Карантин (СИ) - "Майский День". Страница 30

Он недобро прищурился, но потом помягчел, рассудив, как видно, что я так шучу. Я ничего не имел против его заблуждений. Чайка же просительно подался в мою сторону и заговорил едва ли не умоляюще.

— Твой приятель Терранин очень пригодился бы проекту. Позволь нам его привлечь. Ему совершенно ничего не грозит, более того, мы и платить хорошие деньги будем и вернём тебе сумму, уплаченную по его долгам. Договоримся о деталях, раз сошлись во мнении о целом.

Я намеревался поэксплуатировать Никона сам, но пленила грандиозность на грани безумия, что вложили в свою авантюру люди. Если разобраться, не так и нужен был космос сообществу, едва начавшему освоение планеты, но я понимал их порыв. Очень трудно сознавать, что ты по сути дела живёшь в рабстве. Мысль о том, что за любой пустяк без всякого повода с твоей стороны могут жестоко наказать, а то и уничтожить совсем, нестерпима сама по себе, а первичный страх, владевший изначальным народом, уже несколько рассеялся во времени. Популяция становилась взрослой и стремилась избавиться от надзора суровых родителей.

Вот тем и нравились мне люди — гибким упорством, которое рождалось вновь и вновь из-под шелухи отмерших поколений. Пусть предков удалось устрашить и смирить, потомки намеревались жить своим умом. Я был на их стороне.

— Хорошо, предложу ему эту работу, когда мы встретимся. Пока же я хотел бы взглянуть на результат ваших усилий. Оценить то, что успели сделать, раз уж вкладываюсь в ваш проект не только голым энтузиазмом, но и принадлежащим мне ресурсом.

— Не вопрос! — тут же согласился Чайка. — Ничего, если Гес тебе покажет? Я тут пока займусь… хм… переоценкой ценностей и перезагрузкой иерархии.

— Только пусть штаны наденет. Я люблю посмеяться, но быстро утомляюсь, когда потешаются надо мной, а спутник в простыне вряд ли добавит уважения моим гипотетическим сединам.

— Сам горю желанием! — пробормотал Гессе.

Прозвучало двусмысленно, но я, конечно же, простил мерзавца.

Мы вдвоём отправились в его каюту, которая оказалась больше моей и несколько уютнее. Он быстро принял душ и там же в кабинке застенчиво облачился. После того, что я уже видел, право не стоило мучиться в тесноте, но и поддразнивать компаньона я нужды не усмотрел.

Выбравшись из закутка, ещё приглаживая влажные волосы, он окинул меня критическим взглядом и предложил:

— Если хочешь переодеться во что-то приличное, я постараюсь подобрать вещи на твой размер.

Я оглядел себя и решил, что и так всё в порядке. Тонкий трикотаж, возможно, выглядел простовато, зато оказался на редкость удобным, как и облегающие не то носки, не тапки, что к нему прилагались.

— Я не модник. И не замёрзну, если что. Пошли.

— Ну ты выглядеть будешь подопытным, а не боссом, — решил уточнить Гессе.

Я проигнорировал его ухмылку. Меня устраивало. Слишком давно привык держаться в тени, чтобы теперь внезапно полюбить яркий свет.

— Что из того? Ещё и спокойнее. Я хочу дело делать, а не изображать из себя господина. Изменённые вообще не склонны к человеческим заблуждениям.

— Вы же нас презираете.

— Нет, относимся как к очень любопытным существам, без которых не способны выжить. Кроме того, не забывай: именно ваше племя даёт неофитов. Мы тесно связаны с родом человеческим и понимаем это, пора и вам уяснить, что с нами реально не только уживаться, но и сотрудничать.

— Потому ты и проникся нашей затеей?

— Отчасти. А ещё она сулит хоть какие-то перемены. Стабильность, знаешь ли, утомляет.

Он ничего не ответил, но, по виду его если судить, задумался. Я от души пожелал, чтобы у него там было — чем. По коридору прошли молча и лишь когда выбрались в другой зал, точнее, ангар, оказавшийся много больше тренировочного помещения, сказал скучно:

— Вот наша ракета.

Признаться, я не ожидал, что мечты людей уже до такой степени осязаемы и зримы.

Я отлично помнил корабли, что доставили нас сюда с материнской планеты, и огромные вместилища, способные противостоять бесконечности расстояний, и малые суда, стремительные и маневренные, далеко ушедшие от первых попыток человечества преодолеть притяжение родного мира. Меня никак не могла поразить эта неуклюжая, застенчиво устремлённая в каркас крыши стрела, но она потрясла.

