Глушь (ЛП) - Ли Эдвард. Страница 13
До этого момента.
Уродливый дверной молоток представлял собой угрюмое, будто оплывшее лицо из потускневшей бронзы, на котором, кроме двух глаз, ничего больше не было. Это же выражение, как в зеркале, отражалось и на лице Патриции последние пару лет, что она жила здесь, прежде чем уехать в колледж.
Однако ей пришлось признать, что Джуди заботится о доме, и, если бы не плохие воспоминания, Патриция сочла бы его роскошным.
Начинало темнеть.
«Я забыла, — подумала она. — Снова сезон цикад».
Здесь такие сезоны были частым явлением. Стрекот насекомых раздался в темноте, нагнав ее на крыльце. В детстве она с нетерпением ждала их песен, но теперь пульсирующий гул лишь вызывал воспоминания.
О том лете, когда ее изнасиловали.
В передних окнах горел приглушенный свет, хотя во дворе не было машин других гостей.
Патриция подумала, что Джуди не стоит оставаться одной: прошло еще недостаточно времени. Насколько младшая сестра Патриции уверенно держалась в своей стихии, настолько же сильно она зависела от других людей. Теперь, когда Дуэйна нет, — пусть он и был грубияном и отморозком, — Джуди наверняка стала пугливой и неуравновешенной.
«Она в курсе, что я приеду сегодня», — подумала Патриция. Зная сестру, она удивлялась, что Джуди не ходит туда-сюда по фойе перед открытой дверью.
Не стоять же на крыльце всю ночь.
Патриция вздохнула, подняла руку к ненавистному молотку и в этот момент заметила, что дверь приоткрыта.
«Дом наполовину мой», — напомнила она себе и вошла.
Часы с маятником тикали слева, на своем месте; справа, на длинном столике из орехового дерева, покоились безделушки и свечи. В центре стола стояла старая фотография, на которой были изображены родители в день свадьбы. На мгновение Патриция представила, что отец хмурится, потому что не одобряет ее приезд.
— Джуди? — позвала она. Никто не откликнулся. Все предметы внутри казались меньше, чем она их помнила. Картины висели ниже, и... обои сменили?
Все выглядело по-другому, но Патриция точно знала, что Джуди никогда бы ничего не поменяла.
Она зашла в гостиную и застыла. Дыхание замерло в груди.
Джуди лежала на старой софе.
— Джуди? Это я.
Голова сестры была откинута назад, рот приоткрыт. Она выглядела бледной и намного старше своих лет. Сердце Патриции дрогнуло, когда она заметила открытый пузырек с таблетками на старом чайном столике рядом с кушеткой. Она бросилась вперед, но уже через секунду вздохнула с облегчением.
Просто пузырек с витаминами.
И всё же на мгновение Патриция поверила, что сестра покончила с собой: Джуди, в окружении подушек с длинными кисточками, казалась неживой.
Сестра шевельнулась во сне, забормотала что-то неразборчивое, но вскоре из мешанины звуков родились настоящие слова:
— Его голова, — прошептала она. — Боже мой, его голова...
Патриция попыталась ее растолкать.
— Джуди, проснись. Проснись. Я здесь.
Они были похожи как две капли воды, разве что сестра не обладала городским лоском. У Патриции и Джуди были почти неотличимые одно от другого лица, похожие фигуры и одинаково пышные бюсты. Только вот в волосах сестры не было того ярко-красного огня, который был у Патриции, и вместо коротких и прямых волос Джуди носила длинную густую копну, которую расчесывала на пробор, и длинную челку. Их мать называла такую прическу «кухонными занавесками». Пять лет с Дуэйном отметились сединой в волосах и поблекшей кожей на щеках.
— Джуди? Просыпайся!
Морщинки в уголках глаз Джуди задергались. Грудь резко поднялась и опала, и сестра Патриции наконец проснулась и посмотрела на гостью.
— Привет, Джуди.
Сначала Джуди не узнала сестру и смотрела на нее озадаченно, но потом вскочила и обняла Патрицию так крепко, словно мгновение назад выбралась из смертельно опасной передряги.
— Слава Богу. Я думала... Господи, мне приснился кошмар.
Патриция села и обняла Джуди за плечи.
— Это был сон, и он закончился. Всё в порядке.
Джуди трясло.
