Кровь и честь - Грин Саймон. Страница 40

— Никогда не думал, что придется умирать вот так, — с горечью сказал Виктор, — погибнуть в бою или уж, на худой конец, с кинжалом в спине… это куда ни шло. К этой мысли меня приучали с детства, и я привык к ней. Но подыхать в постели, день за днем теряя силы… Мне страшно, Хетер.

— Не надо, любовь моя, я здесь. Виктор вздохнул и закрыл глаза:

— Я так устал, Хетер, так устал. Я, наверное, посплю немного. Стражники и все охранные символы на месте?

— Да, дорогой. Не беспокойся ни о чем, пожалуйста. Тут ты в совершенной безопасности. Отдыхай.

Девушка наклонилась и поцеловала его в щеку, в ответ принц пробормотал что-то невнятное. Она выпрямилась и увидела, что его глаза закрыты. Девушка постояла немного, прислушиваясь к слабому дыханию больного, и на цыпочках вышла из спальни. Она осторожно прикрыла за собой дверь и тяжело вздохнула. Плечи ее опустились. Как тяжело быть все время веселой! Как же тяжело удерживаться от слез! Хетер стояла, опершись спиной о закрытую дверь, и старалась собраться с силами. Госпожа Эмма Хеллстром оторвалась от своего шитья и посмотрела на девушку.

— Хетер, милочка, вы выглядите так, точно вот-вот упадете, идите скорее сюда, присядьте и отдохните.

Девушка, открыв глаза, улыбнулась Эмме и с трудом оторвала спину от двери.

— Он успокоился немного. Думаю, он поспит какое-то время, по крайней мере я надеюсь на это.

— По-прежнему никаких улучшений?

— Даже хуже стало. Я уж все испробовала, все средства, что доктора прописали, но хоть бы одно принесло малейшую пользу. Он так ослаб, что даже ходить самостоятельно не может. О, Господи, Эмма, у меня сердце разрывается, не могу его таким видеть!

Госпожа Эмма потрепала Хетер по плечу и села рядом:

— Вы должны вести себя мужественно, у вас хватит сил на вас двоих.

— Я знаю, Эмма. Вы тоже думаете, что он умрет?

— Боюсь, что да.

— Он не умрет, я не позволю! Клянусь, если я когда-нибудь доберусь до ублюдка, который сделал это с ним…

— Вы думаете, это яд?

— А что же еще?!

— Но каким образом, Хетер? Ведь Аргент пробует все, прежде чем Виктор даже прикоснется к еде.

— Знаю, знаю, — тонкие пальчики Хетер сжались в кулачки, на лице ее перемешались и горе и злоба, сделав его на мгновение уродливым. — Кто бы это ни был, он очень умен. Когда-нибудь я узнаю правду, и тогда сама лично прослежу, чтобы злодей умирал очень долго и мучительно.

— Я помогу вам, — пообещала Эмма. Хетер благодарно улыбнулась в ответ.

Когда две женщины познакомились, Хетер никак не могла понять, что мессир Гэвэйн нашел в этой полной, похожей на огромную раскормленную мышь женщине, которой на вид было больше сорока. Если когда-то давно в молодости она и была привлекательной, то теперь и следа этой красоты не осталось. Черты лица казались какими-то смазанными, фигура бесформенной. Поначалу Хетер избрала эту женщину в качестве мишени для своих насмешек, еще одного объекта, на котором, устав за день, можно сорвать свое раздражение. Но Эмма взяла за правило всегда отвечать девушке теплотой и пониманием, поэтому случилось так, что скоро между двумя женщинами возникла на удивление сильная привязанность. Виктор и Гэвэйн проводили очень много времени вместе, и, естественно, Хетер и Эмма тоже довольно часто оказывались в одной компании, где их дружба с годами только крепла, превращаясь в нерасторжимый союз.

— Скажите мне, — спросила Эмма, — вы уже встречались с двойником Виктора? Каков он?

— Внешнее сходство полное, такое, что даже страшно, — ответила Хетер. — Мало того, он даже говорит и поступает, как Виктор, но он мне не нравится. Высокомерен и заносчив, как и все актеры. Настолько влюблен в себя, что не помнит, где его место. Однако работу свою он знает хорошо. Ну, а потом…

Девушка мрачно улыбнулась, и Эмма рассмеялась.

