Форк 1941 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич. Страница 8
На столе невдалеке от меня работало устройство из будущих времен!
Образец той самой техники.
«Думающая расчётная машина».
На столе были – сам компьютер, монитор, клавиатура и «мышь»…
Не только неизвестным путём попавший и как-то переснятый с какого-то оригинала учебник, но и действующий прибор будущего для обработки и накопления информации?
Органы НКВД изучали и как-то использовали то, что попало в наше время из 21 века!?
Двое сотрудников НКВД, завершив свои манипуляции с фотоаппаратом – «отщёлкав», как я понял, за час несколько кассет, покинули помещение. В нём почти сразу появились двое других – миловидная девушка-чекистка и плечистый и высокий молодой человек, снявший и повесивший по ходу дела на спинку стула обычный пиджак.
Появление новых людей в помещении и подходившее к концу время на подготовку к «экзамену» переключили моё внимание на них.
Этот мужчина, в отличие от предыдущих чекистов, крайне, на мой взгляд небрежно стал совершать какие-то очень быстрые манипуляции с техникой, быстро объясняя на примерах сотруднице НКВД работу «новой версии программы». Девушку, как выяснилось, звали Светланой и она очень внимательно слушала переполненную кучей новых для меня терминов речь «инструктора». Особо меня поразили выхваченные слова – «файл» и «каталог на диске». Они были в книге!
Я тогда верно уловил смысл её обязанностей. То, что было названо «программой-распознавалкой», предназначалось для механизированного ввода информации в «комп». Жаргон цифрового будущего стал проникать в меня уже тогда.
Когда инструкции и разъяснения закончились, молодой человек, обменявшись совершенно не служебными и неуставными улыбками с девушкой-чекистской и напутствовав ту отчасти непонятной шуткой о достижении «80-го левела» в умении «бодаться с цифрами», встал со стула. Он, подхватив сиденье, переместил его поближе к занимаемому мной столику и тут же плюхнулся на него, оседлав стул так, что спинка стула оказалась впереди.
Протянув через неё для пожатия руку, он воскликнул:
– Добрый вечер! Давайте знакомиться. Вы – Михаил Романович Шура-Бура, меня зовут Никита Егорович Рожков.
Вообще, меня конечно, сразу поразила его полная в личном общении бесцеремонность, но, разумеется, я пожал его руку.
– … Э-э-э. Здравствуйте. Вы будете проводить у меня экзамен по… книге… - тут я, набравшись храбрости, воскликнул – …из будущего?
– Его бровь дернулась и он отвернулся от меня, направив взгляд на сержанта.
– Ага. Не он первый, не он последний… как я уже понял… товарищи Берия и Поташник вас также ошарашивали, да? А вы тут над будущими светилами советской, самой передовой в мире, школы программирования, вот так сразу глумитесь? Ну-ну, вот я на вас Абрама Федоровича Иоффе то натравлю!
Я поймал мелькнувшие на лицах девушки-чекистки и доставившего меня сюда сержанта ухмылки. Их, очевидно, забавляла вся эта ситуация. И даже тут я был прав. За осень и начавшуюся зиму, появляясь почти каждый день в 8-м отделе, я многое узнал о главной тайне СССР, а сотрудники отдела видели всё, находясь, так сказать, в гуще событий. Да, интересная работа у НЕКОТОРЫХ товарищей чекистов из одного отдельно взятого отдела ГУГБ оказывается! Повезло, что называется!
Да… и Иоффе, которым тогда «пригрозил» Рожков, был именно ТОТ самый.
А человек, сидевший в тот момент напротив меня, именно самый что ни на есть настоящий путешественник во времени. Хоть и не по своей воле, «случайный»…
А тогда, пошутив с находившимися в помещении и открыто улыбавшимися над жизненным моментом товарищами чекистами, он меня тут же «добил».
– Мне, как и Вам, двадцать два. Вот только Вы восемнадцатого года рождения, а я – девяносто шестого. Попал сюда игрой природных сил из 2018-го… давайте, что ли поговорим о компьютерах и поработаем… - самый настоящий пришелец махнул рукой в сторону устройства на столе.
