Охотник за смертью: Война - Грин Саймон. Страница 32

Альберт Магнус, человек седой и желчный, бился тяжко и умело своими двумя мечами, впервые за многие годы ощущая себя живым.

Мечи его взмахивали координированными дугами, заставляя противников отступать. Но их было слишком много, и он не мог смотреть сразу во все стороны. Меч ударил в него под неожиданным углом и воткнулся между ребрами. Он вскрикнул от боли, от боли и нежелания верить, и кровь хлынула у него изо рта. Он уронил мечи, а кто-то выдернул меч из его раны, и это тоже было больно. И тут же обрушились на него мечи и секиры, рубя, как колоду. Он упал, не в силах даже вскрикнуть, и был затоптан, став одним из многих укрывших землю тел. Битва каталась через него туда и обратно, пока он не умер.

Джек Рэндом, казалось, был одновременно всюду, и меч его слился в серебряную полосу — отчаянный герой, бросающий вызов смерти, смеющийся в лицо верной гибели. Одно его присутствие заражало искрой величия стоящих вокруг людей, и они бились, выкрикивая его имя, как боевой клич. Он отчаянно рисковал и всегда выходил победителем, и никто не мог противостоять ему. Он не уставал и ни разу не был ранен — великан, наводивший ужас на солдат Империи.

Измотанному и окровавленному Оуэну противно было на это смотреть. Нечестно быть таким быстрым, изумительным и иметь такой правильный вид — уже не говоря о том, чтобы быть таким везучим. Все силы Империи были не в состоянии пролить хоть каплю крови этого великого человека. Оуэн чувствовал, что и сам работает хорошо, но десяток-другой царапин он все же получил. В такой свалке это было неизбежно. Его, правда, на ходу лечили изменения, сделанные в нем Лабиринтом, и форсаж не давал пока чувствовать боль, но дело тут было в принципе.

И все же Джек Рэндом был легендой, а подразумевается, что легендарные герои стоят выше мелких проблем простых смертных. И черт его побери, если Оуэн сейчас мог сказать, во что он все же верит. Конечно, этот великан куда больше отвечал легенде, чем тот сломленный старик, которого Оуэн отыскал когда-то в трущобах Мистпорта и который утверждал, что он и есть Джек Рэндом, но Оуэн верил людям, а не легендам. Он мысленно пожал плечами, одновременно разрубая имперского солдата одним бешеным ударом. Рэндом был тут не единственным истинным воином.

И кем бы ни был этот чертов красавчик на самом деле, но Молодой Джек Рэндом был именно тем, кто нужен был сейчас Мистпорту. Его имя было тем кличем — может быть, единственным, — который мог собрать воедино рассыпающиеся части Мистпорта и заставить их сражаться заодно. И Оуэн решил, что его это вполне устраивает.

Хэйзел д'Арк чувствовала, как тянется в разных направлениях ее разум. С того момента как Лабиринт ее переменил, ментальные способности ее медленно, но верно росли, и этот процесс ускорился с момента прибытия в Мистпорт. Теперь она знала, откуда исходит каждая атака еще до того, как она начиналась на самом деле, и ее меч успевал поставить блок. Никто не мог подобраться к ней незаметно — даже вне поля ее зрения, а сама она замечала все слабости своих противников уже при первом взгляде. Это был не опыт и не инстинкт, а просто будто она знала все это заранее, а сейчас вспоминала, когда это становилось нужно.

И более того: когда она видела открывающиеся перед ней различные возможности, вокруг появлялись различные возможные версии ее самой. Они возникали и исчезали, существуя иногда лишь то мгновение, которое нужно было, чтобы отразить чей-то меч или предупредить атаку, когда она сама не успела бы. И вот, пока она сражалась, рядом с ней начали появляться другие Хэйзел д'Арк и биться плечом к плечу. Были такие, которые не сильно от нее отличались — например, лишним шрамом или другим цветом волос. Были и такие, которые отличались сильно — сложением или расой. У одной была золотая рука хэйденов. Другая вообще была мужчиной. Еще одна по крайней мере частично вообще не была человеком. Хэйзел улыбалась кому-то из них, и те улыбались в ответ. И она вместе с другими своими воплощениями пробилась на передний край битвы и заняла главную брешь, перекрывая проход Имперским Войскам.

