Стриптиз для профессора (СИ) - Леманн Анна. Страница 29
- Эй, ты не виновата! – говорит он мне и, взяв за подбородок, произносит – Все, что с нами происходит это судьба! Так должно было случиться.
- Правда? – спрашиваю его.
- Маш, очень многое вело нас к этому моменту. Если бы я не бросил хоккей, я бы не стал профессором. Не стал бы профессором, наверно не встретил бы тебя. Если бы твоя мама и папа не расстались неизвестно, была бы ты жива. Если бы Нинель не бросила вас, твой папа не пришел бы к Царю. Если бы твой папа не обратился бы к Царю, то тебя бы наверно тут не было. Если бы тебя тут не было, что тут делать мне? Все взаимосвязано в том мире, моя маленькая любимая вредина.
- Сам, ты вредина! – возмущаюсь я и надуваю губы.
- Нет. Я старый и у меня долго по утрам грузит компьютер! – улыбаясь, произносит он и начинает меня щекотать.
- Старый, но память хорошая! – сквозь смех произношу я и пытаюсь увернуться от его щекотки.
Мы еще долго валяемся в постели и дурачимся. Тим целует меня то нежно, то до неприличия возбуждающее, но грань не переходит.
А потом по дому разносится крик моего отца:
- Нинель!
Дорогие мои, с вашей подачи решила, что Нинель заслуживает счастья. Вот такую историю для нее я выбрала. Но еще не все… Прощение будет очень эмоциональным.
Не знаю видели вы или нет… Но у меня вышел буктрейлер, который прислала моя подписчица. Их она сделала два. Один был вчера и недавно еще один прислала. Вот даже не знаю какой лучше… Смотрите второй буктрейлер рядом с аннотацией. Те, кто видел первый сравнят. А если вам интересны все два буктрейлера, то их можно найти на моей стене в Вк. Ссылка есть в профиле.
Глава 20
Скачано с сайта knigomania.org
Мария
- Мне нужно пойти туда. Там что-то случилось? – вскочив, произношу я.
Сердце от чего то гулко стучит и пытается вырваться из грудной клетки. Я прекрасно понимаю, что просто так папа бы не стал кричать. Он вообще редко кричит.
Этот его крик был пропитан болью и отчаянием.
Случилось что-то плохое.
- Пошли. – говорит Тим и первым выскакивает из комнаты.
Мне требуется ровно минута, чтоб надеть кардиган и побежать в стороны комнат папы и Нинель. Добегаю до коридора соединяющий две этих комнаты и вижу столпотворение, в виде Кира и Тима.
- Что случилось? – спрашиваю я, подходя к ним ближе. Пытаюсь пройти вперед, но Тим крепко сжав меня в объятиях, не дает мне этого сделать. Он даже не дает повернуть голову в направлении комнаты Нинель. – Тим, отпусти! – но он и не думает слушать меня.
- Манюня, все хорошо! – говорит он и сжимает меня в объятиях еще крепче. - Не смотрит туда!
- Что там? – злюсь я и пытаюсь вывернуть голову.
То, что Тим не дает узнать, что там происходит, подтверждает мои худшие опасения.
Нинель мертва…
Все во мне надрывается и требует увидеть это!
Но одновременно я этого не хочу делать.
Не хочу знать, что женщины, что подарила мне жизнь больше нет в живых.
В детстве я часто представляла, что однажды мама придет ко мне и попросит прощением. Скажет, что ей нужно было уехать. Придумает самую дурацкую отмазку и я ее прощу. И у меня появится мама. Мы будем вместе гулять в парке. Танцевать. Она будет заплетать мне косички, водить в школу и помогать с уроками.
Время шло, но она не возвращалась и тогда я поняла, что моя мечта невыполнима. Она никогда не придет, а я никогда не прошу.
Но я ошибалась. Она пришла спусят почти что двадцать лет. Поведала мне, может быть даже лживую историю, и я поверила.
Поверила, потому что во мне еще живет та еще маленькая девочка, мечтающая о любящих родителях. Мечтающая о доме полном счастья, любви и комфорта.
- Тим, если ты меня сейчас не отпустишь, я из тебя хороший фарш сделаю! – злюсь я.
Единственный доступный участок для моих глаз – коридор и я вижу, как с выездным медицинским чемоданом бежит Миха. Он торопится и по дороге набирает чей-то номер.
