Ледоход (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 6
«Расскажу ему всё, — решил Николай. — Всё, что узнал о будущем, о том, что ещё не случилось и не должно, никак не должно случиться. Вместе эту фигню обмозгуем, со старшим Аксёновым посоветуемся, а потом… Потом видно будет…»
— А? Что? — Стрельников отвлёкся от мыслей и повернулся к невесте.
— Я говорю, на майские всю набережную зальёт, — повторила та с немного сердитым видом. — Ты что, не слышишь совсем?
— Да слышу, конечно. Просто задумался.
— О чём?
— О чём, о чём. О том, что всё у нас будет теперь за-ме-ча-тель-но!
— Да ну тебя, — отмахнулась Настя, высвобождаясь из крепких объятий и кивая на реку. — Вон, посмотри, как льдины плывут. Красиво, да?
Николай посмотрел.
На сердце внезапно кольнуло.
Где-то он уже видел эту картинку. Только не своими глазами, а… Похоже, это опять Туманов. Что ж с ним такое произошло, что даже припомнить боится?..
На берегу играли мальчик и девочка. Обоим лет восемь-девять. Девочка, вероятно, младше. Она крутилась около ещё не растаявшей снежной кучи и что-то рисовала на ней тонким прутиком. Парень стоял у самой воды и бросал в речку плоские камушки. Блинчики получались у него через раз, и после очередной неудачи он опускался на корточки и пытался ловить проплывающие мимо мелкие льдинки. На прибрежном склоне, в высохшей старой траве валялись два школьных ранца. Они лежали метрах в пяти друг от друга. По всей видимости, мальчик и девочка знакомы не были и «вместе» оказались совершенно случайно. Просто спуск к берегу здесь удобный. А если учишься во вторую смену и времени до начала уроков полно, то почему бы не задержаться и поиграть? Ведь возле реки так интересно! Особенно, когда ледоход…
Николай пошатнулся. Тряхнул головой.
Странное ощущение. Он словно бы одним махом постарел лет на двадцать, и тут же, без передышки, снова помолодел, став пацаном-третьеклассником. Сознание будто переместилось в глубины чужой памяти. Той, от которой четыре десятилетия пытался сбежать Виктор Туманов…
«Один, два… пять… семь… Классно!» — Витя восхищенно присвистнул. Это камешек оказался лучше других.
«Эх! Если бы не эта девчонка, десять бы вышло…»
Парень покосился на увлеченно ковыряющую снег девочку. И чего она приперлась сюда? Других что ли мест не нашлось? Берег, вон какой длинный. И ладно бы, если просто рисовала себе и под руку не совалась. Так нет же, будто специально фыркает, когда промахиваешься…
Мальчишка подобрал с земли ещё один камень. Повертел в руках. Крупноват, конечно, но — попробуем.
Камень булькнул, не сделав ни единой попытки «подпрыгнуть».
Сзади раздался тихий смешок. Витя сердито оглянулся.
Девочка как ни в чём не бывало выводила прутиком линии на снегу и не обращала на Виктора никакого внимания. «Ага. Знаем, знаем. Сейчас отвернусь, а ты опять хихикать начнёшь. Вот хитрая…»
Витя присел на корточки.
Эта льдинка вроде бы ничего, только мелкая. А вот та… Ух! Какая здоровая! Да ещё и прозрачная. Вот бы достать её. Надо лишь руку вытянуть и…
Чёрные резиновые сапоги, предмет Витиной гордости — на пару размеров больше, чем надо, мгновенно соскальзывают с ног и исчезают, подхватываемые течением. Холода мальчик не чувствует. Зато хорошо ощущает, как его затягивает в тёмную глубину, где даже дна не видать. Подбитая мехом куртка становится непомерно тяжёлой, будто её набили свинцовыми шариками. Парнишка отчаянно машет руками, пробуя зацепиться за воду, оттолкнуться от обманчиво-твёрдой поверхности — ведь камешки от неё как-то отскакивали… Нет, не выходит… А берег-то совсем близко. Надо только доплыть, дотерпеть, выдержать, ухватиться…
«Дура! Это же просто веточка!»