Джон Сильвер увидел, как сражается плечом к плечу сама с собой Хэйзел д'Арк, и подумал, что на этот раз действительно перебрал Крови. И только когда лысая Хэйзел д'Арк в кожаной одежде охотника за скальпами отбила удар имперского меча, от которого он бы свалился, пришлось поверить, что все это на самом деле. Но он не позволил себе сильно об этом раздумывать. Мистпорт был сумасшедшим домом и в лучшие свои времена, к которым теперешние, безусловно, не относятся. Но когда он увидел еще и Оуэна Дезсталкера, шагающего сквозь кипящую толпу и валящего солдат противника по обе стороны от себя без усилий, как кегли, и Джека Рэндома, стоящего среди штабеля вражеских трупов вызывающе и непобедимо, его пробрала суеверная дрожь. За свою жизнь Сильвер видал многое, но ничего не видел, подобного этим троим. Это было как драться плечом к плечу с богами.

Но в ту же секунду благоговейное удивление сменилось завистью. Он был всего лишь человек с обычной человеческой силой и храбростью и делал что мог, а эти три сверхчеловека заставляли его усилия выглядеть муравьиной возней. Он продолжал драться, но уже не с тем воодушевлением. Волны схватки вынесли его вперед, и он оказался рядом с Оуэном. Дезсталкер бросил ему на ходу мимолетную улыбку, и Сильвер улыбнулся в ответ. И в ту же секунду он увидел, как меч солдата летит точно в спину Оуэну. Дезсталкер его не видел, слишком занятый двумя солдатами, которых в этот момент крушил. Время замедлилось и остановилось, и все время этого мира оказалось в распоряжении Сильвера, чтобы решить, что делать. Он мог выкрикнуть предупреждение, мог сам отбить клинок, но в этот момент он желал смерти Дезсталкера. За то, что он больше чем человек, за то, что он ближе к Хэйзел и важнее для нее, чем Сильвер может даже надеяться. И так просто было всего лишь ничего не сделать (дать Оуэну погибнуть. И никто ему ничего не скажет. Столько всего творится вокруг, и никто не ждет, что Сильвер может видеть все. Он застыл в нерешительности, раздираемый на части сомнениями. Все, что он хочет, будет принадлежать ему, если только Дезсталкер будет мертв. И тут время снова помчалось, и думать было уже некогда.

Острие почти коснулось спины Оуэна, когда Сильвер бросился вперед, блокировав удар своим мечом. Резкий удар выбил оружие из его рук, и клинок упал на землю. Солдат повернулся к Сильверу, занося меч для убийственного удара. Сильвер метнулся в сторону, и лезвие полоснуло его по руке, только задев кожу, и полилась кровь. Солдат занес меч для второго удара, и Сильвер зачерпнул собственной крови и бросил солдату в глаза. Тот замотал головой, ослепленный на мгновение, и Сильверу не было ничего проще, чем подхватить свой меч и проткнуть солдата насквозь.

Все это заняло не больше одной секунды. Оуэн Дезсталкер ничего этого не видел, слишком занятый собственной работой. Сильвер взял себя в руки и продолжал битву. Для простого смертного он выступил не так уж плохо. И если уж в этой битве должны были участвовать боги, Сильвер был только рад, что они на его стороне.

Волны битвы откатывались от Оуэна прочь, когда он пробивал себе путь сквозь толпу тел, чтобы оказаться рядом с Хэйзел. Почти в ту же секунду он понял, что это уже не та Хэйэел д'Арк, которую он знал, и еще через секунду он понял, что тут целая небольшая толпа разных Хэйзел. И тут в толпе кто-то крикнул: «Отходим!» Другие голоса — только имперских солдат — подхватили этот призыв, и вдруг ряды захватчиков перед Оуэном смешались и повернулись, обратившись в бегство. Повсюду, куда он ни смотрел, было то же самое, будто то, что было куда как превосходящей силой, распалось на куски и побежало, спасая свою жизнь. Сила разбилась о неколебимую скалу, которой стали защитники Мистпорта. Отход превратился в беспорядочное бегство, и почти сразу стало не с кем биться. Защитники Мистпорта разразились ликующими криками. Оуэн обернулся к Хэйзел д'Арк и заморгал, увидев, что она только одна. И она посмотрела на него, широко улыбаясь, и Оуэн решил, что задавать вопросы не стоит. Пока не стоит. Он не был уверен, что хочет знать правду. А защитники выкрикивали его имя и имя Хэйзел, но больше всего — Джека Рэндома. Их героем был он. Ему салютовали поднятыми мечами, на него глядели горящие восторгом глаза. Они пошли бы за ним даже в Ад, и каждый это понимал.