Программист Сталина (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич. Страница 7

В другой заметке, за заголовок которой зацепился глаз, группка, судя по всему, старшеклассников и учащихся училища, «по поручение слёта призывников железнодорожного узла» призывала, на мой взгляд, вполне искренне, но по разнарядке:-) видимо, спущенной в комсомольскую организацию, сознательно отнестись к необычайно радостному:-) дню. Призыву молодняка в ряды непобедимой (и всё такое…) и легендарной. Комсомольцы настойчиво советовали овладевать, после попадания в ряды РККА, оружием. Грозными и быстроходными танками, дальнобойным и точными пушками и самыми-самыми крутым в мире самолётами.

Моё циничное, досконально:-) знающее, - по десятку пройденных вдоль и поперёк варгеймов и ещё большему числу роскошных тематических 3д шутеров и куче военно-исторических «мурзилок» (которые сохранялись на винте), «истинное положение, что было и как в 1939-1945», сознание едва удержалось от прилюдного хмыкания и саркастического состояния лица.

Сидевший на входе мент, нет-нет, а бросал на меня, изучавшего местное СМИ, заинтересованные взгляды. Данунах давать поводы к негативу… итак уже засветился по полной, ввек поколение пред-пред-предков не забудет.

…Нормы ГТО, оборонные значки, империализм толкает народы на новую бойню, крепите ряды, сложная международная обстановка…

.Всё это я, к сожалению, и уже без шуток, знаю получше привычно повторявших треск фраз из статей «Правды» и «Красной Звезды» пацанов. Которым через год идти умирать. С именем Сталина, но не ради него… а за страну и за родных. Часто даже так и не поцеловав ни одну девчонку, даже после выпускного. И так и отправиться в вечность. Сгоревшими в танках, разорванными осколками, забитыми насмерть и умершими от голода в концлагерях для военнопленных, умершими от ран… немногие из последних предвоенных и выпускников 1941-1942 годов доживут до Победы.

Евросоюз ver.1.0 уже на марше. И вошёл во вкус… захвата новых рынков… тьфу, жизненных территорий… и очистки их от «излишних унтерменшей». Окровавленное рыло адского, с усиками и прилизанными волосами, демона войны, скалится из будущего, 1941 года.

Отчего то ёрнический и издевательский настрой временно, но быстро пропал, а я, забив на чтение прочих, эпохой дышащих статеек, уселся и стал ждать дальше.

Сверху раздались шаги и голоса спускавшихся со второго этажа. Но двое сотрудников НКВД, шедшие вниз, остановились на пролёте между этажами деревянного здания местного ОВД и продолжили свой разговор там, пока не видя меня.

Я навострил уши. Интересно же понаблюдать за местными «при исполнении». Особенно когда они не видят греющего уши.

Прислушавшись к стоявшим ко мне спиной на лестнице, около которой ждал водилу, неожиданно долго задержавшегося в кабинете у своего «кореша», как я отметил для себя упомянутого «Михалыча», я услышал забавный и очень характерный для образа времени разговор. Двое «ментов образца 1940 года», стоя между пролётами лестницы, ведшей на второй этаж, глядели на улицу из открытого окна торца здания и говорили о недовольных жителях трёх хуторов некоего сельсовета, принудительно переселяемых по распоряжению местного начальства в деревню Тюрики во исполнение чего-то там.

Один, отчётливо и раздражённо выговаривал другому:

- На жалость, говоришь, бьют? А ты видел план по сселению хуторов? Райком определился, распоряжение райисполкома есть. Товарищи Фрольский и Туркин подписали. К первому сентября должен быть выполнено, времени в обрез! Уклоняющихся - принудительно, на сопротивляющихся - дела немедленно передаёшь прокурору. Он быстро всё оформит, как положено. Выполняй, да не тяни.

Снова ощутимо пахнуло ароматом эпохи. Уж слишком быстро… чего я здесь делаю? Чего-то всего «миняажтрясёт»…

Скрип ступеней под ногами развернувшихся товарищей (которые неизвестно какие мне тамбовские волки…) дал понять, что сейчас эти двое обратят свои подозрительные взоры на меня. И, как пить дать, докопаются. Чего мне, такому приметному, здесь надо.