Я лишь пробормотал:
– Поверить не могу, что всё это происходит со мной. Это почище, там у товарищей Адамова и Беляева…
– Да, сам первое время был в шоке, переместившись из сельской местности 2018-го в ту же самую в 1940-м… И о Беляеве… хорошо что про него напомнили… «Звезду КЭЦ» и «Прыжок в Ничто» читал. Наивные конечно, мечты… но светлые.
Меня словно под руку кто-то толкнул и, набравшись смелости и окончательно поверив, что всё происходящее мне не снится, спросил:
– А в межпланетное пространство в вашем 2018-м летают?
Никита Рожков бросил взгляд на сержанта и уточнил у того:
– Михаил Романович раз здесь… товарищ капитан с ним уже побеседовал, бумаги там положенные все оформлены?
Тот кивнул. И потомок подтвердил!
– Да. Летают. Но где этот 2018-й сейчас… в иной, видимо Вселенной…
Товарищам писателям, подобным Адамову и Беляеву, будет ещё написать что-то совсем увлекательное и невероятное, но правдивое. С натуры так сказать. Или нет, так и останется секретом на все времена? Узнав то, что я уже узнал, думаю, что последнее…
Парой дней позже ко мне присоединился товарищ Ляпунов, с которым мы, познакомившись, выяснили, что его через день после знакомства со мной «вводили в курс дела» по идентичной схеме. Даже сержант снова про экзамен по учебнику из 2007 пошутил.
Вот так небывалое дело и завертелось. От знаний о будущем оно само, конечно, во многом поменяется. И от тех действий, которые предпринимаются в СССР и к которым я имею счастье быть причастным. Работа одним из первых на Земле представителей новой профессии – программистом, влияет даже внешне на меня. Мои родные и друзья, ни сном, ни духом не понимающие, к какой тайне я оказался сопричастен и какая ответственность возложена на меня через ряды цифр, которые регулярно «выплёвывают» на экран и в файлы данных на диске компьютера программы, которые мы создаём, подметили, какой погружённый «во что-то» я стал.
Вместе с Никитой Рожковым (который все больше доверяет нам в плане самостоятельности, уменьшая жёсткий контроль за нашей работой) и Алексеем Ляпуновым мы пишем, по техзаданиям от Абрама Фёдоровича, каждую неделю по 2–3 расчётных программы для различных потребностей науки СССР и его оборонных проектов.
Невыразимая многомиллионная, расчётно-операционная мощь компьютеров будущего шутя позволяет совершать расчёты, которые не под силу целой армии расчётчиков с арифмометрами.
Но фактически, при всей загруженности компьютеров, из мощь их процессоров используется всего на несколько процентов. Потомок рассказал и продемонстрировал нам те «прикладные приложения», которые «загружают» компьютеры по настоящему. Я был крайне удивлён тем, какое место в мире будущего занимают так называемые компьютерные игры. Ещё больше удивления вызвало то, чем занимался там, в 21 веке, Никита. Да и его слова о желании ускоренного развития «индустрии электронных развлечений» меня поразили. Это так важно?
Не знаю, как академик настроил организационную работу с теми, кому нужны результаты расчётов создаваемых нами программ, но, очевидно, только человеку с подобным авторитетом такое и возможно, не раскрывая источника расчётного могущества.
До тайн путешествия во времени допущено крайне мало людей. И только благодаря тому, что моя фамилия была известна Никите, я оказался здесь… в такой обстановке даже ни полусловом, ни намёком нельзя кому-то сказать, что через полгода страну ждёт тяжелейшая война. В которой в «тот раз» СССР потерял больше 26 миллионов жизней. Очень надеюсь, что «в этот раз» будет меньше. Но эти миллионы погибших, несомненно, всё равно, будут, раз «там» война закончилась нашей Победой только в 1945-м. Тяжело носить такую ношу в себе, и это понимают все причастные к тайне.
Вообще, не представляю, что чувствовал Никита, осознав, что именно с ним произошло. И каковым было понимание и ощущения, накрывшие его – что обратного хода в его мир, достаточно удобно устроенный и комфортный, хотя и буржуазный, нет. Тот мир чужд нам, советским людям. А для него мир 2018 года, его капиталистическая Российская Федерация – Родина. Которую он любит не меньше, чем мы – наш СССР?