Рой или Лу номер три (СИ) - Каримов Данияр. Страница 13

- Нет, - ответил Геб.

- И я скажу – нет, - неожиданно кивнул гранд-комиссар. – Род людской тяготеет к разделению на специализации, и потому давно деградирует. От некоторых его представителей давно осталась пустая оболочка. Поэтому я распорядился заложить взрывчатку, чтобы обнулить Юго-Западную, если будет необходимо. Подумай над этим, сынок, на досуге и выбрось из головы сантименты. Помни, для чего ты здесь, не заставляй меня разочаровываться.

Блитц поднялся и кивнул: - Советник!

Геб вскочил и, избегая взгляда гранд-комиссара, отсалютовал в ответ. Груз на его душе стал тяжелее.

<a name="TOC_id20236875"></a>7. Спасатель

- К бою! - Зычный командный гик, усиленный эхом и другими голосами, поднял Треса, уснувшего у баррикады, на ноги. Крик разносился под сводами грота: «Заградительным - огонь! Огонь!». Аритмия беспорядочной стрельбы дезориентировала и рудокоп спросонья не понял, где находится и что происходит, а через заграждение уже перетекал поток обнаженных грязных, пахнущих потом тел.

Первая же волна Роя буквально разметала хлипкие передовые баррикады и смела их оборонявших. Вскоре Трес обнаружил, что остался один, и помочь ему некому. Ен исчезла, Болт лежал недвижим, а сам рудокоп оставался еще в живых только потому, что был прижат к мешкам трупами налетчиков. Бой сместился в глубину позиций ополченцев и атакующие, все еще пользуясь численным превосходством, бездумно лезли вперед – под кинжальный огонь, словно желая погасить его своей кровью.

Невольно удивляясь про себя тому, насколько тяжелы мертвые тела, Трес мучительно медленно освободился и потянулся к оружию, и это движение привлекло внимание одного из рабов Роя. Обращенный оскалился, обнажив испорченные зубы, и зашипел. Пустые, лишенные проблеска мыслей глаза, смотрели, не мигая, прямо на выжившего, не оставляя сомнений: тому не жить. Враг прыгнул к гамме-Лу, и тот ответил очередью в упор, в которую вложил все, что было на душе – жгучую ненависть, боль и животный ужас.

Потом Трес возопил - жутко, протяжно, - поливая огнем сбегавшихся к нему обращенных. Он продолжал кричать - зло и отчаянно, - когда кончился боезапас, и ему пришлось использовать винтовку как дубинку, сокрушая ею подползших близко врагов. Трес выл и вопил, но бил, колотил и кусал хищно тянущиеся к нему руки, страшась уже не смерти, а превращения в живого зомби, и когда, наконец, казалось, что пленение неминуемо, услышал отклик – ближе и ближе. Ополченцам удалось перехватить инициативу, и теперь они теснили нападавших к жерлу тоннеля. Волна обращенных нехотя откатилась, оставляя десятки корчащихся или уже остывающих тел.

Темный тоннель всосал арьергард Роя, и огонь стих. Трес с отрешенным видом сидел у ошметков укреплений, мертвой хваткой вцепившись в верную винтовку. Приклад был измазан багровым и липким, ствол испускал жар, но он этого не замечал, как не видел перемешавшиеся тела защитников баррикад и нападавших, усыпавших поле боя, и не слышал одиночных выстрелов, которыми бойцы, чудом отбившие внезапную атаку противника, добивали раненых врагов. Уши заложило ватой, а в голове гудел обезличенный хор потусторонних голосов. Трес посмотрел на Болта, лежащего рядом. Глаза товарища были открыты, но уже подернуты поволокой.

Что-то тупое ткнулось в плечо, раз-второй, и Трес медленно повернул голову. Над ним, чуть склонившись, стоял офицер и беззвучно открывал рот, кривя рассеченной губой. Трес, не понимая, что от него хотят, на всякий случай кивнул, и тогда командир отвесил ему оплеуху, возвращая в реальность.

- ...чтоб тебя! – Гул не исчез, но стал фоновым, позволяя вернуться звукам окружающего мира. – Контузило?

Трес отрицательно покачал головой и офицер кивнул: - Проверь боеприпасы, боец!

Боец с удивлением посмотрел на винтовку, механически передернул затвор. Пусто. Подсумок тоже оказался опустошен. Офицер матюгнулся и бросил к ногам Треса пару магазинов: - Бей прицельно, боец! У тебя не пулемет!

Равнодушно перешагнув через тело Болта, командир и продолжил обход. Трес проводил его тусклым взглядом. «Не пулемет, - билась эхом в голове мысль. – Не пулемет. Жаль, что под рукой не оказалось пулемета». Где-то глубоко на задворках сознания почти растворившаяся в забвении личность Луи убеждала, что он, вероятно, еще спит. Но Трес твердо знал, что бодрствует и теперь вряд ли уснет еще очень долго несмотря на чудовищную усталость.

Командир вскоре вернулся. Его сопровождали несколько ополченцев – потрепанных, но еще разгоряченных схваткой.

- Идешь с нами, – приказал офицер. – Надо выручить болванов, попавших в плен, пока не их обратили.

Трес подумал, что вовсе не хочет идти в тоннель, потому что это самоубийство. Преследователей очевидно ждет ловушка, но смолчал и подчинился. «Своих надо выручать», - рассудил он. – «Ен надо выручать». Представив ее обращенной, с пустыми глазами, рвущейся порвать ему глотку на баррикадах, бывший рудокоп мысленно вздрогнул.

Отряд, в хвост которого он пристроился, нырнул в каменную кишку. Командир порылся в подсумке и вытащил шар, который загорелся ровным светом, разгоняя темноту. Трес откуда-то знал, что сфера – тактический дрон, слишком сложный, чтобы быть просто фонарем. Офицер бросил шар вперед, тот взмыл под самый свод и полетел впереди группы, освещая путь. По стенам побежали причудливые тени оставленных землепроходческих машин. Другого движения не наблюдалось. Если засада и ждала поисковую группу, то далеко впереди, куда свет и сенсоры дрона пока не доставали.

Тоннель, сначала прямой, изогнулся, а затем еще и еще, и только потом, когда Трес уже устал считать повороты, вывел отряд к широкому залу, охваченному голубоватым призрачным свечением. Потолок, стены и пол искусственной пещеры мерцали причудливой сетью, сплетенной прожилками нейробита. Кто-то покрыл люминесцентной краской выход минерала из породы, создав колдовской, завораживающий рисунок. Изогнутые, бесчисленные ленты стекались к центру грота, к массивной колонне, объятой сполохами холодного цвета. Кто-то удивленно присвистнул. Никто и никогда из ополченцев прежде не видел такого количества нейробита в ограниченном объеме, и тем более в виде самородка почти правильной, цилиндрической формы.