На Грани. Книга 2 (СИ) - Лински Литта. Страница 13

И как же жалко, что Рам — подмастерье Холто — сейчас с отчимом в кузнице, иначе мать непременно послала бы его. Бегать по всяким мелким делам и поручениям — работа в самый раз для подмастерья. Рам был ровесником Ларни, в подмастерьях у Холто ходил уже четвертый год. Особенного толка от парня не было. Сильный, но откровенно глуповатый и какой-то забитый, он не раз портил работу, и Холто приходилось переделывать за неумелым помощником. Доставалось Раму в такие моменты серьезно, но ведь не просто так — за дело. Сам Ларни не очень-то жаловал Рама, хотя тот считался чуть ли не членом семьи — даром что непутевым и дурноватым. Странный он все-таки, этот Рам. Вроде лебезит и заискивает перед всеми, особенно трепещет перед грозным Холто. Но, глядя порой на парня, когда тот не замечал, что за ним наблюдают, Ларни видел во взглядах подмастерья, бросаемых на кузнеца и членов его семьи, чуть ли не ненависть. С другой стороны, Ларни был заинтересован в Раме. Ведь Холто мечтал пристроить пасынка к кузнечному делу и, не будь Рама, обязанности подмастерья пришлось бы выполнять ему, Ларни. А парень вовсе не мечтал перенять профессию отчима, его куда больше манила стезя торговли. Та же Альва могла презирать Ровика Чиртона и подобных ему, но она дворянка, а Ларни — простой парень. И для него стать сначала приказчиком в лавке, а со временем удостоиться должности помощника купца будет большой удачей.

Занимая себя подобными размышлениями, Ларни дошел наконец до кузницы. Свет горел, и работа, несмотря на поздний час, была, видно, в самом разгаре. Парень отворил дверь, но никто его появления не заметил. Кузнец и подмастерье были слишком заняты, причем, как выяснилось, не работой, а перебранкой. Точнее, Холто на чем свет стоит клял своего нерадивого помощника. А тот стоял, понурив голову, и лишь изредка бросал на хозяина тяжелые взгляды.

— Чтоб тобой шаэлы закусили, пустоголовый! — бушевал кузнец. — Из-за твой никчемности тигель треснул! Откуда у тебя руки растут, чучело безмозглое? И где была моя голова, когда я согласился принять тебя в ученики! Даром, что папаша твой — мне приятель, а надо было сразу отослать тебя, не связываться с этаким тупицей и неумехой. Что мне делать теперь, убожество?

Ларни наблюдал эту сцену молча, не обнаруживая своего присутствия. Он бы и вовсе ушел, пока его не заметили, если бы не материно поручение. Хотя именно теперь сообщать Холто о новом шикарном заказе — не самое лучшее время. Ведь если по нерадивости или недосмотру Рама треснул тигель, придется ждать какое-то время, пока будет готов новый, не говоря уж о цене оного. Да, на этот раз Рам превзошел сам себя.

— Что, говорю, делать с тобой, бестолочь криворукая?! — рычал Холто, нависая над понурившимся подмастерьем.

— Что делать? — внезапно вскинулся Рам. И столько бешеной ненависти пылало в его взгляде, что Ларни стало страшно. — Сдохнуть — вот что тебе остается!

Не успев произнести последнее слово, подмастерье порывисто взмахнул железным прутом, которым мешали угли в горне, и вонзил острие, все еще отливавшее оттенками оранжевого, в глаз кузнеца. Холто был выше и намного сильнее, но он не ожидал подобного, а потому не успел ничего предпринять. Как и Ларни. Парень прямо оцепенел. Время не просто замедлило свой ход, оно остановилось. Казалось, прошла вечность до того момента, как Ларни снова мог видеть и слышать. Но, право же, оно того не стоило. Видеть, как Холто судорожно хватается руками за лицо, грузно валясь на пол, слышать его крики, полные безумной боли… нет уж, лучше темная пустота безвременья.

А Рам, оставив стальной прут в глазнице хозяина, тут же схватился за заготовку меча. Холто еще что-то хрипел, когда безумный убийца склонился над ним, придавив грудь коленом и лихорадочно выплевывая в лицо жертве грязные слова, словно боясь, что тот умрет, не успев дослушать.

— Сдохни, скотина! — почти визжал Рам. — Захлебнись своей поганой кровью, проклятый! Думал, вечно сможешь топтать меня, словно я не человек?! Мешать с грязью, осыпать бранью, как паршивого пса… Это расплата! Все никак не подохнешь? Так я добавлю! — он оставил умирающего кузнеца и погрузил заготовку меча в пылающий горн.

