Дружинник (СИ) - "Amazerak". Страница 37

— Кто бы это ни был, не советую с ними связываться. И Дмитрий Филиппович будет такого же мнения.

Проснулась Таня. Она чувствовала себя до сих пор неважно. Я налил ей воды и сказал, чтобы отдыхала, а сам вернулся к себе в купе и продолжил изучать дневники отца.

О своей силе отец писал мало. Он узнал о ней, когда служил на Кавказе. Обнаружил случайно в одном из сражений. Он сразу понял, что лучше эту штуку скрывать от окружающих. Все упоминания о ней носили крайне расплывчатый характер. Тем не менее, втайне ото всех он, как и я, занимался тренировками, пытаясь развивать свои способности, и несколько раз они спасали его от вражеской пули.

Более открыто он начал писать о своих магических талантах только после отставки. Он продолжал тренировки и детально описывал их в дневнике. В целом, они походили на мои, и ничего нового я для себя не обнаружил. Более того, ему удалось добиться гораздо меньших результатов, чем мне. Он поддерживал связь с теми загадочными лицами, с которыми сошёлся в казахских степях, но отношения их не ладились. Несколько раз отец сетовал, что его не хотят обучать и не допускают к какой-то информации.

А потом он забросил это дело. Или почти забросил. Женился на вдове, и хотел зажить спокойной семейной жизнью, но и тут не срослось, и через два года брак распался. Отец сетовал, что не может быть до конца честным с супругой, что вынужден многое скрывать. И видимо, это и привело к разрыву. Детей от законной жены у него не было.

В записях я нашёл упоминание об околоточном надзирателе, с которым мне довелось общаться. Близкой дружбы отец с ним не водил, но отзывался о нём положительно. Упоминалось ещё несколько фамилий: пара мелких дворян и чиновников, с которыми отец периодически общался. Но из записей было невозможно понять, насколько те причастны к тайному обществу и посвящены ли в секреты. Околоточный точно был в курсе, но мог ли я ему доверять?

Поезда задержали. Опять пропускали эшелоны с бронетехникой и солдатами, которых ехали на фронт. В итоге мы находились в пути почти двое суток.

Когда приехали домой, там никого не было: дружинники, похоже, ещё находились на задании, выясняли, кто заказал покушение.

Я сложил отцовские тетради в небольшой сейф, что находился в одном из отделений книжного шкафа, и уже собрался проверить почту (на столе белели несколько конвертов), как вдруг зазвонил телефон.

— Алло, Михаил Ярославович, — раздался в трубке знакомый женский голос. — Это Аграфена, служанка Елизаветы. Вы просили связаться с вами в случае возникновения проблем.

— А они возникли? — я невесело усмехнулся, внутренне выругавшись. Так и знал ведь, что не будет всё легко просто. Елизавета — такой человек, что спокойной жизни никому не даст.

— Госпожа только что уехала с компанией молодых людей. Среди них был Григорий Андреевич.

— Ладно, ждите, — сказал я и повесил трубку.

Катрин возилась на кухне. Увидев, что я надеваю пальто, желая по-тихому слинять из квартиры, она тут же оставила все дела.

— Куда это мы собрались? — спросила она. — Мы же договорились, помнишь?

— Да брось. Я до соседнего дома. С подопечной моей какая-то проблема стряслась. Сам разберусь.

— Не спорь. Или тебе мало двух покушений?

Через пять минут мы уже стояли в парадной квартиры, которую я перед отъездом снял для Елизаветы, а напротив — с виноватым видом две дружинницы из личной охраны боярской дочери.

Аграфена была женщиной лет тридцати, высокой, почти моего роста, имела худое лицо с резкими чертами и светлые волосы, собранные в пучок на затылке. Её напарница, Лидия, была помоложе, приземистая, широколицая, с причёской каре. Обе дружинницы обладали суровыми неприветливыми взглядами и мужиковатыми манерами. Одевались тоже в мужском стиле: брюки и короткий сюртук, что минимум сковывал движения.

Аграфена обрисовала сложившуюся ситуацию:

— Час назад заехали молодые господа, и госпожа Елизавета уехала с ними в ресторан. Я сообщила, что ей запрещено встречаться с Григорием Андреевичем, но Елизавета не послушалась. Я позвонила вам сразу же, но трубку никто не брал.

