За Гранью (СИ) - Лински Литта. Страница 47

Уверившись, что графиня не попрекает ее влюбленностью в короля, Тэсса испытала к фрейлине теплые чувства. Она даже решила разобраться с грудой посланий, чтоб доставить эне Фиделл удовольствие.

Среди прочих бумаг на подносе выделялись лиловые конверты, которых, казалось, было больше, чем остальных посланий вместе взятых. Терзаемая неприятным предчувствием, Тэсс перевернула ближайший из них, чтоб рассмотреть имя отправителя. Так и есть — Табрэ, ослепи его молния!

Лотэссе захотелось тут же выбросить, а еще лучше сжечь все его послания, не читая. Но вряд ли графине подобное обращение с письмами придется по душе. Даже по отношению к Табрэ, которого при дворе не очень-то жалуют. Девушка вздохнула и распечатала конверт, лежавший сверху.

«Моя прекрасная энья Лотэсса, сколь долго вам будет угодно мучить преданного поклонника надменным молчанием? Как много времени минуло с нашей встречи на балу, которая показалась мне знаком судьбы. Увы, теперь я вижу, что судьба предназначила мне лишь страдания и боль разбитого сердца. И все же я не могу оставить надежду снова видеть вас, слышать ваш голос. О как бы я хотел вновь танцевать с вами, но теперь это счастье возможно лишь во сне. Мечты и страдания я поверяю бумаге, но вы, жестокая, не удостоили и строчкой ответа все те стихи, что я присылал вам. Быть может, вам надоест мучить безумно влюбленного поэта и вы захотите услышать из его уст строки, вдохновленные вашей божественной красотой. Не смея надеяться, я все же зову вас посетить поэтический вечер, который устраивает завтра вечером маркиза Винелл. Неужели же мои полные страсти и боли стихи будут слушать все, кроме той, кому они предназначены? Сжальтесь энья Лотэсса и почтите своим внимаем бедного поэта. Навеки ваш раб — Искель Табрэ».

Тэсса невольно морщилась, читая это пафосное послание, полное притворной страсти. В искренность чувств бедного поэта она нисколечко не верила. За время, проведенное во дворце, она слишком хорошо узнала его репутацию. Девушка уже готова была выбросить письмо, а вместе с ним и остальные лиловые конверты, когда глаза зацепились за строчку с именем маркизы Винелл.

Любовницу короля видеть хотелось даже меньше, чем Табрэ, но ведь на ее приеме мог быть Валтор. Ну и что? Если она и увидит Дайрийца, то ее не ждет ничего, кроме боли, при виде его отношений с проклятой маркизой. Девушка так и застыла с письмом в руке.

— Кто вам пишет? — по тону фрейлины Тэсс предположила, что графине известно имя отправителя лиловых конвертов. В конце концов, именно она принимает у пажей послания.

— Эн Табрэ, — ответила Тэсса. — Зовет меня на поэтический вечер к маркизе Винелл.

— Признаться, я не одобряю ни сына канцлера, ни маркизу, но надо отдать ей должное — ее поэтические вечера великолепны. Само собой, их украшением служат не безвкусные стихи младшего Табрэ и ему подобных. Однако эна Винелл приглашает настоящих поэтов, даже из Валэйна. Думаю, вам стоит принять приглашение.

— Вы серьезно? — Тэсс очень удивилась, услышав подобное из уст графини.

— Меня не часто зовут на такие приемы, — фрейлина отвела глаза и поджала губы, умудряясь одновременно выглядеть уязвленной и надменной. — Тем не менее, смею надеяться, в поэзии я разбираюсь. Мне достаточно имен тех поэтов, что собирает у себя маркиза, чтобы судить о ее вечерах. И мне приятно думать, что король посещает эти вечера ради стихов, а не ради хозяйки.

Слов эны Фиделл хватило, чтоб чаша весов качнулась в другую сторону. Конечно, Табрэ ей противен, а маркизу она, даже совсем не зная, практически ненавидит, но, может, это не самая высокая плата за возможность увидеть Валтора. Тем более, расстались они не лучшим образом, и это терзало Тэссу, являясь истинной причиной ее затворничества и печали.

Проиграв внутреннюю борьбу с благоразумием, она написала краткий ответ Табрэ. Устояв перед чисто женским искушением нарядиться как можно лучше, Тэсса предпочла скромный образ. В конце концов, поэтический вечер — это не бал. Кроме того, ей вовсе не нужно привлекать лишнее внимание к своей персоне. Она вообще мечтала стать невидимкой для всех, кроме короля.

