Глушь (ЛП) - Ли Эдвард. Страница 29

«Тогда почему я никак не могу сбросить напряжение с тех пор, как приехала?» — вертелся в голове вопрос.

Мысли утянули ее за собой. Теперь она воображала себя в душевой Поселенцев. Одна, но точно знает, что за ней следят. В паху разгорается пожар. Фантазия поглощает ее целиком: она не только видит себя в белой кирпичной комнате, но и чувствует, как мыло скользить по ее груди, животу и между ног. Пена покрывает ее с ног до головы, как облегающий костюм, и только розовые соски и несколько рыжих завитков на лобке нарушают идеальный покров. Она пристально смотрит на отверстие в стене, что-то будто притягивает ее взгляд. Руки скользят по телу — она уже не моется, а ласкает себя. Нервы на пределе, соски набухают от возбуждения. Пена слетает под давлением прохладных струй и исчезает между ног.

Чей-то немигающий глаз наблюдает за ней сквозь отверстие.

«Иди сюда, — выдыхает она. Раздвигает ноги, пальцами раскрывает набухшие половые губы. — Кем бы ты ни был, иди сюда».

Патриция закрывает глаза, распаляет себя пальцами. Она приближается к оргазму. Ее груди горят. Острые волны наслаждения почти опрокидывают ее. Большие мозолистые руки невидимого вуайериста обнимают Патрицию со спины, скользят по груди, сжимают ее, и тогда она...

— Привет, Патриция. Рано же ты сегодня встала.

Фантазия треснула, словно сухая ветка под тяжелым башмаком. Патриция развернулась, ошеломленная. По траве шагал Эрни, в джинсах, рабочих ботинках, с ящиком для инструментов в руках.

— Эрни. Я... я тебя не заметила! — нашлась она.

Он указал на ящик.

— Да я просто путь срезал. Джуди попросила отключить некоторые хижины от сети.

Патриция медленно приходила в себя.

«Это была самая яркая греза наяву в моей жизни! — Она коснулась своего горла. — Надеюсь, я не покраснела».

Фантазия не продержалась достаточно долго, чтобы она смогла увидеть лицо воображаемого любовника.

Надеялась ли она, что это Эрни?

Он усмехнулся, глядя на нее.

— Ты в порядке?

— Замечталась, — пробормотала она. — Что ты сказал? Отключить электричество?

— Только в трех лачугах. Нет смысла оставлять его, если им никто не пользуется.

— Что ты имеешь в виду?

Он поставил ящик для инструментов и скрестил руки на груди.

— Что ж, с тех пор как ты уехала, мало что изменилось. Разве что Поселенцев стало больше. Наверное, им тесно, вот и уезжают.

— Уезжают? В смысле из Аган-Пойнта?

Эрни кивнул. Почему-то полоска пота, оставившая темный след по центру обтягивающей футболки, показалась ей чертовски сексуальной. И эти длинные волосы, чуть взъерошенные, будто он только встал с постели...

— Трое уехали на прошлой неделе, и еще восемь или десять — с начала месяца. Немного странно... хотя может и нет. Просто потому, что я люблю Аган-Пойнт, не значит, что он всем нравится. Не тебе, например.

— Но куда они уехали? — задала она логичный вопрос.

Эрни пожал плечами.

— Ну, знаешь, адресов они не оставили, если ты об этом. В основном младшие уехали, в районе двадцати лет. Взросление и все такое. Дети часто покидают родной дом и ищут другие пастбища.

«Так и есть», — согласилась она.

— Что по поводу меня, — продолжал Эрни, его волосы тронул налетевший ветерок, — мне здесь нравится. Не могу представить, что когда-либо покину это место. Большой город не для меня. Однажды ездил в Роанок, и это больше напоминало испытание. Воздух вонючий, движение ужасное, цены жуть. Не понимаю, как ты живешь в Вашингтоне.

— Свои плюсы и минусы. Но в этот раз, знаешь, мне тут нравится. В прошлые разы было хуже.

— О да. Когда Джуди и Дуэйн поженились... Ну, с этим покончено. Я надеюсь, что Джуди скоро выйдет из траура.

— Я тоже.

— Вчера вечером она напилась как скунс, но уже видно, что, даже с разбитым сердцем, ей лучше. Беспокойства и тревоги ушли. Приятно было это увидеть. Гуляешь?