Руки сами собой хватаются за протянутую «соломинку» и… срываются. Река гораздо сильнее. Тонкая ветка обламывается. Вместе с ней обламывается и ледовая корка, на которую неосторожно прыгает та, кто всё еще хочет спасти незадачливого соседа по играм. Слышится всплеск. Девочка с головой уходит под воду. Потом выныривает и судорожно молотит руками по плещущимся вокруг волнам. А парень уже не может бороться. Ему просто страшно. Течение сносит обоих на середину реки, льдины там плывут косяком, но за них не схватиться. Они бьются одна о другую, сталкиваются, расходятся, снова соударяются. Что им какие-то люди?.. Сил больше нет. Только усталость и страх. Желание выжить внезапно сменяется на тупую апатию. Пусть всё закончится побыстрее. Пусть навсегда уйдет этот ужас. Лишь бы забыть его. Лишь бы забыться…
Витя очухивается на берегу. Память отказывается объяснять, как он здесь очутился. Он не знает, кто его спас. Помнит только сильный рывок и хлынувшую в рот воду. Теперь она выплескивается обратно, толчками, раздирая и горло, и нос, заставляя хрипеть, сипеть, кашлять. Рядом кто-то кричит, бегают люди. Большие, взрослые, сильные. А девочка?.. Девочки нет. Витя закрывает глаза. Ему становится жутко. Он мог сейчас умереть. Умереть навсегда. Но он выжил. Его спасли. А девочка утонула. Вместо него. Глупо. Нелепо… Парня сотрясает мелкая дрожь. Нет, не от холода. Он просто боится. Боится всего. Даже того, чего не было и что ещё не случилось, но может произойти в любую секунду. Сегодня, завтра, через неделю. Жизнь, она ведь такая хрупкая. От небытия отделяет всего один шаг. Так пусть его делает кто-то другой. А он, Виктор Туманов, теперь точно знает, что не способен. Что он трус и слабак. Поэтому всегда будет идти сзади. Там, где опасности нет. Туда, где уже побывали другие…
Стрельников снова шатнулся. Избавляясь от наваждения, провел рукой по лицу. Ещё раз глянул на берег.
«Один, два… пять… семь», — машинально пересчитал он блинчики.
Мальчишка наклонился за новым камешком.
— Насть! Подожди. Я сейчас.
Николай ринулся вниз по откосу, на бегу срывая с себя пальто, не обращая внимания на выдранные «с мясом» пуговицы.
Первого всплеска он не услышал. Запутался в собственном свитере, свернувшемсякомом на левом плече и у подбородка.
Спустя мгновение разорванная под мышкой «поддёвка» полетела на землю.
Треснул лёд. Коротко вскрикнула девочка.
Оставшиеся пару десятков метров Стрельников преодолел за считанные секунды и сразу, не останавливаясь, со всего размаха бросился в реку.
Холодная вода обжигала.
Плевать!
Мальчишка ещё барахтался, и до него было ближе, но Николай, сделав несколько мощных гребков, проскользнул к стремнине, туда, где должна была находиться девочка. Над водой мелькнула тонкая ручка. В водовороте, словно дразня, крутилась беленькая беретка.
«Такая же, как у Насти», — неожиданно прозвучало в мозгу.
Парень нырнул не раздумывая.
Выхватить девочку из-под воды получилось лишь с третьего раза.
«Господи! Что ж ты такая тяжёлая!»
Перевернувшись на спину и удерживая спасенную за воротник, Стрельников судорожно вскинул голову, выглядывая второго тонущего. Тот уже пускал пузыри. Николай неожиданно понял, что сразу двоих он не утащит, да и далековато было до мальчика. Если рванёшься к нему, до берега можешь и не добраться, и к льдинам тогда снесёт всех троих.
В глазах у парнишки плескался ужас. Безотчётный, панический.
— Борись, сволочь! Греби! Убью! Борись, гад! — срывая связки, заорал Стрельников.
Как ни странно, это подействовало.
Взгляд мальчика неожиданно стал осмысленным, и он отчаянно заработал руками. Только поплыл почему-то не к берегу, а наискосок. Туда, где болталась в воде похожая на льдинку беретка.
Им повезло. Чуть ниже по течению в реку вдавалась небольшая песчаная отмель. На неё-то их всех и вынесло. Сперва Николая и девочку, а спустя секунду-другую и мальчика. Самостоятельно встать парнишка не мог. Напитавшаяся водой куртка была для него слишком тяжелой. Поэтому он просто лежал, негромко покашливая, уткнувшись щекой в песок, сжимая в кулаке белый девичий берет.
Девочка тоже кашляла.
«Жива, — облегченно выдохнул Николай. — Все… живы…»