- Срочно бригаду в мой дом! Срочно! – кричит он. – В сторону!
Тим все также обнимая меня, делает шаг в сторону и утаскивает меня с собой, но я пользуюсь тем, что временно его объятия не такие крепкие и выскальзываю. Один маневр и я уже в комнате впереди дяди.
На кровати передо мной лежит Нинель, а вокруг нее таблетки. Очень много. Сама Нинель лежит обездвижено, а рядом папа.
Застываю в дверях и смотрю на это.
Нет!
Нет!
Нет!
Пожалуйста!
Пусть она не мертва!
Пусть окажется живой!
Не забирай ее у меня. У нас!
Прошу тебя!
Руки начинают мелко дрожать, а глаза не верят увиденному.
Нет!
Это не может быть!
Не должно так быть!
Где обещанный хэппи энд?
Почему в фильмах и книгах у героев все всегда хорошо?
Почему у меня не может быть так же?
Потому что это реальная жизнь, Маша!
- Папа, что случилось? – по слогам спрашиваю я, глядя на безжизненную Нинель.
Оттеснив меня, Миха влетает в комнату, бросает чемоданчик и бежит к Нинель. Проверяет пульс и дыхание. Затем быстро ее поднимает ее маленькое тельце на руки и кладет на пол, на бок и отводит голову в сторону. Открывает ей рот и заглядывает внутрь, дабы убедиться, что во рту нет таблеток.
Его манипуляции вселяют в меня надежду, что она еще может быть жива. Что не все потеряно.
- Она поговорила с Киром, а потом сказал, что ей нужно побыть одной. Я ушел на час, а когда вернулся… - голос отца, скребет мне душу. С появлением Нинель в нашей жизни, я стала замечать, как он изменился.
Папа любит Нинель и переживает за нее как за нас с Киром. То, что происходит сейчас пугает и разрушает его. Медленно убивает.
Он не переживет ее смерти.
И я… не переживу.
Да, я не знаю Нинель, но глубоко внутри я привязана к ней какими-то нитями.
Я не верб во всю эту муть с материнскими чувствами и признанностью между родителями и детьми, но она есть.
Незримая, но ощутимая связь.
Которая заставляет меня сейчас переживать за женщину, что подарила мне жизнь.
Разворачиваюсь и за один шаг оказываюсь перед Киром. Я хочу, ударит брата, но сейчас не время. Особенно после того как вижу его выражение лица. Он опустошён и раздавлен.
- Что ты ей сказал? – рычу я на брата.
- Что лучше бы она сдохла. – говорит брат и смотрит на меня с болью в глазах –Маш, я не хотел этого! Я думал, что воспримет это в серьез! Маш, а если она умрет?
Если она умрет…
Значит, сейчас она жива!
Бог, я не верю в тебя, но я благодарю тебя за нее!
Не за себя, а за нее!
Пожалуйста, позволь ей выжить!
Позволь ей остаться в жизни папы.
В нашей жизни!
- Все будет хорошо! – произносит дядя, вышедший из ванной и вытирая руки – Мы вовремя успели. Жить будем! Сейчас в клинике ей промоют желудок и отдохнет недельку.
Жива!
- Нинель, все хорошо! – успокаивает папа, сидя на полу рядом с ней – Мы уедем в штаты и все у нас будет хорошо! Я куплю тебе добермана! Помнишь, ты всегда о нем мечтала? – меня разбивает на кусочки отчаянье в голосе папы – А скоро Маша нам родит внуков! Мы отберем их у родителей и будем воспитывать вместе, а их родители пусть отдыхают и нам новых делают! Мы будем счастливы с тобой вместе!
Папа еще многое ей обещает и без умолку болтает, пряча слезы и боль в словах.
Мне больно видеть папу таким. Слабым. Он всегда был сильным в моих глазах. Он не позволял и мне быть слабой, считая ее позором.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и заставлял бежать очередной кросс на время. Он учил меня выдержки.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и прыгнул вместе со мной с парашютом! Он учил меня не бояться.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он и мне и вручил пистолет, чтобы я убила первого в своей жизни зайца на охоте. Он учил меня тому, что я хищник.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и учил пользоваться ножом. Он учил меня защищаться.
Слабость не для Воронцовых! – говорил он мне и отправил на ринг. Он учил меня думать и сражаться.