— Да. Давненько я не бродила по окрестностям. Здесь красивее, чем я запомнила.

— Мне нужно сходить на пристань, проверить, не доставили ли новые ловушки для крабов. Хочешь со мной?

— Конечно, — сказала она и последовала за ним. Они прошли через небольшую сосновую рощу. Поля за Сквоттервилем сияли на солнце. Пейзаж убаюкивал Патрицию, но не настолько, чтобы она забыла о дневных сексуальных фантазиях. Пока она шла за Эрни, ей приходилось сознательно заставлять себя не смотреть на него, такого подтянутого, с загорелыми руками, узкой спиной и сильными ногами.

«Это проклятое место превращает меня в нимфоманку, — подумала Патриция, — и непонятно почему».

Она попыталась выкинуть все лишнее из головы.

— Мне нравится запах залива, — заметил он, — соленый, чистый.

— Мм, — протянула она, вдохнув поглубже.

— И никто не гадит, как в остальных частях залива. Христос свидетель, в большинстве других мест считают, что залив — огромная помойка.

«В Вашингтоне, например», — мысленно согласилась Патриция. Между деревьями поблескивала вода, а высоко в небе вьюрков и ворон сменили чайки и бекасы. Через несколько минут Эрни и Патриция оказались у городских доков с дюжиной причалов, выступавших над водами залива. Несколько Поселенцев выполняли свою работу в деревянных постройках. Они подняли глаза, коротко кивнули и вернулись к сортировке веревок и укладке корзин. Эрни подошел к одному из зданий, взял планшет и начал пересчитывать новые ловушки для крабов — несколько десятков простых ящиков из проволоки, обработанных черным латексом, чтобы предотвратить ржавчину. Цилиндрический отсек внутри каждого ящика держал приманку, и каждая ловушка выбрасывалась в залив, отмеченная плавающим буем. Люди на лодках выходили в море в четыре утра, сбрасывали ловушки, ловили сетью устриц и моллюсков в течение нескольких часов, после чего вытаскивали ловушки, опустошали их и сортировали крабов по размеру. Почти все лодки сейчас были в бухте, но Патриция заметила несколько пришвартованных к причалу — широкие, неглубокие лодочки с небольшими двигателями сзади.

Она подошла к Эрни, все еще занятому подсчетом ловушек.

— В газетах постоянно жалуются на плохой улов крабов в заливе. Что такого особенного в Аган-Пойнте?

Эрни указал вперед, на широкую, в несколько миль, полосу залива.

— Там? Течение слишком сильное и крабов не много. — Затем он указал на серию песчаных берм, которые разбивали поверхность воды на протяжении полутора километров. — Но эти бермы замедляют течение в Аган-Пойнте, что идеально подходит для голубых крабов. Пресноводный поток охлаждает воду и снижает соленость. Вот почему крабы Аган-Пойнта больше, чем крабы в других местах. Прекрасная окружающая среда.

— Так почему же здесь нет коммерческих кораблей больших компаний?

— Это не стоит их времени и денег. Они должны заходить слишком далеко, а их лодки чересчур большие. Воды Аган-Пойнта слишком мелкие для больших кораблей. Поэтому они все уходят на юг, оставляя нас в покое. Поселенцы используют плоскодонки и всегда приносят одинаковое количество крабов в день, не больше и не меньше. В заливе уже почти не осталось крабов, только в Аган-Пойнте. Поселенцы придерживаются своего ежедневного лимита и никогда не нарушают его; таким образом всегда будет много крабов. Мы продаем мясо только лучшим ресторанам и рынкам в округе, вот и все. Крабы Аган-Пойнта намного лучше, чем любые другие, поэтому наши покупатели и платят больше.

— Что делает их лучше? — спросила Патриция. Она сидела на краю пирса, погрузив ноги в прохладную воду.

— Мясо слаще, потому что соленость воды идеальна и вода чище. Все просто. — Эрни повесил планшет на место, довольный количеством ловушек. — И еще одна причина, по которой компания получает более высокую маржу, — низкие накладные расходы. — Он указал на другой пирс, где несколько мужчин сидели за столами рядом с большими охладителями. — Обычно крабов ловят на куриные шейки, но следует знать, что Поселенцы ничего не тратят впустую.

Патриция не поняла его. Она вытянулась и, прищурившись, посмотрела в сторону мужчин. Пирс огласила серия щелкающих звуков.