Пламенный лед (СИ) - Борискова Ольга. Страница 49

- Прости, - тихо выговорил Самойлов, легко сжав холодные пальчики. Сейчас она казалась очень хрупкой, под глазами проступили темные круги, а лицо было бледным. Лиза вздохнула и едва заметно повернула голову к мужчине.

- Надеюсь, теперь тебе станет легче. - В ее шепоте слышалась ирония. Макс почувствовал, как она пытается освободить руку, но только сильнее сжал узкую ладошку. На плече и предплечье Лизы он заметил несколько синяков и сразу понял, что это следы его рук. Стало еще поганее.

- Я не хотел этого.

- Что уж там… – Она отвернулась, но попытки высвободить кисть оставила.

- Прости.

Напоследок Макс погладил костяшки ее пальчиков. Он ощущал острое и совершенно неуместное желание коснуться губами ее лба или щеки. Больничные стены навевали тоску, обстановка угнетала. Почему-то он чувствовал тревогу от того, что сейчас Лиза останется один на один со всем этим, в окружении незнакомых людей.

Бредя по коридору, Макс ощущал растерянность. Доехать до дома, поесть, принять душ… Все как всегда, да только совсем иначе. Всего один опрометчивый шаг. Чувство вины лежало на сердце свинцовым грузом. Ее мечты, ее стремления… Ни о каком чемпионате мира речи для Лизы теперь идти не могло. Врачи вполне прозрачно намекнули, что о спорте ей, вероятнее всего, придется забыть.

Нужно было вернуться в школу за вещами. В спешке он только и успел сменить коньки на ботинки и захватить с собой верхнюю одежду. Ясно представилось кровавое пятно на льду, Лиза, тщетно пытающаяся подняться на ноги после удара. От мысли о том, что он мог убить ее, похолодели руки. Ее улыбка, ее гибкое стройное тело, ее невыносимо-голубые глаза…

***

- Чёрт, - выругался Миронов, когда выскользнувшая из его рук тарелка разлетелась вдребезги.

Ксюша поджала губы. Прошло уже больше часа с того момента, как они вернулись домой, а Женя не сказал ей и трех десятков слов. Девушка прекрасно понимала, что он переживает, чувствуя в произошедшем и свою вину, но молчать дальше смысла не было. В конце концов, у нее и у самой нервы звенели от напряжения.

- Ты должен поговорить с Максимилианом, - заявила она, сложив руки на груди.

Обернувшись, Женя наградил Ксению тяжелым взглядом. – И не смотри так на меня! Сам знаешь, что должен был сделать это раньше.

- Должен, - рыкнул в ответ Миронов. – Я много чего был должен сделать и не сделал.

- Так сделай это хотя бы сейчас! – воскликнула Ксюша. – Если бы ты вмешался раньше…

- Ну давай, скажи, что ты меня предупреждала! – рявкнул мужчина и захлопнул дверцу подвесного шкафчика с такой силой, что послышалось звяканье посуды.

Ксения сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Если они поругаются, лучше от этого никому не станет, и, наверное, ей сейчас все-таки легче, чем ему. Женя налил в чайник воды и включил его. Мелкие осколки разбитой посуды хрустели под ногами, царапая и без того натянутые нервы, но мужчина не обращал на это внимания. Выдержка Ксюши оказалась менее прочной. Взяв веник, она собрала черепки и кинула их в мусорное ведро. После этого опять заговорила:

- Я не думаю, что он сделал это специально.

- Хочется в это верить.

Женя достал две чашки и поставил на стол. Не хотелось ни есть, не пить, но нужно было отвлечься хоть на что-то. От недосыпа появился неприятный озноб, хотелось согреться. Несмотря на то, что в больнице они провели почти половину ночи, сна не было ни в одном глазу, тренировки на завтра он отменил. Какие уж там тренировки…

- Не знаю, что между ними произошло. - Усевшись на табуретку, Ксюша подняла взгляд на Евгения. – Макс ничего не говорит. Сказал только, что это случайность.

- Мне казалось, что в самом деле будет лучше, если я не стану вмешиваться. - Миронов уперся кулаками в столешницу. – Самойлов ее то к бортику прижмет, то скажет что-то, но я и предположить не мог…

Ксения встала и подошла к мужчине со спины, коснулась его плеча ладонью, затем обняла и выдохнула. Он почувствовал ее теплое дыхание у себя между лопаток и положил руки поверх ее ладошек, сомкнувшихся на его животе.

