Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия. Страница 26

— Это было необходимо, — отрезал Паук.

— Но сейчас-то никакой необходимости нет! Неужели вы считаете, что сегодня произойдет что-то… такое. Да не просто в городе — в самом дворце милорда Αстерио! — комендант картинно заломил руки. — Господин главный дознаватель, у нас есть отличные приборы. Очки-определители, монокли, кристаллы-подвески, даже переносные уловители ментальной магии. Если нужно, мы можем подобрать для вас подходящую дорогую оправу — да хоть маску с линзами соорудим со всей возможной срочностью, только попросите. Но брать на бал осужденную за использование ментальной магии убийцу, одевать ее в дорогие одежды и украшать, словно порядочную леди — это, уж простите, слишком. Слишком…

Красный от натуги комендант шумно выдохнул и вытер платком покрытый испариной лоб.

— К вашему сведению, отдел магического контроля подчиняется Короне, и исключительно Короне, и никакие лорды, даже лорды земель, не имеют полномочий указывать представителям закона, — холодно ответил Паук. — Кроме того, в деле, которым я занимаюсь, необходима точность. А вам, должно быть, прекрасно известно, что заключенная, обученная циндрийским мастером, нанятым, кстати говоря, на деньги Короны, работает намного точнее артефакта. И нет, — поморщился он, — я не потащу ее на бал в этом рубище, которое вы по какой-то необъяснимой причине называете одеждой.

Паук вновь окинул меня внимательным взглядом, подмечая, казалось, все до одной залатанные прорехи, вытертые и растянутые на локтях рукава, посеревший от многочисленных стирок воротничок. Я почти инстинктивно выпрямилась и расправила складки на юбке. Не сказать, чтобы я любила форменную одежду заключенной Бьянкини, но за такое пренебрежительное отношение было как-то по — женски обидно.

И куда более обидным было то, что мое мнение никого из присутствующих не интересовало. А я, быть может, в первый раз в жизни, склонна была согласиться с комендантом: на весеннем карнавале мне было не место. Вот только, судя по решительному выражению лица Паука, выбора мне не оставили.

Комендант и главный дознаватель, разделенные решеткой камеры, молчаливо прожигали друг друга взглядами. Начальник центра смотрел с угрюмым упрямством, Паук — со спокойным превосходством. Не дожидаясь разрешения их противостояния, я подошла к шкафу и извлекла оттуда наиболее приличное и почти новое закрытое черное платье с нашивками исследовательского центра по рукавам.

— Это подойдет? — спросила я.

Оба законника как по команде уставились на меня.

— Да, — проговорил комендант с заметным облегчением, впервые оставив без внимания тот факт, что я заговорила, не получив разрешения.

— Нет, — тут же ответил Паук, но когда я, перекинув платье через руку, зашла за дверцу шкафа как за ширму, чтобы переодеться, возражать не стал.

С последнего раза, когда мне случалось надевать это платье, я несколько похудела, и лиф пришлось перешнуровать туже. Пока я возилась с лентами, главный дознаватель вполголоса отдал распоряжения горничной. Зашуршали сброшенные на пол дорогие ткани. Я почувствовала, как активировался кристалл, подогревавший щипцы для укладки.

— Если желаете сделать заключенной прическу, я не буду возражать, — послышался ворчливый голос коменданта. В нем уже не звучали прежние почти панические нотки: видимо, мое согласие надеть приличествующее заключенной платье несколько примирило его с безумной затеей главного дознавателя. — Но вашей прислуге придется надеть перчатки.

— Непременно.

Я вышла из-за дверцы и скрестила руки на груди, ожидая очередного уничижительного комментария от Паука. Но главный дознаватель промолчал. Кивнул горничной, и женщина выступила вперед, указывая мне на выставленный на середину комнаты стул.

— Садитесь, миледи.

Ловкие пальцы вытащили из моей прически шпильки, распустили плотный узел на затылке, и светлые локоны, длиной почти до пояса, тяжелой волной рассыпались по спине. Мне показалось, что я услышала тихий вздох Паука и многозначительное покашливание коменданта. Волос коснулась мягкая щетка, и я блаженно прикрыла глаза, отдаваясь в умелые руки горничной.

