Магия Мериты (СИ) - Григоров Сергей Львович. Страница 55

— Да нет, почему же? Могло быть и хуже.

— Ха-ха, — рассмеялся Гуго Ван Теренс, — куда уж хуже-то? Я не успеваю добраться и до десятой доли всех предлагаемых кушаний. Ах да, давайте-ка зайдем в это кафе. Я как раз шел сюда. Да и время подходящее — с момента моей последней трапезы прошло почти два часа. Перед встречей с вами я успел теоретически подковаться, чтобы по достоинству оценить то, что нам могут предложить. Готов быть вам каком-то смысле экскурсоводом.

— Может, все же поговорим на улице? Я не голоден.

— А кто-то говорит о голоде? Я тоже сыт. Я не предлагаю вам насыщаться, я предлагаю наслаждаться новыми ощущениями. Право дело, вы не пожалеете. А потом поговорим. Никуда от нас не денутся наши земные дела и хлопоты. Пойдемте, прошу вас.

— Ну хорошо. Только ненадолго.

— Конечно! Через три часа будет открытие дней Блезира. Уж где-где, а там умеют брать от жизни все. Я не хотел бы пропустить сие мероприятие.

Когда они уселись за единственный свободный столик, Теренс полностью взял инициативу на себя.

— Сидите и слушайте меня. Я устрою вам настоящий праздник. Вы знакомы с ремитской кухней?

— Нет, не приходилось.

— Удивительное государство. Ремитское общество фактически вернулось в эпоху феодализма. Развело у себя графов-лордов, восстановило вассальные отношения, рыцарские турниры и дуэли. Конечно, расцвели и непременные атрибуты средневековья — дворцовые интриги, кинжальное право, реки крови и прочие поражающее воображение украшательства. И при этом Ремита прочно удерживает за собой место главного галактического поставщика специй и пряностей.

— Я не знаю всех тонкостей ее внутреннего устройства, но внешне она весьма достойный член Галактического Содружества.

— Да разве кто говорит про нее плохо? Отнюдь. Мои симпатии полностью на ее стороне. Вы что-нибудь слышали про ремитский щавель?

— Не помню.

— А зря. Многие почтенные люди утверждают, что это нечто бесподобное. На первый взгляд, ничего сверхъестественного. Так, зелень непримечательного вкуса. Если строго объективно — просто кислятинка. А копни чуть глубже, оказывается, у нее есть одна интересная особенность. Она усиливает вкусовые ощущения мясных блюд. Мелочь, не так ли? Но вот именно такие нюансики превращают нашу жизнь в праздник.

— Возможно, — неуверенно пробормотал Вэр.

— Вы что-нибудь закажете себе?

— Нет-нет, я сыт.

— Ну, право, даже не знаю, что мне делать с вами… — озадаченно протянул Гуго Ван Теренс.

— Вы заказывайте, что хотите. Я просто посижу.

Неодобрительно покачав головой, Гуго Ван Теренс взялся за меню.

— Искусство жить постигается с большим трудом, — назидательно промолвил он, закончив священнодействовать с заказом. Губы его трепетали в предвкушении. — Самое бесхитростное — погоня за количеством удовольствий. В молодости, когда сил невпроворот, а философское отношение к суровой действительности еще не выработано, мы, как правило, все такие. Однако с возрастом постигаешь простую истину, что все приедается. А если удовольствия много, оно надоедает с катастрофической скоростью. Начинают гнаться не за количеством, а за качеством наслаждений. Какие только изыски ни придумываются! Но тоже тупиковый путь: достигнув вершины, далее не знаешь, к чему стремиться. Мир становится пресным. Пропадает интерес. Есть ли выход? Да, есть. Надо научиться управлять своими желаниями. Порой от черствой корочки хлеба получаешь больше удовольствия, чем от любого пирожного. Все дело в умении чувствовать.

Принесли соусник с неприглядным зеленоватым содержимым и груду тарелочек с по-разному приготовленным мясом. Гуго Ван Теренс, отрезав микроскопический кусочек, обмакнул его в соус, долго изучал, затем поднес ко рту и, закрыв глаза, начал сосредоточенно жевать. Губы его отразили сложную гамму переживаемых чувств.

— Ух-ты, — наконец проговорил он, — никогда не думал, что это может быть так вкусно. Вы не желаете попробовать?

