Призванный (СИ) - Липатова Софья. Страница 8

Пропитанные презрением, но вежливые аплодисменты достались и мне. Поймав взгляд Марселя, я уловила довольную ухмылку. Сейчас начнется. Невольно схватив Эрика за рукав, я постаралась дышать спокойнее.

— На самом деле это история про сотрудничество, друзья. Про то, что единое равноправное общество способно творить чудеса. Побеждать в войнах, находить лекарства от болезней. Всего этого мы можем добиться лишь сотрудничая. Только что я рассказал о двух людях, ставших героями, совершенно разных, но похожих в одном, — Марсель смотрел прямо мне в глаза, не отрываясь, — у них обоих было достойное воспитание. Эрик сын моего давнишнего друга, чистейший Осирис, естественно получал самые правильные наставления с самого детства. Такие неминуемо становятся героями. Но Валери, — вздохнув, Марсель развел руками, — ребенок с гнилой кровью, воспитанный в Доме. Да, нам всегда казалось, что меры применяемые там, немного жестоки для детей. Но ведь сейчас мы видим действие этого воспитания. Сам Эрик, да и моя дочь, тоже продолжительное время провели в стенах данного учреждения. Выросли достойными людьми. Поэтому посовещавшись с некромантами, мы приняли решение, — вздохнув, Марсель глотнул воды, — во-первых, каждый ребенок со смешанной кровью, несмотря на то, признан он родителями или нет, по достижению полугодового возраста отдается в Дом, — энергия Крейна дернулась, но я успела выставить щит.

Старейший усмехнулся, заметив движение, но промолчал.

— Все образовательные учреждения благородных для блага таких детей, закрыты для них. Во-вторых. Помните! Если мы хотим добиться равноправного общества — мы должны дать соответствующее воспитание каждому! Поэтому в образование таких детей теперь включены уроки некромантии. По достижению восьмилетнего возраста, каждый Рабос проходит процедуру снятия энергии и отказа от даров Всевышнего. Ну и в-третьих, — Марсель уже даже не пытался скрывать злорадство, — в течении недели Смотрящие обязаны изъять всех таких детей из семей и передать на воспитание Сестрам. Вместе мы построим великий Эпис! Где найдется место каждому его обитателю. На этом у меня все, друзья.

Рука Эрика была напряжена так, что казалось, что тонкая ткань рубашки сейчас треснет под этим напором. Хватая ртом воздух, я вдохнула поток. Ненависть, исходящая от Крейна, стала моим сегодняшним ужином. Жадно глотая все, до чего могу дотянуться, пыталась успокоить Эрика. Осирис быстро выдернул руку, не давая мне впасть в беспамятство. Я не успела его одернуть, как он уже двинулся по направлению к Марселю. Он ничего ему не сделает. У Эрика хватит ума.

Старейший удалялся к выходу. Шанс. Развернувшись на пятках, я побежала, перекрывая ему дорогу. Слегка запыхавшись, пыталась отдышаться, глядя в покрытое письменнами лицо.

— Старейший, — вымолвила я, успев заметить краем глаза приближающуюся Елену.

От пощечины мое лицо дернулось. Не успела я проморгаться, как второй удар от наставника повернул мою голову в другую сторону.

— Минуточку, — голос Елены раздался рядом, но я вытянула руку, останавливая ее.

Только не вмешивайся.

— На колени, некромант, — его потоки скользнули по моему телу, сжимая и подчиняя его.

Принося боль. Он специально делал резко, чтобы показать силу. Мышцы ломало, ведь движения были неестественны. В Мире, где потоками жизни управляет не так много людей, я периодически забывала, что значит подчиняться. Опустившись на колени почувствовала, как купол жизни Старейшего накрыл меня, обрезая доступ моим нитям. Поток сжал горло, позволяя дышать, но не давая поднять лицо.

— Старейший, пожалуйста, — я сглотнула слюну, — они же дети. Не все перенесут переход. А те, кто перенесут, — прокашлялась, потирая шею, — это же армия бездушных солдат.

От напряжения капли пота выступили на лице. Инстинкт самосохранения кричал противиться, но ему нельзя было. Одно движение — и меня снова нет. Старейший не испытывал чувств. Истинный некромант. Расчетливый, властный и с камнем вместо сердца.

— Дочь, — татуированное лицо наклонилось к самому моему уху, — какой из законов ты не успела нарушить?

Поток на шее сжался сильнее, заставляя меня закашляться.

