Вечность после... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна. Страница 54

Не неважно, каков мой потенциал и насколько талантливы предыдущие работы, моё имя стёрто из профессии. Для меня нет будущего и перспектив. Я порочен тем видом порочности, который, к несчастью, никак не пригоден для пиара.

И мне всё равно. Теперь уже да, плевать на потери, потому что сердце каждое утро напоминает о том, что всё правильно. Сердце, стонущее, волнующееся в предвкушении ЕЁ пробуждения, взгляда Опиума, проникающего в самый центр моей души.

- Я люблю тебя! – шепчу в её губы и чувствую, как они растягиваются в улыбке.

Мы купили дом в Доминиканской республике в деревушке Кабарет на севере острова. Место уникально тем, что помимо песка и традиционных пальм здесь находится национальный парк Эль Чоко, так что живём мы теперь в лесу и на берегу одновременно. Старый дом пришлось разрушить и построить новый. Он получился особенным, хотя нам с Евой было нужно лишь простое и уютное место. Всё дело в проекте – его для нас создал друг, имеющий «особенное отношение к большой любви».

Иногда удивляешься тому, насколько тесен наш необъятный мир: я знаю Алекса с тех пор, как снимал свой первый фильм – он был одним из продюсеров, а Еву с ним познакомила её любимая и единственная подруга Лурдес. Алекс Соболев – её отец.

Теперь у нас много свободного пространства и света - одна стена и даже частично крыша сделаны из стекла. Спальня – особенное место: окна не только в стенах, но и на потолке, поэтому, засыпая, мы с Евой любуемся на звёзды или наблюдаем, как врезаются в наш потолок дождевые капли и солнечные лучи. Ева шутит, что мы можем загорать, не выходя из спальни.

У нас есть бассейн, пусть и небольшой, терраса, собственный пляж и полное отсутствие соседей - идеальное место, именно о таком я когда-то мечтал. Теперь моя мечта сбылась, но главное в ней, конечно же, не дом и не лес, не пляж и не уединение, а женская ладонь, всегда зажатая в моей, единственная во всём мире, которую я не хочу выпускать.

Ева улыбается, ей здесь нравится, и это - самое важное для меня условие.

Жизнь на берегу имеет свои особенности: каждый день мы гуляем вдоль прибоя, держась за руки, мне больше не нужно втискиваться в тесные туфли и узкие брюки, душить себя галстуками и бабочками – я живу в футболках и шортах, редко стригусь, но часто бреюсь – так нравится моей Еве. Она надевает просторные платья и сарафаны, иногда шорты и топы с тонкими лямками. Я обожаю её золотой загар и привычку не носить бельё. Мы этим пользуемся. Часто.

Мать Лурдес, Валерия, написала книгу – необыкновенную историю своей «неправильной» большой любви. Покаялась, раскрыла тайны, поделилась мудростью. Она доверила мне свою рукопись и право быть первым, кто прочтёт её откровение. Ну, после мужа Алекса, героя всей истории, разумеется.

Я сказал ей:

- Лера, твоя книга хороша, а фильм может получиться ещё лучше. Но есть одно «но»!

- Какое? – я слышу в её голосе тревогу.

И мне до боли знакомо это чувство тремора в ожидании того, как люди воспримут твоё творение. Что скажут? Поймут ли?

- Ты не всё рассказала! Утаила самое главное, - стараюсь придать своей критике шутливый тон, чтобы сгладить её восприятие.

- Что?

- Секс. С него всё у вас началось, на нём так много всего завязано, но ты так и не рассказала, каков он в постели.

- Я сказала: он Бог!

- Вот именно, ты просто дала ему оценку. Но для нас, читателей, она не имеет веса. Ты должна убедить, показать, предъявить факты. Писатель, как и режиссёр, рассказывает сценами и образами.

- Да ну тебя! Издеваешься!

- Нет. Книга не похожа на другие, в ней много смысла, идей, чувственности и эмоциональности в ключевых эпизодах, но для популярности нет важного – секса.

- Её же будут читать мои дети, этого не избежать! Нет, нет и нет!

- Лера, секс в хорошей книге, как и в хорошем кино – это искусство. Причём тончайшая и сложнейшая его форма. Найди грань и пройди по ней. Уверен, у тебя получится. В некоторых моментах ты уже это сделала, но рискни пойти дальше, открой больше. Я знаю, ты не скатишься туда, куда не следует, но сказать об этом должна.