— Почему вы не поехали с Елизаветой? — строго спросил я. — Разве вы не должны её сопровождать?

— Простите, Михаил Ярославович, это так, но госпожа пожелала, чтобы мы не ехали с ней. Григорий Андреевич настоял на том же. Это щекотливая ситуация, и мы решили обратиться к вам, как вы и просили.

— Да уж, щекотливая — не то слово, — вздохнул я. — Ладно, Аграфена, собирайся, поедешь со мной, покажешь, где у них гулянка. Разберёмся.

Глава 18

Через пять минут мы уже были у ресторана: он находился недалеко от дома. Рядом, на парковке стояли несколько длинных лимузинов и больших дорогих авто, блестящих полированными корпусами и хромом в свете уличных фонарей. Аграфена тут же узнала в одном из лимузинов машину Георгия. Наш седан пристроился среди этого великолепия местного автомобилестроения, как бедный родственник, и я, оставив обеих дружинниц ждать в салоне, отправился в ресторан.

Возле входа я наткнулся на швейцара в длинной синей ливрее. Он подозрительно окинул взглядом моё распахнутое пальто, под которым виднелся помятый после долгой дороги серый сюртук. Да ещё и галстук я забыл надеть второпях.

— Заведение закрыто, — объявил, не церемонясь, швейцар и преградил дорогу.

— Приятель, отойди по-хорошему, я из дружины, — сказал я, одновременно пытаясь рассмотреть через большое окно, что делается внутри. Там за длинным столом устроилась компания — человек тридцать, наверное. Они пили и веселились. Среди них я заметил Елизавету — сидела рядом с главой младшей ветви.

Швейцар смерил меня недоверчивым взглядом и потребовал удостоверение. Я жестом подозвал Катрин и Аграфену.

— Есть удостоверения? — спросил я. — Не пускают.

Катрин достала документ и показала страницу с большой печатью рода и подкрепила это приказом пропустить нас.

— Прошу прощения, — тут же смягчился швейцар и, поклонившись, объяснил, что знатные господа на сегодня арендовали заведение, и не велели никого впускать.

— И что? — спросила Катрин. — Отойди с дороги. Срочное дело.

— Оставь, — одёрнул я дружинницу, — не надо. Пусть развлекаются. Мы подождём.

Вернулись в машину.

— Если сейчас туда вломимся, ничего хорошего не получится, — объяснил я. — Этот Георгий — малый вспыльчивый. И как поведут себя остальные — пёс их знает. Не хотелось бы тут устраивать драки. Подождём, когда нагуляются, выйдут, заберём Елизавету — и домой. Кстати, а почему у меня нет такой печати?

— А тебе не выдали новое удостоверение? — спросила Катрин.

— Нет, — пожал я плечами, — нет такого. У меня старое, которое я в Арзамасе получил.

— Не успели, наверное, или запамятовали.

— Чёрт их знает, но мне бы не помешало. Не таскать же мне свои родовые бумаги с собой. Артефакты у всех?

Дружинницы кивнули.

— Надеюсь, задержание пройдёт гладко, — сказал я, — но если что, не встревайте без моей команды. Ясно?

Катрин и Аграфена снова ответили утвердительно.

Мы просидели часа два. Машина наша стояла почти напротив входа, и за всё это время никто не покинул заведение. Наконец, двери открылись, и пьяная компания вывалилась из ресторана. Елизавета обнималась с Григорием, им было весело. Остальные — парни, девушки примерно моего возраста или чуть постарше, богато одетые, напомаженные, напудренные, и в то же время уже изрядно потрёпанные после попойки. Елизавета и Григорий направились к его лимузину.

Я вышел из машины, обе дружинницы — тоже. Приказав им ждать, я направился к компании.

— Добрый вечер, дамы и господа, — сказал я, — похоже, придётся украсть у вас Елизавету. Надеюсь, возражений не будет?

— А ты чего тут делаешь? — произнесла Елизавета пьяным голосом. — С чего ты взял, что я куда-то пойду? У нас другие планы. Вали отсюда и не мешай развлекаться.

Те, кто были рядом, рассмеялись. Стали интересоваться, кто я такой.