— Хетер, моя дорогая, если убивать по каждому поводу, придется расширять кладбище. А если расправиться с каждым, кто раздражает, скоро и говорить-то не с кем станет.

Девушка отрицательно покачала головой.

— На сей раз я права, Эмма, и вы знаете это. Актер должен умереть. Мы не имеем права рисковать, зная, что он может рассказать кому угодно про свое участие в нашем маленьком заговоре, не так ли? К тому же он не единственный приговоренный к смерти. Когда Виктор станет королем, он не сможет позволить никому иметь достаточно власти, чтобы влиять на его решения. Аргент — купец, с ним можно договориться, но Родрик…— Хетер поджала губы и задумалась. — Он часто забывает свое место, маленький гнусный человечишко! Он считает себя чуть ли не ровней Виктору только потому, что в его жилах течет Кровь. Иногда я даже слышу, будто этот глупец говорит, что он, а не Виктор возглавляет наше дело. С этим ведь нельзя мириться, правда? Ох, как у многих при дворе вытянутся личики, когда мой Виктор сядет на трон…

Обе женщины дружно захохотали, они еще долго беседовали, и веселые улыбки то и дело уступали места злорадным ухмылкам на их лицах.

* * *

Джордан уже собирался ложиться спать, когда в спальне снова появилась собака. Он только что закончил расстилать постель и уже собирался надеть со вкусом вышитую ночную рубашку, как что-то мокрое и холодное коснулось сзади его ноги. Он подскочил от испуга и, посмотрев вниз, увидел рядом мирно стоящего бладхаунда, который, уставившись на человека печальными глазами, повиливал хвостом. Джордан, успевший уже схватиться за меч, с облегчением убрал руку и улыбнулся псу, затем опустился на колени, а животное, по-своему истолковав его намерения, попыталось дочиста облизать его лицо. Джордан засмеялся и попробовал осторожно отстранить собаку.

— Ну что, вернулся? — спросил он весело. — И где ж ты прятался все это время? Под кроватью?

Пес лег на спину, предлагая человеку почесать ему живот. Джордан так и поступил, не зная, что же делать дальше. Своей собаки у него никогда не было. Правда, у него имелась лошадь, но с ней они давно уже заключили своеобразное соглашение, которое так или иначе устраивало обоих. Первым делом актер подумал, что собаке, наверное, надо дать какой-нибудь еды, но он не знал, чем обычно кормят бладхаундов, кроме того, понятия не имел, есть ли в его громадных апартаментах хоть какая-нибудь пища. Джордан нахмурился, вспомнив слова Гэвэйна о том, что пес не принадлежал Виктору. Принц терпеть не мог собак. Впрочем, пообщавшись с возможным будущим монархом, актер не удивлялся этому. Животное определенно кому-то принадлежало, слишком уж хорошо ухоженным оно выглядело для бродячего пса, который, возможно, просто забрался сюда по ошибке и теперь не знал, как выбраться. Следовало позвать стражу, чтобы они удалили собаку, но та вела себя уж очень дружелюбно, а Джордану сейчас как раз недоставало дружеского участия.

Он услышал, как кто-то постучал в главную дверь, и насторожился. Джордан не ждал никаких гостей, и у стражи существовал четкий приказ не пускать никого до утра. Тем не менее снова постучали. Джордана охватили сомнения: слишком уж громким и нетерпеливым показался ему этот стук. Стоявший за дверью человек не собирался уходить, и Джордан решил, что, пожалуй, будет лучше, если он откроет. Вдруг действительно случилось что-то важное. Он оглянулся и обнаружил, что собака опять исчезла. Умное животное. Не надо, чтобы кто-нибудь видел, как принц Виктор привечает собаку. Это будет выглядеть неестественно. Джордан быстро вышел из спальни, пересек главную комнату и открыл дверь. Перед ним, одетый в свой парадный костюм, стоял регент, граф Вильям Хоуэрд, весь вид которого выражал крайнее нетерпение. Джордан сердито посмотрел на обоих стражников, показав, как он недоволен тем, что его покой нарушен. Оба солдата старались не смотреть принцу в глаза. Джордан подумал, что ругать их сейчас, наверное, не следует, в конце концов регент есть регент.

— Ну? — произнес граф Вильям. — Ты что же, не собираешься пригласить меня войти?

— Конечно, господин регент, — спохватился Джордан. — Мой дом — ваш дом.