Мои слова её убедили. Через месяц я получил более толстую рукопись: и в ней появился не только секс, но и атмосфера. Эта книга теперь рассказывала не просто историю, а жизнь.

- Алекс согласился с твоим мнением. Он вообще всю жизнь считает меня излишне зажатой, - призналась мне Лера.

- Зажатые люди не пишут о своих чувствах книги и не рассказывают так откровенно о своих ошибках и промахах, не боясь быть осуждёнными.

- Я не знаю, боюсь ли. Мне захотелось поговорить с людьми о том, как привычная упорядоченная жизнь может в одночасье закончиться. Как сказанные или несказанные вовремя слова могут изменить всё. Как счастье становится несчастьем из-за глупых, пустячных вещей и событий, нелепых страхов. Я хотела, чтобы люди задумались. Не одна я жила с повязкой на глазах, не только в моём воспитании были ошибки, таких людей тысячи, и мне важно, чтобы они увидели себя со стороны и перестали калечить свои жизни.

- Ты это сделала, Лера. Ты написала стоящую книгу. Её будут читать, поверь. Не всем она понравится, будь к этому готова, не все услышат твои мысли, не все захотят понять, но найдутся те, кому твои слова помогут. Откроют глаза. Чему-то научат.

-О, ты не поверишь! - смеётся. - Алекс тоже решил написать свою историю. Говорит, она сильно будет отличаться от моей!

- Это замечательная идея, обратная сторона медали! Паззл из двух наборов, а сложится трёхмерная картинка!

- Да ну тебя, ладно, пойду. Внуки разбушевались! От Алекса тебе привет.

- Спасибо! И ему от меня!

Мы с ним дружим уже очень долгое время – Алекс не только интересуется кинематографом, но и активно в него инвестирует. Редкий человек с редкой душой. Не так давно он предложил мне партнёрство – учредить собственную киностудию и снимать «достойные» фильмы.

Я отказался. Режиссёрская работа, как и продюсирование, требует полной стопроцентной отдачи. Нет нормированного рабочего графика, нет выходных и отпусков, есть сроки. Между ними – да, жизнь, но каждый проект поглощает тебя полностью и без остатка. Сегодня я не могу себе это позволить – у меня есть моя Ева, я нужен ей каждую минуту, и ничего важнее быть не может.

Ничто не происходит просто так – моя карьера режиссёра окончилась, не успев начаться, это был удар, но сам я не скоро бы понял и вряд ли бы вовремя остановился, осознав, что нужен Еве. Больше и чаще, чем редкими ночами и в перерывах между съемками.

У меня теперь другая жизнь: ответственность за самого дорогого и близкого человека, любимую женщину. Она особенная, не такая как все, и отношение моё к ней, как и наша жизнь – особенные.

У нас есть проблема, которая омрачает наши дни - доверие.

Иногда Ева крепко сжимает мою руку и спрашивает:

- Ты не уйдёшь?

И я знаю, что она не имеет в виду кровать, комнату, дом или этот день. Она говорит о своей жизни. И этот её вопрос меня убивает, душит, потому что она всё время ждёт моего ухода. Предательства. Удара в спину.

Ева так и не раскрыла свою тайну, не призналась, но я догадываюсь, что сотворил. В сущности, всегда это знал. Личность Евы несгибаема, она слишком горда, чтобы унижаться, но однажды ей пришлось перешагнуть свои принципы и попросить меня быть с ней. В первый раз мой отказ не имел последствий, но второй стал причиной её душевного разлома. Почему именно второй? Потому что на этот раз она была более уязвима. Но я до сих пор доподлинно не знаю, что именно сделало её такой.

Лурдес можно пытать клещами, однако, безо всякой пользы. Ева непреклонна - всё так же отвечает на мой вопрос молчанием и при этом уходит в себя так глубоко и надолго, что я уже перестал спрашивать.

Каждый мой отъезд за сыном у Евы истерика. Не с жалобами, слезами и упреками, хуже! Она тихая, молчаливая, вся внутри и в отражении её переполненных страхом глаз.

Когда утром срабатывает мой будильник, Ева подскакивает как ошпаренная: она - комок нервов.