— Я чувствую прикосновение мертвого в твоих нитях. Клочки воссозданной энергии, плавящие твою жизнь, — Старейший поднял мое лицо, отчего я чуть не задохнулась, — еще и ребенок, Дочь. Ты осознаешь, в кого превращаешься, Валери?

— Безмолвная возвращала меня дважды, — прошипела я контролируя, о чем говорю.

Блеск в глазах Старейшего мне не понравился. Злая улыбка рассекла лицо, ломая полотно татуировок блеском зубов. Некромант прищурился, приближая лицо к моему.

— А не приходило ли тебе в голову, Дочь, что она просто не принимает тебя? — капли слюны касались моего лица, от чего поморщилась, — Манти Валери Крейн, почему ты никогда не задумывалась о том, чья ты дочь?

Недоуменно подняв брови, я прислушалась к Старейшему. Что-то промелькнуло в его словах, но что? Мысль ускользала.

— Оливер жил веками, Валери. Не потому что так этого хотел. А потому что был обречен на вечные муки, — потоки отпустили меня резко, откидывая в сторону.

Марил подбежала ко мне, опускаясь на колени. Девушка что-то щебетала, но я слышала лишь свои мысли.

Что будет с некромантом, если потянуть на себя энергию, смешав ту с жизнью?

Что будет с некромантом, если питаться мертвыми потоками?

Что будет с тем, кто приняв Дары Безмолвной, обернет их против нее?

Но как еще можно было остановить Рэндала? Она же сама вернула меня. Дала выбор.

Холодная рука сжала внутренности, не позволяя сделать вдох.

И что же ты выбрала, Валери?

Разве ты просила вернуть тебя к жизни?

Нет.

Хотелось кричать. Орать во все горло, раздирая его. Лишь бы выпустить весь этот ужас. Навсегда избавиться от него, выскрести, выжечь. До боли хотелось орать, пока голосовые связки не лопнут.

В этом твой план, отец?

Превратить меня в Чудовище?

Я твой жуткий эксперимент? Вот это я для тебя? Новая попытка уничтожить все живое?

Вцепившись руками в волосы, я потянула изо всех сил, с удовольствием почувствовав треск и боль. Реальность уходила от меня, отодвигаясь все дальше. Вот отсюда родом мое безумие, Оливер? Раскачиваясь вперед назад, я пыталась прийти в чувство, но не получалось. Моя жизнь. Каждый шаг. Все это ради того, чтобы сойти сума и превратиться в тебя?

Кто-то кричал рядом со мной. Будто за толстым слоем воды, доносились голоса.

Я в Исиде? Странно, почему снова в ней? Что произошло? Меня ударило что-то и я тону? Тогда почему мне… сухо? Даже смешно как-то, в воде, а не чувствую ее. Смех вырвался сам. Нет, ну обхохочешься. Вытянув руки перед собой, пригляделась. Они расплывались в толще бурлящего потока. Но я точно в Исиде. Не хочется выбираться, так спокойно. Давно не было так хорошо. Уснуть и остаться тут навечно. Что-то внутри беспокойно ворочалось, но я лишь снова рассмеялась. Как же я скучала по тебе, Исида.

Поток ледяной воды выдернул меня, заставив подскочить на месте.

— Да не сожри твою душу Безмолвная, Бак! — отплевываясь, я смотрела, как вода стекает с меня на пол в кабинете Крейна, — Ничего умнее придумать не мог?

Осирис невозмутимо поставил ведро на пол, облегченно падая в кресло и снимая очки. Крейн сидел на полу, внимательно наблюдая за мной. Стоп. Мы в кабинете? Ужас противными щупальцами коснулся сознания, но я тряхнула головой.

— Сколько прошло времени? — спросила я, стуча зубами.

Бакстер кинул взгляд на часы. Но ответ раздался с пола.

— Шесть часов, Валери, — полный боли голос переворачивал внутренности, — шесть. Часов.

Сглотнув слюну, я осмелилась посмотреть на Крейна.

— Что я делала? — губы не слушались, — Я… причинила кому-то вред?

То, что мог натворить впавший в безумие некромант, ужасными картинками мелькало перед глазами. Нет, я не могла. Все хорошо. Просто устала.

— Нет. Сегодня все спокойно, — Крейн поднял на меня глаза, от чего сердце сжалось, грозясь разорваться от переполняющих его чувств, — когда это началось снова, Вел?