Осчастливленный ответом Табрэ не преминул явиться лично, чтоб сопровождать энью Линсар. Тэсс по-прежнему находила его общество неприятным, но явиться к маркизе одной — это слишком. Испытывая что-то сродни благодарности, она терпеливо выслушивала комплименты, полные слащавого пафоса, пропуская, впрочем, большую их часть мимо ушей.

Маркиза Винелл устраивала прием в не очень большой, но уютной зале, освещенной лишь теплым светом канделябров и настенных свечей. Вдоль стен были расставлены изящные диваны и кресла, рядом стояли столики с фруктами, сладостями и вином. Вся обстановка говорила о дружеской встрече, которую радушная хозяйка устраивает для близких друзей.

Лотэсса остро ощутила, насколько чужой смотрится здесь и отчаянно пожалела о том, что приняла приглашение. Чувство неловкости лишь усилилось после холодного приветствия маркизы. В тоне эны Винелл неприкрытое любопытство мешалось с неприязнью.

— О, эн Искель наконец-то привел к нам героиню своих стихов. Дорогая энья Линсар, вот уже почти месяц его стихи посвящаются только вам, — маркиза и не думала скрывать насмешку. — Право же, многие дамы дайрийского двора пребывают в печали.

— Надеюсь, сегодня вечером мне доведется услышать не только стихи в мою честь. От них я, признаться, устала еще в Вельтане, — она одарила хозяйку снисходительной улыбкой.

Тэсс показалась себе надменной стервой, зато порадовалась, глядя на ошарашенное лицо эны Винелл.

Маленькая месть Лотэссы стала еще эффектнее, когда она оказалась в кругу мужчин. Она смутно помнила их лица по балу и еще хуже помнила имена, но пришлось быть любезной, хотя бы, чтоб досадить хозяйке. Впрочем, через несколько минут, она уже мечтала избавиться от назойливого внимания. Девушка выбрала кресло, стоявшее чуть поодаль от остальных в надежде на относительное одиночество. Но тут же справа и слева от нее оказались мрачный А'Хэсс и Моран Тьерн, немного похожий на Эдана. Мужчины ни на миг не оставляли ее в покое, отвлекая от мыслей и мешая как следует осмотреться. Оставалось только порадоваться, что хотя бы Табрэ куда-то исчез.

Лотэсса искренне порадовалась, когда первый из приглашенных поэтов вышел на середину зала и нараспев начал читать свои творения. Не то, чтобы Тэсс так уж любила поэзию или хорошо разбиралась в ней. Однако во время выступления поэтов ее соседи вынуждены были хранить молчание и не досаждали ей. Уже за одно это, девушка была готова признать каждого нового чтеца гением, а его стихи — шедеврами. До тех пор, пока не вышел Табрэ.

Его стихи показались Тэссе ужасными во всех отношениях. Но если форму еще можно было простить, то от содержания ей становилось дурно. Лотэссе Линсар действительно нередко посвящали стихи, но никогда — настолько плохие. Разве можно сравнить это убожество со стихами Нейри? Табрэ на все лады восхвалял даму своего сердца, а Тэсс не могла отделаться от ощущения, что ее поливают грязью. Само собой, все присутствующие косились на нее. Кто с любопытством, кто с ехидной улыбкой, как маркиза Винелл. Девушка очень удивилась, увидев злость во взглядах некоторых дам. Неужели они завидуют или ревнуют? Поверить невозможно, что хоть кто-то всерьез жаждет внимания этого неприятного человека, оказавшегося вдобавок бездарным поэтом.

После выступления Табрэ хозяйка вечера устроила небольшой перерыв, чтоб гости могли поделиться впечатлениями, закусить или подышать свежим воздухом на балконе. Тэсс не знала, куда спрятаться от Тьерна и А'Хэсса, а тут еще и влюбленный рифмоплет бросился к ней, чтоб узнать ее мнение о своих стихах.

Последнее обстоятельство положило конец терпению девушки. Она поняла, что больше не может здесь находиться. Проклиная себя за то, что согласилась явиться на этот прием, она сказалась навязчивой троице поклонников больной и направилась к маркизе, чтоб поблагодарить за доставленное удовольствие и проститься.