За Гранью (СИ) - Лински Литта. Страница 21

Тэсс вздохнула.

— О чем грустишь, сестричка? — раздался за спиной голос Эдана.

Неожиданно вырванная из мира своих мыслей и воспоминаний девушка вздрогнула.

— Ты напугал меня, — призналась она.

— Ну, прости, — Эдан развел руками. — Холиз уже накрыла к ужину и приготовила чудный холодный малиновый чай, который ты так любишь. Я не нашел тебя в замке, зато увидел с балкона. Ты часто тут сидишь, сестренка.

— Тут красиво, — отозвалась Тэсс.

— Дело только в этом? — брат опустился на землю, рядом с ней. — Мне иногда кажется, что ты хочешь побыть одна.

— Иногда я и хочу, — призналась Лотэсса.

— А еще ты грустишь.

Она молча кивнула, не имея ни сил, ни желания отрицать очевидное. Врать брату было труднее, чем обманывать саму себя.

— Может быть, расскажешь?

Он не требовал и даже не просил, оставляя за Тэссой полную свободу выбора. А она вдруг почувствовала, что больше не в силах хранить все свои тайны. Даже если брат не поверит и будет смотреть на нее с удивлением и жалостью, как Валтор или Итон Карст. Или что еще хуже — поверит и осудит ее за то, что не смогла спасти мир или за то, что связалась с дайрийским королем. Пусть сам решает, что делать с этим знанием.

— Я пыталась тебя уберечь, — она сделала последнюю попытку избавить брата от ноши, которую несла сама.

— Меня не надо беречь, я — твой старший брат, не забыла? — в голосе Эдана звучали обида и грусть. Очевидно, недоверие сестры сильно задело его. — Это я должен беречь тебя, Тэсс. Недомолвки, намеки, тайны — все это окружает тебя как стена с тех пор, как ты исчезла, а потом вновь оказалась в Вельтане. Как много я не знаю?

— Ты не знаешь почти ничего, а узнав, поймешь, почему я не спешила рассказывать.

— Давай ты уже начнешь, а я, выслушав, решу, как к этому относиться.

И Тэсса рассказала с самого начала, с захвата Элара. Как можно рассказать брату о том, как пала его страна, которая на его памяти одержала блестящую победу над захватчиками? Какими словами описать казнь короля и принца? И самое трудное — поведать о его собственной смерти. А ведь это только начало. Потом она рассказала о змеехвостом чудовище, высасывающем из людей страх и ненависть перед тем, как убить их. О шургатской колдунье Энлил, о жрицах Маритэ и, наконец, о самой Маритэ.

Но сложнее всего было признаться, что на протяжении всей этой немыслимой истории рядом с ней находился человек, виновный в смерти Эдана. Говоря о Валторе, Тэсса чувствовала себя предательницей, но считала себя не в праве утаивать столь важную часть повествования.

Как бы ни старался Эдан, он не мог скрыть недоверия, сквозившего в глазах и выражении лица. Но сомнения были естественны. Больше всего Тэсс боялась увидеть на лице брата упрек или того хуже отвращение. Но вместо этого видела лишь понимание и сочувствие. Лишь бы за этим не крылась жалость к сумасшедшей бедняжке, которая будучи понятной и ожидаемой, все равно неимоверно злила девушку. Эдан ни разу не перебил ее, оттого Тэсса не могла понять, что он думает по поводу услышанного. С одной стороны рассказывать что-то молчаливому слушателю куда проще, чем постоянно отвлекаться на вопросы и объяснения, с другой — тяжело совсем не понимать, какое впечатление производит история.

Дойдя до конца своих приключений, Лотэсса выжидающе уставившись на брата. Но тот молчал.

— Скажи уже что-нибудь, — нетерпеливо потребовала она. — Все, что угодно, кроме того, что не знаешь, что сказать. Можешь назвать меня безумной, я не обижусь. Так делали все, кому удавалось услышать хотя бы малую часть того, что я поведала тебе. Можешь назвать меня неудачницей и дурой, которая загубила мир оттого, что совсем не знает людей. Можешь назвать меня предательницей за то, что связалась с тем, кто виноват в твоей смерти. Можешь…

— Сестренка, может, ты все-таки дашь мне сказать самому? — насмешливо перебил Эдан, оборвав сестру на полуслове.