Сапоги, галифе, э-э тужурки(?), сбруя в стиле «заря эпохи бдсм» - куда им до «космонавтов» из 2018:-) и фуражки в руках. Два ментовских рыла, явно старше званием и мордой лица, чем молокосос на входе.

Обнаружив меня, сидящего на дышащем на ладан под моим весом стульчаке, всего обложенного скарбом - сверхценным, не воспроизводимым и вообще ультра-уникальным для данного времени оборудованием они тормознулись на пару мгновений.

Сюр и всё такое. Не бывает здесь таких людей, не бывает!

Усиленно прикидываюсь шлангом. Но полагаю, что выходит у меня совсем неубедительно. Угадал. Что неубедительно и даже за местного никак не сойти.

После осознания сладкой ментовской парочкой факта, что за редкий шмель залетел в их привычный мирок, состоялся совершенно глупый, в общем-то, разговор. Но это если смотреть со стороны. С моей стороны, так было, совсем не смешно.

- К кому, гражданин? - рьяно стартовал один из двух, без сомнения, оценив мой, нестандартный для модельного сезона-1940 прикид, своим оловянныо-служебным взглядом. После которого я, должен был, несомненно, проникнутся. Заговорил со мной тот «клеврет режима», который был потолще, постарше и очевидно, выше. Но не по росту, а по служебной лестнице. Ну, я так предполагал.

Здесь я сыграл. Видимо удачно. По крайней мере, пару секунд «на потянуть время», чтобы сообразить, что отвечать, я выиграл, поднимаясь после их вопроса.

Ну не удобно же, развалившись, разговаривать со старшими. Да ещё и находящимся «при исполнении»:-)

Товарищам, как и водиле и молокососу, пришлось взирать на меня снизу вверх. Не могу сказать, что на уровне пупка сопели:-) но им явно не понравилось. Не переигрывая, я дал им секунду насладиться чувством и честно ответил, переведя стрелки:

- Товарищ водитель, Пётр Васильевич, привёз. Пошёл наверх, на второй этаж, доложиться. К кому - не знаю. Сказал - «к Михалычу»…

Ничего толком им не сказал, и вроде честно всё ответил.

Пока они, видимо, врубались, что спрашивать, о каком водителе речь, кто имеется в виду «под Михалычем», прошла ещё пара секунд.

Положение спас водитель, чуть ли не кубарем слетевший со второго этажа и позвавший меня:

- Никита! К Михалычу!

Я двинул наверх, резонно предположив, что «Михалыч» и есть главный в РОВД, раз от сладкой парочки в мой адрес не последовало немедленного требования или окрика.

Перед мной сидел сотрудник милиции, а табличка на кабинете, которую я успел узреть, гласила, что я общаюсь с начальником РОВД. Отчество было на букву «М».

- Значит, как говорит наш заслуженный передовик и стахановец, товарищ Колобов, ты у нас… Никита, и у тебя есть крайне важный вопрос. - услышал в свой адрес я, едва переступил порог помещения, - но почему то, товарищ Колобов не говорит, какой именно. Но категорически настаивает. - усмехнулся главный тут мент.

- У товарища вопрос очень секретный даже, Михалыч. Он сам тебе всё расскажет. Помоги ему. Михалыч, тут дело не простое… - затарахтел оказавшийся аж стахановцем первый абориген, с которым я вроде как наладил контакт.

- Сядь в коридоре, товарищ Колобов, мы разберёмся с… Никитой… и сумки, гражданин… Никита, в коридоре тоже оставьте. За ними вон… Пётр Васильевич приглядит.

- Извините, товарищ милиционер, мне нельзя выпускать их из виду. Содержимое очень важно. Вы поймёте, когда я Вам всё объясню. - отказался я.

Краем глаза подмечаю, как нехотя водитель, носивший, как я только что узнал, фамилию Колобов, закрыл дверь.

«С той стороны».

- Одеты вы, гражданин, чудно. - заметил сталинско-эсэсэсэровский мент, проигнорировав моё восклицание и нежелание отпускать скарб от себя.

- И это объясню.

- Попробуйте… - он неожиданно перешёл на официальный тон: - Ваша фамилия, имя и отчество, гражданин?

- Никита Егорович Рожков.

- Дата рождения?

- Десятое июня одна тысяча девятьсот… - я выдержал театральную паузу - девяносто шестого. Это правда.