- Ты позвонил ее родителям?

- Да. - Повернувшись, Миронов прижал голову девушки к своему плечу. – И Сергею тоже. Он должен завтра прилететь.

Ксения промолчала. Высвободилась из мужских рук и, разлив чай по кружкам, снова уселась на табуретку. Рассеянным взглядом она рассматривала рисунок на своей чашке, потом зачем-то размешала несладкий чай маленькой серебряной ложечкой. Женя уселся рядом.

- Это будут тяжелые дни, - в задумчивости проговорила Синицина и подняла глаза на мужчину. Тот в ответ кивнул.

***

Сергей прилетел в Москву ранним утром. Родной город по обыкновению встретил его суетой, грязно-серым небом и полной неизвестностью. Было страшно. Прежде Сергей никогда не думал, что он будет так бояться за Лизу, что он в принципе способен так бояться за нее. Они и близки-то никогда не были, сестра всегда являлась для него чем-то незначительным, неважным, но сегодня, садясь в самолет, он ощущал страх – страх потерять ее. После звонка Миронова, не колеблясь ни минуты, он взял билет на рейс Париж-Москва и тут же поехал в аэропорт.

Когда такси остановилось возле здания больницы, на улице было уже светло. Сережа взглянул на часы – начало десятого. Расплатившись с шофером, он вышел и, на ходу запахнув пальто, быстрым шагом направился к главному входу. От сонной женщины в окошке регистратуры он узнал, что Лиза находится в палате интенсивной терапии. Ночью ее прооперировали, и теперь она была под пристальным врачебным контролем. Немного успокоился Сергей только тогда, когда женщина добавила, что состояние пациентки удовлетворительное. Вряд ли она могла сказать что-то еще.

- Спасибо, - скупо, но все-таки искренне поблагодарил Сережа и уже было хотел отойти от окошка.

- Подождите, - остановила его женщина. – Вы родственник?

- Брат.

Меркулов понятия не имел, что ему делать дальше. Больничные стены давили, лица людей, находящихся вокруг, были безрадостными, сама атмосфера угнетала. Все тут словно напоминало о том, какая, в сущности, жизнь человека хрупкая штука. И жизнь его сестры – тоже.

- Запишите фамилию лечащего врача. - Регистраторша посмотрела на Сережу с какой-то материнской заботой, а когда тот принялся торопливо рыться в сумке в поисках клочка бумаги, протянула ручку и листок.

Врач долго не хотел пускать Сергея к сестре. Дышала Лиза уже самостоятельно, но по-прежнему находилась под неустанным контролем медсестер, нейрохирурга и реаниматолога. Уговоры не помогали, пожилой мужчина в белом халате был категоричен. Меркулов и сам понимал, что тревожить Лизу сейчас ни в коем случае нельзя, но эгоистичное желание увидеть ее оказалось сильнее доводов здравого смысла. В конце концов врач все-таки сдался. Вручил Сергею белый халат, выделил минуту, да и то лишь в своем присутствии. Сергей и не спорил.

Подойдя к кушетке, на которой лежала Лиза, он осторожно дотронулся до ее тоненьких пальчиков. Рука у нее была холодная и бледная, на щеках ни следа румянца.

- Лизка, это я, Сережа, - тихо проговорил он, поглаживая ее кисть.

Лиза разлепила тяжелые веки и сфокусировала взгляд на его лице. Голова у нее была мутная и болела, несмотря на тусклое освещение, глаза все равно резало, во рту пересохло. От руки Сергея исходило тепло. Он все-таки прилетел…

- Привет, - чуть слышно прошептала девушка и вздохнула. Она с трудом шевелила губами, а язык еле ворочался.

- Все будет хорошо, слышишь. - Как никогда ему хотелось обнять сестру. И вдруг не важным стало, кто и что скажет, кто из них окажется первым, а кто вторым. Он вообще не думал об этом. – Родители тоже скоро приедут.

По надрывному вздоху сестры Сергей понял, что это известие ее совсем не обрадовало. Лиза облизала сухие губы и закрыла глаза. Ей, наверное, действительно было бы проще, если бы они остались дома. Не хотелось, чтобы родители видели ее такой беспомощной. Конечно, вряд ли они смогут ее в чем-то упрекнуть, но все равно.