— Знаешь, поначалу мне хотелось думать, что ты не совсем в своем уме и живешь во власти странных выдумок. Но чем дольше ты говорила, тем больше я понимал, что такое просто невозможно придумать. Но в то же время поверить тому, что я узнал, безумно трудно. Сама посуди — магия, чудовища, Изгой и Маритэ и в довершение всего, круговорот времени.

— Так ты мне веришь или нет? — перебила Тэсс.

— Верю, — он взял ее за руки. — Если я не буду верить тебе, то чему тогда вообще верить? Невероятно трудно все это принять, но, по крайней мере, теперь многое стало понятно. Достаточно посмотреть на то, как внезапно изменился Йеланд. Да и наша победа при Латне всегда казалось мне каким-то странным, невероятным стечением обстоятельств. Мы не могли, не должны были победить, но победили. И твое необъяснимое исчезновение…

— Ты осуждаешь меня за то, что я оговорила гадючью троицу? Имей в виду, это моя идея, не Карста.

— Не осуждаю. Благородства в вашем сговоре, разумеется, нет, но, полагаю, что сам поступил бы так же на твоем месте, ради своей страны и своего короля, который, как мы теперь знаем, того не стоил.

— А за Валтора? За Малтэйра, — быстро поправилась она. — Ты осуждаешь меня за то, что принимала не только его защиту и заботу, но и его чувства? И за то, что… полюбила?

— А ты полюбила? — вместо ответа Эдан задал свой вопрос.

Признаться в любви к дайрийскому королю оказалось чуть ли не сложнее, чем рассказать всю предыдущую историю. Но Тэсса после некоторого замешательства, твердо ответила:

— Да. Я люблю его. Люблю того, другого, которого уже нет. Грустная ирония в том, что человека, сидящего сейчас на дайрийском троне мне не за что ненавидеть, но в то же время не за что любить. Он совсем чужой мне, а я ему, — она пожалела, что не смогла скрыть грусть в голосе.

— Так ли? — взгляд брата показался Тэсс слишком проницательным. — Разве он не собирался жениться на тебе?

— Это имело бы смысл только в случае захвата Элара. А сейчас, уж конечно, он и думать обо мне забыл.

— Но не ты о нем? — Эдан продолжал попытки заглянуть сестре в душу.

— Что ты хочешь услышать? — теперь она злилась. — Подтверждение, что я продолжаю любить короля Дайрии, предавая тебя?

— Еще скажи, предавая мою память, — фыркнул брат. — Не надо говорить обо мне, как о покойнике. Я живой, сестренка. И ты права, считая, что тебе не за что ненавидеть нынешнего Малтэйра. Он не виновен ни в моей смерти, ни в захвате Элара, ни в смерти эларского короля. Хотя, видит Маритэ, раз уж она существует, что казнь Ильда пошла бы на пользу этому миру.

— В прошлый раз не пошла, — тихо возразила Тэсс.

— Ладно, Изгой с ним, с Йеландом. Тем более, он и так с ним, — Эдан мрачно хохотнул собственной шутке. — Вернемся к вам с Дайрийцем. Ты хотела знать, виню ли я тебя в любви к нему. Нет, не виню. И мне почти больно знать, что думала, что я мог бы встать между тобой и твоей любовью. Хотя мог бы, конечно, окажись твой Дайриец мерзавцем, каким он тебе виделся поначалу. Но из твоего рассказа я понял, что он не просто достойный человек и настоящий рыцарь, он и королем был бы лучшим, чем наш малодушный и подлый монарх. Ты выбрала стоящего мужчину, сестренка, чтоб отдать ему свое сердце. Никогда бы не подумал, что скажу такое о Валторе Малтэйре, — он покачал головой. — Если честно, я считал, что ты любишь Рейлора. И был почти уверен, что тоскуешь ты по нему. Вот уж не думал, что вместо признания в любви к герцогу Таскиллу услышу о любви к дайрийскому королю и всю эту удивительную историю в придачу. Но я рад, что ты мне все рассказала наконец.

— Рад? — она непонимающе уставилась на брата.

— Лучше знать правду, даже если она похожа на ложь или на бред. Кроме того, невыносимо, когда нас с тобой разделяют какие-то тайны.

— Но ведь теперь ты знаешь, что нам всем осталось недолго жить…

— Да, — он кивнул. — А еще я знаю, что вообще должен быть мертв, поэтому теперь могу воспринимать каждый день, как подарок. Не имеет смысла отворачиваться от того, что все на самом деле плохо, как и от того, что не в наших силах это изменить. Зато есть смысл подумать, как и с кем мы хотели бы провести остаток жизни.