После (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 99

Она выдержала первый день без Арена только благодаря своей семье: громким и счастливым голосам сестер, мягкой маминой улыбке, серьезному голосу Вано и их обеспокоенным взглядам, направленным на нее. Никто ничего не спрашивал, даже Элиза и Рози — видимо, мама с ними хорошенько поговорила перед возвращением Софии, — и ей не нужно было придумывать легенды и что-либо сочинять. Близкие щадили ее чувства, и ради них София старалась держать лицо и изображать на нем хоть немного энтузиазма.

Но вечером, как только они поужинали, Вано попросил ее подняться наверх, чтобы поговорить, и София напряглась, опасаясь, что Вагариус хочет провести с ней профилактическую беседу и объяснить, насколько правильно и благородно поступил император. Слушать подобное она совсем не желала, но сил спорить не было, и София пригласила Вано в свою комнату.

— Его величество сказал, у тебя получилось создать кровный щит нашего рода, — произнес Вагариус, как только они вошли внутрь и сели — София на кровать, а Вано на стул возле письменного стола. — Покажешь?

Она кивнула, не представляя, сможет ли сотворить щит сейчас — тогда-то она просто испугалась за Викторию, и все вышло само собой. Но теперь угрозы нет. Хотя и вчера она была сомнительной, но все же…

София медленно подняла руку, пытаясь вспомнить, что ощущала в ту секунду, когда ее высочество Ванесса швырнула свою молнию, и замерла, почувствовав вкус железа во рту. Кровь в венах и артериях в тот же миг будто бы стала горячее, вскипела, и София раскрыла ладонь, выпуская из себя то, что стремилось на волю, и любуясь прозрачной, чуть волнующейся, как море, стеной родового щита Вагариусов.

— Прекрасно, — выдохнул Вано, улыбнувшись. — Я очень рад, Софи. Ты… такая умница. — Он вдруг встал и, подойдя к ней, опустился на колени. — Я горжусь тобой. — Он обнял ее, и в глазах защипало, запульсировало, и все вокруг поплыло, словно София внезапно попала в воду.

— Не надо, — прошептала она, закрывая глаза, чтобы не заплакать. — Не говори ничего.

— Не буду, родная. — Вано в последний раз провел ладонью по ее волосам, а затем отошел и сел на прежнее место. — Ты ведь слышала мой утренний разговор с Синтией? — спросил он будто непринужденно, но София все равно услышала в голосе напряжение.

— Слышала, — не стала отрицать она.

— И… что ты думаешь?

— Тебе понадобится несколько лет, чтобы уговорить мою маму выйти за тебя замуж, — ответила София честно. — Но, если ты правда этого хочешь…

— Хочу, Софи.

— Тогда оставь ее в покое. — Посмотрев в удивленные глаза Вано, она пояснила: — Чем сильнее ты будешь настаивать, тем больше мама будет сопротивляться. Я ее знаю. Просто живи, ухаживай, проявляй заботу, но не разговаривай с ней о сегодняшнем предложении. Она должна созреть.

— Хорошо. Я так и сделаю.

Понедельник для Арена оказался не менее ужасным, чем воскресенье, только что работа отвлекала от мыслей о Софии. Хотя не вся работа. Избегающий взгляда императора Вано Вагариус, наоборот, добавлял отчаяния.

Арен ничего не спрашивал у Вано, он все знал и так — во-первых, за Софией следили (хотя больше не прослушивали), а во-вторых — Вагариус должен был отчитываться ему письменно, и он эту обязанность исправно выполнял. Поэтому император был в курсе, что София устроилась на работу воспитателем в детский сад — пятидневная неделя, график с восьми утра до шести вечера. И он не знал, радует ли его или больше угнетает тот факт, что она послушалась, стараясь жить дальше, а не рыдая у себя в комнате, отказываясь от еды и питья. Арен понимал, что та София, которую он полюбил, будет вести себя именно так, но все же при мысли о том, что она может существовать и без него, было по-эгоистичному обидно. Хотя он и сам делал то же самое: дышал, ходил и работал.

