Цветение возмездия (ЛП) - Майкл Дженнифер. Страница 17

Я никогда не перестану беспокоиться о Тиган. Но пока лучше держать свое мнение при себе. Я беру с прикроватной тумбочки пузырек и высыпаю две таблетки. Затем вручаю их ей со стаканом воды.

— Вижу, Пейсли согласилась вернуться и остаться здесь.

— Да, — сейчас я не готов обсуждать эту тему.

— Да? И это все, что ты можешь сказать?

— А что тут говорить? Пейсли здесь. Дискуссия окончена.

Тиган недовольно дернулась, но тут же вздрогнула и прижала ладони к ребрам.

— Дискуссия не закончена, идиот. Даже не надейся. Она лишь в самом начале. Мне нравится Пейсли, Бёрк. Она хорошая девочка и отлично подходит тебе. Как ты собираешься все исправить?

— Никак. Сейчас у нас есть более важные дела, о которых нужно беспокоиться в первую очередь, — я пришел сюда проведать сестренку, а не выслушивать ее нотации. Хотя, наверное, следовало этого ожидать.

— Никак? Правда? Что, черт возьми, с тобой не так?

— Пейсли здесь. Возможно, мне этого вполне достаточно. А, может, все произойдет само собой, когда хаос утихнет? Я не хочу давить на нее, Тиган. Если Пейсли уйдет, то ее жизнь, несомненно, окажется под угрозой. А я бы предпочел, чтобы она, прежде всего, чувствовала себя в безопасности.

Тиган смотрит на меня так, словно хочет дать мне подзатыльник.

Если бы взгляды могли убивать...

— Ты ведь не тот человек, что сидит и ждет, когда что-то само упадет ему на колени. Будь собой. Иди за тем, в чем нуждаешься. Возможно, ты сейчас и не в своей тарелке, но ты никогда не позволял чьему-то вызову сломить тебя. Сделай свой ход. Покажи ей свои чувства. Развей ее страхи. Действуй. Будь собой. В противном случае может оказаться, что ее ты вовсе не заслуживаешь.

Глава 11

Пейсли

Почему я так чертовски нервничаю в ожидании этой встречи? Мне ведь нужно просто ответить на вопросы, не более того. Но меня продолжает терзать плохое предчувствие. Моя нога дрожит, то нервно подпрыгивая вверх, то дергаясь вниз. И я не знаю, что делать со своими руками. Кладу их себе на колени. Шевелю ими, тереблю одежду. Беру со стола журнал. Листаю его, не читая, и кладу обратно.

Я веду себя глупо.

Липкий пот покрывает мою кожу. Но, может, вовсе не встреча сводит меня с ума? Может, всему виной этот офис? Здесь повсюду темные цвета и стильная мебель. И даже чертово пресс-папье на столе секретарши кричит о деньгах. Скорее всего, Бёрк соврал мне насчет суммы, которую платит этому частному детективу.

Я ерзаю еще немного, стараюсь взять себя в руки и, наконец, решаюсь пройтись.

Со вчерашнего вечера — после того, как Бёрк привез меня из отеля, — мы больше не разговаривали с ним. А утром на кухне меня поджидал Кай со своей фирменной ухмылкой, свежим кофе и самым вкусным круассаном, который я когда-либо ела. Эта встреча не вызвала во мне той неловкости, которую я ожидала. Кай непринужденно обнял меня, сказал, что весьма рад тому, что я в порядке и что очень сожалеет, что чуть не застрелил меня. Не могу это объяснить, но его слова вызвали у меня добродушный смех.

Затем мы просто сидели за столом и молча ели. Но тишина была вполне уютной. А когда я поела, Кай сообщил, что сегодня у меня назначена встреча с Джеем Спенсером. И посоветовал мне быть предельно честной с ним. Они с Бёрком уже побывали там, и сыщик был в курсе всех мельчайших подробностей нашей ситуации. У меня не было таких ужасных секретов, как убийство человека, но выложить всю свою жизнь на стол перед незнакомцем было крайне неприятно. Кроме того, те ответы, которые он сможет извлечь из моих данных, пугают меня не меньше. Незнание собственной биографии — это безумное и раздражающее чувство. И, тем не менее, поиск недостающей информации кажется еще более кошмарной перспективой.