Раздались удаляющиеся шаги, скрипнула дверь: Паук покинул камеру, выходя в коридор.

— Запомните, господин главный дознаватель, — пробурчал комендант. — Если что-то случится, исследовательский центр официально снимает с себя всякую ответственность.

— Не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы с заключенной все было в порядке. Никто не причинит ей вреда, — прозвучал уверенный ответ.

Я задумчиво крутила в руках черную полумаску. Кружева и небольшие темные жемчужины, украшавшие плотный шелк, прекрасно гармонировали с кристальными шпильками и ниткой бус, вплетенных в косы высокой прически. В сочетании с тем, что сотворила с моими волосами и лицом опытная горничная, которую привел Паук, простое платье заключенной смотрелось бедно, но, надо признать, было во всем этом нечто экстравагантное, как раз в духе карнавальной Веньятты.

Паук, сидевший на противоположной стороне скамеечки, молчал. Уже знакомый мне чинторьерро тоже не проронил ни слова с тех пор, как мы сели в лодку на пристани Бьянкини.

Чем ближе мы подплывали к Веньятте, тем заметнее становилась царившая в городе атмосфера праздника и веселья. Лодочка с пестрой компанией, разодетой в карнавальные костюмы, вынырнула прямо перед нами из узкого пролива между островами. Завидев чинторро, гуляющие поприветствовали нас радостными криками и рассыпались в комплиментах нашим оригинальным образам. Паук не удостоил их ответом, но посмотрел так, что под его тяжелым взглядом веселая компания несколько приуныла. Я отвернулась, остро ощущая всю неловкость ситуации. С соседней лодки донесся разочарованный вздох, и компания уплыла прочь искать более приятных попутчиков.

Чинторьерро уверенно повернул в сторону Большого канала. С высоких сторожевых башен прямо на головы проплывающим горожанам летели горсти крашеной крупы и цветочные лепестки. Вездесущий карнавал уже докатился до самых Северных ворот.

Поморщившись, Паук стряхнул с плеч разноцветные крупинки. Он недовольно прищурился, а после перевел взгляд на меня, и я мгновенно ощутила исходившее от главного дознавателя глухое раздражение. Похоже было, что он — впрочем, как и я — по какой-то причине не любил шумные карнавальные празднования.

— Сегодня лорд Αстерио устраивает официальный прием в честь гостей из Ромилии, — произнес главный дознаватель. — Если верить слухам, семейство Меньяри прибыло в Веньятту гораздо раньше, примерно в середине зимы. И три недели назад начались последние убийства с участием нашего менталиста.

По спине пробежал холодок.

— Более того, — продолжил он, — восемь лет назад лорд Меньяри с сыновьями и приближенными также был на весеннем маскараде лорда Астерио. Но ты это, конечно же, знаешь.

Разумеется, я знала. Отцу и старому лорду Ренци необходимо было обсудить детали предстоящей свадьбы и — что, конечно, было куда важнее — условия будущих торговых и политических контрактов, которые непременно должны были быть заключены для объединения семей. Но после того, что случилось на балу, всем стало не до разговоров об условиях и союзах. Лорд Меньяри покинул Веньятту сразу же, как дождался объявления приговора, и больше я ничего о нем не слышала.

— Тогда случились два убийства с применением ментальной магии. Преступник — тот, которого удалось задержать — не имел явного мотива для совершения преступления, — продолжил Паук. — Один случай произошел до упомянутого маскарада, но гости из Ромилии в то время уже были в городе. Второй — после. А еще один, — он посмотрел на меня, словно бы ожидая, что я снова начну возражать или же, напротив, дополню его рассуждения, но я промолчала. Не получив никакой реакции, Паук вновь заговорил. — Через три недели после расстроившейся помолвки — твоей помолвки — гости уехали, и странные убийства прекратились почти на пять лет.

Главный дознаватель многозначительно замолчал. Чинторро плыл, покачиваясь, среди живого ковра из разномастных украшенных цветами и лентами суденышек, заполнявших канал. Скрытые масками лица, казалось, сливались в одно размытое цветное пятно.