Агата и Александр истерики днем не устраивали, но это было временно. Император осознавал: дети понимают, что это нужно делать в присутствии папы, маму мучить бесполезно, вот и ждали вечера, и отыгрались по полной — капризничали, дулись, не слушались и отказывались отвечать на вопросы. Его маленькие ангелы превратились в маленьких демонов и терзали души родителей, как могли, не желая ни успокаиваться, ни укладываться спать. Уснули они ближе к полуночи, когда Арен уже был готов усыплять всех, в том числе самого себя, насильно, но это все же не понадобилось — наследники, утомившись от собственных капризов, слез и криков, отключились посреди ковра в детской, в окружении игрушек и книг, которые им весь вечер подсовывали утомившиеся родители.

Виктория выглядела бледной, поэтому Арен, оказавшись в комнате жены, произнес, изучая супругу в магическом спектре:

— Завтра попрошу Анну провести день вместе с вами. Пусть приведет и Адель, и свою аньян. Надеюсь, это хоть немного их отвлечет.

Энергетический контур был в полном порядке — значит, Виктория просто устала.

— Да, это хорошая идея, — вздохнула жена и, подняв руку, коснулась кончиками пальцев его груди. — Ты… останешься?

Очень хотелось уйти, но Арен понимал — рано или поздно придется остаться. Так зачем откладывать?

Император кивнул, и она просияла, как ребенок, увидевший подарок под елкой на Праздник перемены года.

— Только я сам разденусь, Вик. Так будет быстрее.

— Да-да, конечно…

Он отвернулся и принялся снимать с себя одежду, по привычке аккуратно складывая ее, и как только остался в одном нижнем белье, жена вдруг прижалась к нему сзади, обнимая обеими руками и утыкаясь лицом между лопаток.

Арен чувствовал, что она совершенно голая, и желание отодвинуться от этого было еще острее.

— Вик, ты не забыла, что Тадеуш нам запретил? — спросил он спокойно, застыв на месте. — Месяц никакой близости. Тебе нельзя.

— Но тебе-то можно, — шепнула она с неуверенностью в голосе. — Арен, пожалуйста. Я…

— Я устал, Вик. Давай лучше просто поспим. — Не дожидаясь, пока супруга приступит к более решительным действиям, Арен развернулся, подхватил ее на руки и понес к кровати. Он прекрасно знал, что Виктория, несмотря на восьмилетний брак с ним, в вопросах соблазнения мужчины не слишком опытна. В постели она всегда исполняла пассивную роль, и сейчас это его полностью устраивало — Арен понимал, что настаивать жена не решится.

Так и получилось. Как только Виктория оказалась под одеялом, она лишь прильнула к нему, обнимая, и замерла, нерешительно заглядывая в глаза.

— Спи, — сказал он, погладив ее по плечу, и усмехнулся с горечью. — Успеешь еще меня потрогать. Вся жизнь впереди.

В первый рабочий день в детском саду София устала так, что вечером отправилась спать сразу после ужина. Ничего особенного не случилось, но смена обстановки и количество детей — пятнадцать вместо двоих, — подействовали на нее чрезвычайно силовыжимательным образом. Но была в такой усталости и обратная, положительная сторона: Софии оказалось почти некогда думать об Арене. Конечно, она все равно думала о нем, особенно утром и перед сном, но днем не успевала, полностью загруженная работой.

— Чуть не забыла. Тебе пришло письмо, — сказала Синтия, как только София встала из-за стола и сообщила, что пойдет к себе. — Днем почтомаг запищал, я вытащила. Судя по штемпелю, оно из дворца.

Вагариус, в этот момент увлеченный ужином, немедленно положил вилку и с тревогой посмотрел на Софию, чье сердце вдруг забилось, как шальное, подпрыгнув к самому горлу.

Она взяла конверт из рук Синтии, вгляделась в надпись — строчки расплывались перед глазами, растекаясь, как акварельные краски по бумаге, но она все же смогла различить буквы и выдохнула, не понимая, чего в ней сейчас больше — радости или разочарования.

— Это от Агаты с Александром, — произнесла София тихо, погладив ладонью корявенькие буквы в собственном имени. — Спасибо, мама. Я пойду.

— Софи… — начал Вано, кажется, намереваясь встать из-за стола, но она качнула головой, и Вагариус остался на месте.