Ларни хотелось броситься к отчиму, хотя он ясно понимал, что помочь не в силах, но ноги словно приросли к месту, а из горла не мог вырваться даже слабый хрип. Такое случается лишь в кошмарных снах. Выскочить в дверь, которая столь близка, бежать за помощью, которая в любом случае будет запоздалой. Но парень так и продолжал стоять застывшей статуей, где-то на заднем плане сознания удивляясь тому, что все еще остается незамеченным.

Сталь недоделанного меча раскалилась, и Рам вонзил заготовку кузнецу в живот. Холто, видно, был уже не в силах ни кричать, ни даже хрипеть. А оттого единственным звуком стало чавкающее погружение меча в живую плоть. Отчим дернулся и затих. Кажется, наконец умер. Эта мысль вызвала у Ларни облегчение, созерцание ужасной агонии умирающего было много хуже осознания конца.

Рам тем временем выдернул меч из тела покойного хозяина. Кровь с противным хлюпаньем выплеснулась из раны. Впрочем, ее было не так уж много. Куда ужасней терзал запах паленой плоти, разлитый в воздухе. Подмастерье стоял, уставившись на окровавленный меч и улыбаясь тупой безумной улыбкой. Внезапно он обернулся и уставился прямо на Ларни. Тот почему-то уже успел уверовать в собственную невидимость и теперь почти не мог поверить в то, что замечен.

— Ты? — Рам казался не столько удивленным, сколько довольным. Присутствие невольного свидетеля, судя по всему, не обеспокоило его. — Хорошо, что и ты здесь, маленький ублюдок, — улыбка стала шире и безумней. — Сейчас отправишься за Грань, вслед за папашкой. А потом я и до мамки твоей доберусь, стервы проклятущей.

Даже угроза, высказанная в его адрес, не заставила Ларни сдвинуться с места. Он уже практически смирился с грядущей смертью и почти хотел ее. Просто жить дальше, храня в памяти то, что он видел, не представлялось возможным. Однако, услыхав слова Рама насчет матери, Ларни осознал, что просто обязан выжить, чтобы спасти хоть ее. Страх за мать оказался сильнее отсутствующего инстинкта самосохранения. Парень наконец почувствовал, что может управлять онемевшим телом и, что гораздо важнее, в состоянии работать головой. Он рванулся в направлении двери, благо та находилась в шаге за спиной, и через секунду был уже на улице. Ларни несся по ночным улицам так, как никогда еще не бегал. А если учитывать телосложение парня, отнюдь не худощавое, то он и вовсе творил чудеса. Ларни не слышал погони за собой, да и отчего-то пребывал в уверенности, что Рам, не сумев убить его тайно, не станет гнаться за ним с мечом по городу. Но надо было успеть скорее оказаться рядом с матерью. Рисса вряд ли сумеет защитить себя сама. Пусть он — Ларни — и не герой, но он что-нибудь придумает. В конце концов, обезумевший подмастерье один, а их двое, да и соседей можно позвать, а лучше всего — отыскать стражников.

Его последнее желание сбылось, и даже быстрее, чем он мог ожидать. Ларни чуть ли не столкнулся со стражником.

— Куда несешься, парень? — хватая его за руку, грубо прикрикнул стражник. — Стащил чего? Или гонятся за тобой?

Ларни, задыхаясь, сбивчиво, но как можно короче изложил свою ужасную историю. По ходу рассказа стражник несколько раз грязно выругался.

— Вот что, парень, ты беги домой до мамки. А я пойду к этой вашей кузне, только Нурта кликну. Один я, знаешь, не сунусь к этому бешеному. Может, это он тут всех тез бедняг порешил…

Ларни сразу понял, о чем речь. Нет, вряд ли, Рам виновен хоть в одном из тех ночных убийств. Слишком уж внезапно он взбесился. Кроме того, ночи подмастерье проводил в доме Риссы Боглан, если только не вылезал в окно, когда все заснут. Что ж, совсем сбрасывать такой вариант со счетов нельзя. Но сейчас не до того. Надо к матери спешить. А с Рамом пусть стража разбирается. Хоть бы они только его поймали!

Когда Ларни ворвался в дом, Рисса преспокойно месила тесто, но одного взгляда на сына ей было достаточно, чтобы лицо женщины приняло изумленное и испуганное выражение.