* * *

Боковая дверь открывается, и секретарша плавно встает из-за своего стола. Но вышедший из кабинета мужчина отмахивается от нее. А ведь я его знаю! Он же смотрит на меня с невозмутимым видом, и лишь уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке. Он протягивает мне руку, и я делаю шаг вперед, чтобы представиться. Пожатие крепкое, но длится всего мгновение. Его рука почти сразу высвобождается из моей.

«Помнит ли он меня? Добавит ли это мне неловкости?»

— Привет. Эм, я… ну, сегодня у нас встреча, — сорвавшиеся с моих губ слова неловко повисают между нами.

— Следуй за мной, — он грубо прерывает мое спутанное приветствие и идет в свой кабинет, который так же ошеломляет своей солидностью, как и приемная.

Запах книг в мягких кожаных обложках, выстроившихся в аккуратные ряды на занимавших всю стену — от пола до самого потолка — полках, немного успокаивает мои нервы. С каждым годом бумажные издания выходят из употребления и многие считают их устаревшими. Но от этого запах реальных книг становится только ценнее.

Джей Спенсер садится за свой рабочий стол и приглашает меня присесть напротив. Стул подо мной выглядит тяжелым и массивным. От этого я чувствую себя маленьким ребенком, забравшимся в слишком большое для его крошечного тельца кресло. Заняв свое место, мужчина перебирает разложенные перед ним бумаги. Мои глаза движутся вслед за его руками, когда он систематизирует хаотично разбросанные по столу листки.

— Рад снова видеть тебя, Пейсли. Но мне жаль, что мы встретились при таких непростых обстоятельствах.

Выходит, он все-таки помнит меня. И, скорее всего, не забыл, что я обманула его при нашей первой встрече.

— Признаться, я не уловила никакой связи. Бёрк с Каем всегда называют тебя Джеем.

— Да, в профессиональной сфере все зовут меня именно так, но ты можешь по-прежнему называть меня Джейкобом.

Мужчина из гостиничного бара. В тот памятный вечер, несколько месяцев назад, с любопытством наблюдавший за происходящим.

— Может, нам стоит уже начать?

Джейкоб избавляет меня от мучавшей последние часы неизвестности, начав задавать свои вопросы. И они не такие уж и легкие. Его вопросы очень личные. Из категории тех, на которые я не всегда способна или готова ответить. Мужчину интересовало все. Начиная с моего первого детского воспоминания до момента, когда меня отдали в приемную семью. А напоследок — история моих взаимоотношений с людьми. Или же их отсутствие.

Наша беседа, по моим ощущениям, протекает в весьма агрессивном стиле. Сидящий напротив меня мужчина делает заметки, а я рассказываю ему то, что никогда раньше даже не осмеливалась произнести вслух. Не говоря уже о том, что раскрываю свою жизнь совершенно незнакомому человеку.

— Ты помнишь хоть что-нибудь из твоей жизни до приемной семьи?

— Нет.

— А в какой школе ты училась?

— Я не училась.

— Как долго ты пробыла в приемных семьях?

— Я никогда не задерживалась надолго в одном месте и не жила подолгу в одной семье.

— А какие-нибудь твои прошлые романтические отношения заканчивались особенно плохо?

— До Бёрка их было не так уж и много.

Во время этого разговора я чувствую себя весьма неуютно. Словно оголяю все внутренности перед кем-то, сдирая собственную шкуру. Но вопросы продолжают сыпаться, а я стараюсь отвечать как можно правдивее.

И, наконец, Джейкоб кладет ручку на блокнот, в котором все досконально записывал, и откидывается на спинку стула.

— Полиция скоро свяжется с тобой. Я знаю об этом из достоверных источников. Изучение места преступления на ферме уже закончено. С тебя сняли все обвинения. Твое заявление о самообороне подтвердилось. Сгоревший в доме человек не был идентифицирован. Весьма вероятно, что его личность так и останется неопознанной. Слишком уж сильно он обгорел, — Джейкоб поднимает бровь и вопросительно смотрит на меня.

И что же он хочет от меня услышать? Что я испытываю облегчение? Это абсолютно неподходящее слово. Я не стану рыдать по погибшему в огне человеку. Кем бы он ни был. Я лишь вздохну чуть свободнее, если полиция не станет обвинять меня за соделанное. Я и сейчас убеждена, что сделала именно то, что должна была.