— Спасибо, что приехала. Я просто... Я чувствую, что разваливаюсь. Все время сплю, постоянно чувствую себя уставшей. В доме беспорядок. Я даже не смогла прибраться.
— Дом выглядит прекрасно, Джуди, — заверила ее Патриция. — Ты пережила такое... Но все наладится.
— Надеюсь...
Патриция почувствовала легкий алкогольный душок: когда Джуди впадала в депрессию, она пила, что только ухудшало ситуацию.
— Пошли, ты вся извелась. Давай уложим тебя в кровать.
Джуди не возражала. Она устало тащилась вверх по лестнице, безвольно цепляясь за сестру.
«Она похудела», — заметила Патриция. Ключицы резко выдавались вперед, кожа на скулах натянулась. Патриция тащила сестру по темному коридору, проходя мимо картин, которые должны были быть ей знакомы, но почему-то не казались таковыми. В доме было слишком тихо, разве что ворчливо поскрипывали доски пола да жалобно вскрикнули дверные петли, когда сестры добрались до спальни.
— Прости, что я в такой ужасной форме, — сказала Джуди. — Не стоило пить вино. Но мне сейчас так одиноко... Я просто ничтожество!
— Конечно, нет! Ты переживаешь потерю. На это требуется время. Сейчас тебе больше всего нужен хороший сон.
Джуди измученно кивнула. Патриция сняла с нее домашнее платье и увидела, насколько отчаяние подточило ее сестру. Она смогла бы пересчитать ребра Джуди, даже не прикасаясь к ней, а ее грудь, похоже, уменьшилась минимум на один размер. В глазах сестры стояли слезы.
«Джуди не скоро оправится, — подумала Патриция. — Она просто разваливается».
Патриция уложила сестру в постель, накрыла одеялом, села рядом и взяла ее за руку.
— Хочешь молока, воды? Я принесу.
Джуди посмотрела на Патрицию. Взгляд у нее был тусклый, но она наконец-то улыбнулась.
— Нет. Ты приехала, и мне уже лучше. Наверное, я просто не справляюсь с одиночеством.
Да уж, этого она никогда не умела делать.
— А где Эрни? — спросила Патриция о работнике, который помогал им с хозяйством, сколько она себя помнила. — Только не говори, что ты его уволила. Я не могу представить, чтобы он работал где-то еще.
— Он здесь, но присматривает только за садом. Он не нравился Дуэйну, поэтому после свадьбы Эрни работал снаружи и больше ничего не делал в доме.
— Самое время пересмотреть это решение, не так ли? Дом огромный, Джуди. Ты не в состоянии поддерживать его одна. Тем более управляя компанией.
— Я знаю и... поговорю с ним. — Ее утомленная улыбка посветлела. — Сегодня утром я попросила его заняться газоном перед домом. Не хотела, чтобы он выглядел запущенным. Ты бы видела, как загорелось лицо Эрни, когда я сказала, что ты ненадолго приедешь.
Патриция зарделась. Эрни Гудер был ее «парнем» в седьмом классе. Они были не разлей вода в детстве, но годы летели, ее тело рано созрело — и она потеряла всякий интерес к Эрни и возможным проявлениям его робкой любви. Эрни был из настоящих аборигенов Аган-Пойнта. Он не мыслил себя без этих мест и, как большинство местных, пошел по дороге настоящего сельского жителя: рано бросил школу, чтобы помогать отцу на ферме и бездельничать в оставшееся время. В этих местах так поступали многие.
«Они даже не подозревают, что могут переехать и сделать свою жизнь лучше», — подумала Патриция. А может, она много о себе возомнила? Не было ничего плохого в том, чтобы держаться своих корней и честно работать на земле. Хотя Патрицию такая жизнь не устраивала. Может быть, она просто родилась более предприимчивой?
В любом случае увлеченность Эрни Патрицей никуда не делась, и он был разочарован, когда она уехала в колледж.
— Он все еще по тебе сохнет, — сказала Джуди. — И до сих пор красавчик.
— Не сомневаюсь, — подыграла Патриция, — но мой муж меня полностью удовлетворяет.
— О, я знаю, и я рада, что у вас все хорошо. Кстати, как он?
— В порядке. А ты выжата как лимон, так что... — Патриция выключила прикроватную лампу. — Ложись спать и ни о чем не беспокойся. А утром я приготовлю нам старый добрый большой завтрак.