Три сапога пара (СИ) - Царенко Тимофей Петрович. Страница 28

В этого момент принесли еду, что весьма оживило компанию. И немного снизило градус напряженности.

– Майлз Экстер, я оставляю следы, – говоривший молодой человек был болезненно худ. На бледном лице горели два ярко голубых глаза, а взлохмаченные волосы напоминали воронье гнездо.

– Это как? – поинтересовался Салех.

Молодой человек положил руку на стол, и чуть надавил. На столе осталась вмятина.

-Пропадают через пару часов, ничего не разрушается.

– Круто! – одобрительно кивнул инвалид.

– Вероника Олли, я соединяю вещи. Любые, – девушка взяла половинку яблока и сливу. Соединила. И положила на стол уже соединенными вместе.

– Генрих Нерс, никогда не теряюсь. Нигде…

Молодые люди продолжали представляться. Салех их тут же запоминал (память у него очень хорошо работала). Ричард тут же выкидывал из головы, больше наблюдая за тремя девушками.

– Виктор Хлюст. У меня три атрибута! – после этой фразы шепотки за столом стихли.

– И какие же? – Салех с интересом уставился на дарование. Гринривер тоже взглянул на молодого человека с настоящим любопытством.

Виктор был среднего роста, зеленые глаза, черные волосы. Поверх мятой рубашки была нацеплена не менее мятая жилетка. В целом парень выглядел полной противоположностью графскому сыну. Мягкие черты лица, веснушки, курносый нос, руки докера или грузчика.

– У меня всегда со мной есть стилет. Что-то звякнуло и в стол воткнулось указанное оружие. Я слышу чужую ненависть. А также могу выжать воду. Из чего угодно, – парень вытащил из кармана камень и сжал его. Как губку. Потекла вода. Сжатый камень рухнул рядом.

– Мистер Хлюст, вы меня заинтриговали. Я бы с вами пообщался после завтрака. Думаю, мне есть, что вам предложить, – взгляд молодого аристократа стал оценивающим.

– Для чего? Хотите купить меня, мистер Гринривер? – в голосе Виктора звучал вызов.

Ричард вскинул брови.

– Вы меня заинтриговали, Виктор. Я хотел с вами поговорить и узнать по-лучше. Не все в этом мире можно измерить деньгами.

– Но вы это делаете легко, если слушать всё, что о вас говорят. А еще я знаю, что вы меня ненавидите. Завидуете? Вы ведь прекрасно знаете, что значат три атрибута, да благородный сэр? – и собеседник ухмыльнулся. Дерзко и с издевкой.

Взгляд графеныша потяжелел.

– Вы разделили со мной стол и пищу. Мы не конфликтовали. Я точно знаю, что не задел своими действиями никого из ваших близких. Но вы сознательно сейчас делаете себя моим врагом, – Салех в этот момент хмыкнул, оценив всю тонкость выражения. – Мне плевать, сколько у вас атрибутов, три или три сотни. Я не переношу болванов. Вы же сейчас себя выставили полным идиотом. Ваша способность сработала неверно.

– Но… – попытался возразить студиоз.

– Я не опускаюсь до объяснений перед людьми, лишенными мозга, – повысил голос Ричард, не давая собеседнику себя перебить. – Но наши одногруппники заслуживают того, чтобы перед ними была картина целиком. Мистер Хлюст ошибся. Я не испытывал ненависти к нему, в данный момент я ненавижу любого, в кого не стреляли этим утром. Но больше всего я сейчас ненавижу своего душехранителя. Который получает серьезное жалование и немалое удовольствие от наших утренних тренировок.

– И вы так легко об этом говорите? – вступила в разговор девушка с косой.

– Да, мисс, а что вас смущает? Ненависть – топливо в топке жизни. Именно она меня заставляет вставать по утрам.

– Но ведь это ужасно! – воскликнула другая девушка. Брюнетка с длинными распущенными волосами аккуратным носиком и милыми ямочками на щечках. Корсет подчеркивал высокую пышную грудь. Ричард одним взглядом сорвал с собеседницы платье. Та вспыхнула.

– Мисс…

– Сертос, Ребека Сертос. Мой атрибут – раздвоение. Я могу быть сразу в двух местах. И выбираю, где быть мне на самом деле, – девушка поднялась из-за стола, оставаясь на месте. Ричард моргнул. Девушка все еще сидела за столом. Румянец играл на ее щеках. Хлюст раздраженно смотрел на эту картину.