— Нет, благодарю, — отрезал Вэр. Собеседник раздражал его.

Отрезая кусочек мяса из другой тарелки, Гуго Ван Теренс заговорил с придыханием:

— Я, пожалуй, готов открыть вам величайшую тайну человечества, над которой лучшие умы ломали голову не одно тысячелетие. А разгадка ее тривиальна. Как всегда, от великого до смешного один шаг. Точнее, нет никакого шага — это одно и то же. Так вот, давным-давно была сложена легенда о первородном человеческом грехе. Вроде бы первые люди оступились в чем-то, а все их потомки страдают от этого — купаются в несчастьях, страдают, болеют и все такое прочее. Умирают, наконец.

— Меня мало интересовал этот вопрос, — откровенно признался Вэр.

— А напрасно, напрасно. Почему мы, люди, не можем получить от жизни все удовольствия и блага — это очень важная тема. Ответ же прост, как гвоздь: мы просто не можем понять, что никто никогда и не изгонял нас из рая! Живем мы в том мире, в котором появились и рождаемся для наслаждений. Право дело, здоровому человеку доставляет удовольствие любое ощущение, все без исключения телесные чувства! Когда физически устал — приятно полежать, отдохнуть. Долго находился без движения — приятно размяться. Проголодался — можно с огромным удовольствием поесть. Причем наибольшее наслаждение приносят, как это ни странно, самые незатейливые вещи. Так, если испытываешь сильную жажду — нет ничего приятнее глотка обыкновенной чистой воды, при сильном голоде — кусочка хлеба… Наше настоящее проклятие в том, что мы просто-напросто не в состоянии понять эту очевидную истину…

Словесный водопад прервался из-за необходимости тщательного пережевывания очередного кусочка мяса. Вэр воспользовался создавшейся паузой.

— Я бы хотел поговорить о вашей квалификационной работе…

Гуго Ван Теренс замахал руками.

— Ах, прошу вас, не надо о пустяках, — сказал он, закончив пережевывание. — Я хочу попросить вас вообще забыть о моем труде. Как будто бы не было его, и вы ничего не видели. Хорошо? Давайте, сегодня вообще не будем говорить о своих заботах и проблемах. Право дело, то, что сейчас я пытаюсь постичь, для меня важнее тысячи диссертаций…

Вернувшись в «Асторию», Вэр разгадал причины внешне поведения Гуго Ван Теренса. Оказывается, защита его докторской диссертации уже состоялась. Прошла она, согласно ходатайству Конрада Белинского, по упрощенной схеме. В связи с переездом подобных ускоренных заседаний ученого совета было несколько, и для Гуго Ван Теренса не было сделано экстраординарного исключения.

Легко выяснилась и причина повышенного внимания Конрада Белинского к персоне Гуго Ван Теренса: светские хроники сообщали, что единственная дочка маститого ученого вышла замуж за молодого доктора социологии. До чего же противны эти закулисные истории!

Ладно, Вэр ничего не имеет против самого Гуго Ван Теренса. Из кожи вон лезть на брачном ложе — далеко не самый худший способ завоевать себе авторитет в ученом мире. Там попадаются экземпляры и похуже, готовые хоть топить своих соперников в погоне за славой. А у Вэра свой путь — труд и только труд. Кстати, лучший способ отвлечься от неприятных мыслей. Настала пора приступить к доработке статьи, начатой при возвращении с Элефантиды. Итак, в чем были рюоновские замечания?..

Несколько дней Вэр занимался составлением запросов статистических данных и их обработкой. Провел несколько серий новых расчетов, получая огромное удовольствие от работы. Статья явно получалась и должна была произвести настоящий фурор среди специалистов. Закончить бы ее до встречи с Ларой. Он показал бы ей первые восторженные отзывы…

Постепенно, впрочем, усталость брала свое. Стала раздражать роскошь «Астории». Приходилось совершать над собой усилие, чтобы не поваляться лишнее мгновение в постели, не поблаженствовать под мягким душем, отвлечься от приятной музыки. Пешие прогулки приносили новые соблазны.

Подготовка к Генеральной ассамблее шла полным ходом. Каждый день прибывали новые и новые делегации, и Вэр постоянно сталкивался в фойе гостиницы с незнакомыми людьми. Улицы заполнились красочными павильонами, демонстрирующими достижения далеких миров, осваиваемых человечеством. Необычайно разнообразной была культурная программа.