Я озирал гладкое тело рабочей кабины и основательно упакованные ступени, прослеживал взглядом заботливо подставленные решётчатые опоры и ощущал, как внутри меня разгоняется кровь или что там бежало по нашим изменённым жилам. Эта несовершенная жалкая с точки зрения той, верхней, цивилизации ракета знаменовала для замшевшего за века вампира неудержимость человеческой мечты, крепость духа — всё то, что мы называем отвагой.

Подкативший к горлу ком стал полной неожиданностью, а ещё больше потрясли слёзы, что вдруг выступили на глазах сминая картинку, словно посмеяться надо мной решил весь мир. Для начала я ожидал язвительных замечаний от Гессе, но он не опустился до обыденности. Глубоко вздохнул рядом.

— Страшно до ужаса, но это ведь не значит, что надо останавливаться.

— Ты прав! — ответил я.

На монтажных столах копошились люди и примитивные автоматы, а нас туда не пустили, сурово заявив, что только посторонних не хватало в зоне точной настройки. Я отлично понимал, насколько правильно выдвинутое ограничение. Любая случайность, неверно собранный узел или грязь попавшая с не чищенного ботинка на одну из панелей, погубит всю затею, а не только экипаж будущего корабля.

Чайка совершенно правильно считал, что другого старта нам не позволят, даже если предположить, что найдём для него ресурс.

Корабль мы осмотрели только издали, зато почти во всех лабораториях ждал более тёплый приём. Люди верили, что бесплодно разделять частности и целое и продолжали исследования по оснащению ракеты, даже когда она, можно сказать, возвышалась на стартовой позиции.

Я изо всех сил старался вникнуть в каждую деталь. Кое-что увиденное было мне совершенно непонятно, а иногда образования вполне хватало для постижения, но я впервые за последний век искренне укорил себя за инертность. Ведь обладая превосходной памятью и восприимчивостью вампира я мог без труда получать новые знания, а вместо этого строил из себя важного барина сидя в сумерках на холме. Вспомнив любимой здание и уютное место среди колонн, я даже не ощутил грусти по нагретой скамейке. Хватит, насиделся. Пришла пора двигаться дальше. Решительно сказать себе это и повторять время от времени, чтобы уютная лень не победила честный порыв. В первую очередь разобраться, почему искусственные мышцы едва не убили носителя, ведь это здесь, на планете, можно остановить центрифугу, а на борту ракеты придётся элементарно умирать.

Когда экскурсия завершилась, я уже и сам понимал, что хороший специалист окажется полезен делу, а то и вообще один-единственный превзойдёт проблему и сбалансирует ситуацию, потому оставив Гессе под надзором врачей быстро нашёл в этом бестолковом комплексе Чайку. Хорошее обоняние помогало мне не меньше, нежели знание местности, полученное на прогулке.

Человек всё ещё отчитывал подчинённых, ну заодно давал им ценные указания. Обнаружив, что в кабинете идёт что-то вроде совещания, я ничуть не смутился и распахнул дверь. На меня обратились все взоры, что опять же не тронуло и краем очерствевшую за годы выживания душу. Я спокойно вошёл и, поскольку свободных сидений, подходящих моей особе не обнаружил, просто остановился возле стола.

— Бояться меня не надо, — сказал, обращаясь к двоим незнакомцам. — Я на вашей стороне и постараюсь оказаться полезным проекту.

Злобный, несмотря ни на что, взгляд Алисы проигнорировал. Хочется человеку растрачивать короткую жизнь на ерунду — его дело. Её в данном конкретном случае.

Чайка, спохватившись, представил двоих людей, оказавшихся инженерами, а потом и меня им. Специалисты не выглядели шокированными. Тот, что расположился по другую сторону стола, кивнул, а сидевший рядом привстал и крепко пожал мне руку. После чего оба тут же вернулись к делу, нисколько не смущаясь наличием в тёплой компании холодного вампира. Гораздо больше их интересовала возникшая на строительстве проблема и обсуждение сроков её решения, а также возможности добыть для этого средства. Чайка натянуто улыбнулся, но уже через минуту забыл о том, что я здесь, потому что именно на него наседали двое мужчин. Алиса время от времени добавляла реплики в общую перепалку, но вот она ощущала моё присутствие всё время.