– Увы, мисс, уж такова моя природа, – тяжело вздохнул молодой аристократ. Но я думаю этот разговор не для общего собрания, вы так не считаете?

Девушка стрельнула глазами и кивнула.

– Продолжим!

Когда подносы были опустошены, а все одногруппники рассказали о себе, Ричард снова завел разговор.

– Так случилось, что волей светлейшего князя мистер Салех был назначен старостой над нашей группой. Тот факт, что я ему плачу и он отвечает за мою безопасность, не должен вводить вас в заблуждение. Это не дает мне преференций. Скорее наоборот. Думаю, вскоре вы успеете проникнуться сочувствием ко мне по этому поводу. А теперь я умолкаю, мистер Салех приступает к исполнению своих непосредственных обязанностей.

– Бойцы! – гаркнул было Рей, но осекся. – Хм… Господа. Для начала уточню: вы все уже получили обеспечение по новой учебной программе?

– Новой учебной программе? – переспросил кто-то.

– Да. Вас могли не поставить в известность. С этого года программа университета получила сильнейшие изменения. Мистер Гринривер подсуетился и уже успел нанять репетитора. Он обошелся нам в сотню золотых, – кто-то из студиозов поперхнулся чаем, – но теперь нас подтянут по основным новым предметам. К сожалению, второй найденный нами специалист скоропалительно скончался. Мы, в свою очередь… – испепеляющий взгляд графеныша Салех проигнорировал, – понатаскаем вас. Вот список!

На стол лег изрядно помятый лист со списком предметов.

– Теперь, будьте добры, господа, дамы, оперативно получить учебные пособия, до первого, вводного занятия, остался час, так что поторопитесь. Мне дали весьма широкие полномочия в индивидуальной подготовке. Отстающие будут подменять Ричарда на утренних тренировках. Вы ведь все о них наслышаны? Не задерживаю!

Через минуту стол опустел.

– Ну как я? – поинтересовался инвалид, когда им подали пирожные.

– Длинные речи – явно не ваш конек, мистер Салех. Путано, многословно. Я бы на вашем месте начал сразу с угроз, – пробубнил Ричард в кружку. – При случае, пригласите мисс Сертос ко мне для приватной беседы?

– Ты уже обещал начать ухаживать за мисс Стюарт. У нас пари, – удивился громила, шумно отхлебывая из чашки.

– И что? Настоящий джентльмен верен только своему слову и своему кошельку. Я еще не встречал женщины, которая заслуживала бы моей верности.

Что возразить на это Салех не нашел. И вскоре молодые люди неспешным шагом отправились в сторону учебных корпусов. Первый учебный день начался.

И не для всех он начался с хороших новостей.

Библиотекарь хохотал. Он поднимал взгляд на обеспокоенных первокурсников и снова заливался смехом.

– Молодые люди, ничем не могу вам помочь! Понимаете, в университете существует добрая традиция. Первым явившимся первокурсникам мы объявляем об изменении программы. А потом смотрим, как они себя поведут. В программу мы включаем максимально бесполезные и нелепые предметы. Ваши сокурсники побили рекорд, редко кто доживал в полном неведении до первого учебного дня.

– И все же, мы настаиваем на том, чтобы вы выдали нам эти чертовы пособия! – высказался один из студентов. – Если кто и планирует сказать этим отморозкам что они потратили сотню золотых, и кажется, кого-то там убили, просто так, то явно не я!

– А я слышал, что наш новый староста порвал демона голыми руками!

– А еще они прострелили коленку студенту в первое утро!

– А еще…

Слухи продолжали сыпаться один за другим, и библиотекарь начал изрядно нервничать. Он уже трижды пожалел о своем поступке. Плюнув на все, он показал полки, где студенты могут найти им потребное и выскочил из библиотеки, ничуть не заботясь о сохранности вверенного имущества.

Через десять минут запыхавшийся мужчина ворвался в преподавательскую, и уставился на профессора Эшли, преподавателя точных наук.

– Тревор, что случилось? – обеспокоенно спросил тот.

– Ты те письма, уже отправил в газету? Которые мне кретины первокурсники подписали? С признаниями?