танцевальный вечер выпала честь графине де Карильен — именно ее пригласил хозяин дворца. Моник вышла в центр зала, сверкая торжествующей улыбкой.

После того, как главная пара сделала круг, к танцующим присоединились и другие гости.

Амели пригласил высокий статный офицер-кариниец. Он был надежен как скала, но довольно неловок.

— Простите мою неуклюжесть, ваше высочество, — то и дело извинялся он. — Я чаще бываю на поле боя, чем на балах.

Она охотно простила — на ноги он ей не наступал, а всё остальное не имело значения.

В следующем танце она кружилась по залу с элегантным вельможей в напудренном парике. Он мог бы показаться симпатичным, если бы не надменное выражение, словно маска застывшее на его лице.

— Ваше высочество, — обратился он к ней после первого же па, — хочу заверить вас в своем совершеннейшем к вам почтении. Ваша красота ослепительна, и вы заслуживаете короны королевы как никакая другая из присутствующих здесь дам. Но на случай, если его высочество всё-таки решит по-другому, осмелюсь предложить на роль вашего жениха свою скромную кандидатуру. Надеюсь, ваше высочество не сочтет это за дерзость. Мой род достаточно знатен.

Амели чуть наклонила голову, подтверждая, что услышала его предложение. Она не сомневалась, что за время бала он повторит эти слова каждой из невест.

Она не была любительницей столь чинных танцев и, чтобы избежать очередного приглашения, вышла на балкон. Туда же спустя несколько минут пришел и герцог де Тюренн.

— Ваша светлость, как я рада, что вы приехали! Нам столько всего нужно обсудить.

Он поднес палец к губам, давая понять, что и у стен есть уши. Она перешла на шепот:

— Ваша светлость, когда вы отбываете домой?

Старый маг растерянно улыбнулся:

— Должно быть, завтра утром, дитя мое, — как и большинство гостей. Если, конечно, герцог Ламанский не пожелает особо обсудить со мной какие-нибудь вопросы.

— Скажите, ваша светлость, если вдруг до вашего отъезда мы найдем принцессу Вероник, сможете ли вы вывезти ее из дворца?

Он вздрогнул и посмотрел на нее с надеждой.

— Вы нашли ее высочество?

Она покачала головой:

— Еще нет. Но мы отыскали ее след.

Рассказывать подробности было не время и не место. Маг заволновался.

— Всё не так просто, дитя мое! Прошлый раз, когда я уезжал отсюда, моя карета подверглась тщательному осмотру. Насколько я понял, согласно указу герцога, досматривают всех, кто выезжает из дворца.

— О, нет! — Амели пошатнулась. — Что же нам делать?

— Не знаю, ваше высочество, — в голосе старика была слышна горечь. — Я много думал об этом. Я даже поговорил с магом, который ранее обучал принцессу заклинаниям и знает об ее способностях. Я читал в старинных книгах, что есть такое умение — становиться невидимым, и подумал, что, может быть, девочка обладает им. Но нет, это слишком редкий дар — на протяжении нескольких столетий он не проявился ни у кого из анагорийцев.

Амели закашлялась, и де Тюренн легонько похлопал ее по спине.

— Боюсь, ваше высочество, есть только один выход — принцессу нужно как можно быстрее научить читать. Тогда она сможет сообщить нам, что написано в «Подлинной истории Анагории» о гибели ее родителей. Ну, а после этого мы либо доверимся герцогу Ламанскому, либо вынуждены будем сплотиться, чтобы противостоять ему.

Звучало это неутешительно, и Амели было страшно представить, сколько еще недель девочка вынуждена будет провести в холодных погребах, прежде чем Грета сумеет научить ее собирать буквы в слоги, а слоги — в слова.

— Кстати, ваша светлость, вы не знаете, почему герцог Ламанский появился на балу один? Нам говорили, что сегодня мы сможем познакомиться и с принцем.

Старик развел руками:

— Для меня это такая же загадка, как и для вас, ваше высочество.

Музыка смолкла, и они поспешили вернуться в зал. И оказались там как раз вовремя, чтобы услышать, как распорядитель громким голосом объявил:

— Его высочество наследный принц Анагории Армэль!

23. После бала

Наследный принц был высок, красив (его портила разве что чрезмерная бледность) и оказался несколько моложе, чем представляла себе Амели. Внимание всех переключилось на него одного, и в воцарившейся в зале тишине был слышен каждый его шаг. Он подошел к отцу, поприветствовал его едва заметным наклоном головы и огляделся.

По знаку герцога Ламанского снова заиграла музыка. Но никто не начал танцевать. Сейчас на паркет с партнершей должен был выйти именно принц Армэль. Но он не спешил, отыскивая цепким взором своих невест, находившихся в разных концах зала.

Вот он посмотрел на яркую графиню Моник в розовом платье, в рубинах. Вот — на Амели в кремовом наряде с бриллиантами. Вот — на одетую в голубое и сапфиры Констанс. И, наконец, — на Элинор в лиловом платье и александритах.

Придворные застыли, ожидая его решения. Это еще не был выбор невесты, но выбор первой партнерши для танца тоже значил немало. Девушки тоже стояли, не шелохнувшись. Даже Амели почувствовала непонятное волнение.

После минутного размышления принц двинулся в сторону принцессы Лабраденской. Гости зашушукались, должно быть, пытаясь определить, обусловлен ли этот выбор сиюминутно возникшим желанием или более серьезными чувствами.

Констанс присела перед принцем в глубоком реверансе, а потом положила свою тонкую белую руку на его ладонь.

Они смотрелись вместе восхитительно — этого Амели не могла не признать. Оба двигались так грациозно, что, казалось, они порхали не по паркету, а по воздуху — как две прекрасные бабочки. При этом они непринужденно разговаривали, и на их лицах сияли улыбки.

— Он пригласил ее первой лишь потому, что она — дочь короля Лабрадении, — услышала Амели голос Моник у своего уха.

Чтобы посплетничать, графиня де Карильен не поленилась пройти через весь зал.

— Вы — тоже дочь короля, — напомнила Амели. — И Кариния ничуть не менее могущественна, чем Лабрадения.

Моник фыркнула:

— Ах, ваше высочество, не делайте вид, что не понимаете разницы. Между законной и незаконной дочерьми — целая пропасть. Нет, можете мне поверить — на следующий танец он пригласит вас, потом — меня, и только потом — бедняжку Элинор.