Три сапога пара (СИ) - Царенко Тимофей Петрович. Страница 33

Получилось, наконец, рассмотреть существо.

У демона было четыре конечности, с одним дополнительным суставом на каждой лапе. Из шеи торчала бугристая голова, чем-то напоминающая человеческую. Массивная челюсть, без губ. Ряд острых пилообразный зубов. Вместо глаз – два небольших хоботка, оканчивающихся присосками, в которых шевелились острые иглы. В районе груди под кожей что-то светилось и переливалось, подсвечивая существо изнутри. Серая кожа была покрыта язвами.

Ричард начал стрелять. Несмотря на то, что глаз у демона не было, он заметил и успел закрыться вскинутой конечностью. Пули увязли в плоти. А вот удар топора едва не отсек вскинутую конечность. Инвалид не терял время зря.

Ответный удар пришелся на топорище и оружие вырвало из рук Рея. Топор со свистом пролетел через комнату и воткнулся рядом с Головой Ричарда. Тот снова выстрелил, прямо в открытую пасть. Демон щелкнул челюстью и плюнул в ответ. Шипящий комок из крови и какой-то дряни распластался по стене рядом. Точность плевка пострадала из-за удара, который Салех нанес огрызком ствола.

Монстр прыгнул, игнорируя инвалида, и целясь в Ричарда. Тот хладнокровно сунул в пасть монстра кортик, и всадил три оставшихся в барабане пули в глаза-хоботки. Демон завопил. Гринривер отдернул руку. Челюсть сжалась на оружии и начала жевать. Кажется, анатомия демонов была устроена как-то иначе. Пули в глотке не произвели на существо ни малейшего эффекта. В этот момент Салех нанес очередной удар, снося существо в сторону. Сила удара была такой, что демона просто сдуло. Но в последний момент тот успел вцепиться в полу пиджака Ричарда, и они вместе покатились по полу.

– Зажимай ублюдка! – проревел инвалид и слабо соображающий Гринривер вцепился в монстра. Всеми силами стараясь помешать твари двигаться. Началась возня, в результате которой графеныш оседлал монстра. Голова существа начала поворачиваться, впрочем, не полностью, и хоботок с иглами потянулся к лицу аристократа. Тот завопил от ужаса и сделал то, из-за чего Салех, который подбежал к монстру размахивая какой-то бутылкой, на мгновение замер.

Ричард вцепился в хоботок зубами, не давая тому разжаться. Тварь жалобно заскулила. И вскинулась, впечатывая своего «наездника» в стену. Тут же пропустив удар бутылкой по второму «глазу» от правильно оценившего обстановку Салеха. В воздух взвились осколки, и Рей вонзил полученную розочку в податливую плоть щупальца.

Ультразвуковой вопль заставил полопаться все стекло на кухне, а бывший лейтенант затряс головой. И как-то совсем на автомате активировал атрибут. От мгновенно охлажденного до четырех градусов монстра поплыла легкая дымка конденсата. Тварь попробовала отмахнуться, но сделала это крайне вяло, взмах одной из конечностей инвалид просто отбил. Так продолжалось какое-то время. Ситуация сложилась патовая. Свою способность Салех активировал каждые пару секунд. Это не убивало тварь, но не давало ей огрызаться. Но и сам инвалид был скован.

– Ричард, Ричард, хуй высокородный, очнись! Ублюдок, очнись!

Оклики тоже не действовали. В итоге Рей просто наступил на компаньона, прижимая тому кожу ноги к полу. Графеныш взвыл. И сел, очумело тряся головой, на которой каким-то чудом сохранились ошметки цилиндра.

– Топор! Говономес! Очнись! Топор! Ричард! Сука, зарядка!

Последний оклик подействовал как стакан холодной воды в лицо, и сознание Гринривера прояснилось. Испуг в глазах сменился упрямой злостью. Графеныш по стенке поднялся, и, волоча ноги, похромал к торчащему из стены топору. Повис на нем и выдернул, снова сверзившись на пол.

– Ну же, графчик, родненький, неси этот топор, давай, давай, уеби пидораса!

В глазах Ричарда троилось. Он полз на чистом упрямстве, волоча за собой топор. Во рту стоял привкус крови и кардамона, на зубах что-то скрипело. Аристократ поднялся на ноги, перехватил топор и рухнул на пол, потеряв равновесие. По одобрительную ругань инвалида, прижимающего тварь к полу, Гринривер снова поднялся. Уже не так размашисто поднял топор. И ударил. Промахнувшись. Лезвие воткнулось в доски пола, не задев слабо шевелящиеся конечности монстра.

Рей прихватил топор за ручку, и выдернул из пола, протягивая очумело таращившемуся компаньону. Тот ввернул что-то куртуазно-благодарно. Взмахнул топором и на этот раз попал, отсекая твари пару пальцев на ноге. Та зашевелилась активнее, но получила мощный удар кулаком.

Дальнейшее напоминало рубку дров. Приходящий в себя графеныш махал топором, отрубая от твари маленькие кусочки. Большие куски топор не брал. Рей держал и матерился. Запах кардамона стоял такой, что начинала кружиться голова.

– Быстрее, быстрее руби, она регенерирует!

Прошло полчаса.

За это время Гринривер успел прийти в себя, хлебнуть вина из найденной на полу бутылки, угостить им запыхавшегося Салеха. А еще лишить тварь конечностей и части таза. Было установлено опытным путем, что крупные кусочки начинают оживать. Снова сложилась патовая ситуация. Тело твари сопротивлялось топору.

Тяжело дыша, графеныш огляделся. И увидел...

– Мистер Салех, мы спасены! – обрадовался молодой аристократ.

– Ты там где-то увидел паладина светлых богов? – прорычал Рей.

– Достижение прогресса!

И Ричард снял покрывало с какого-то механизма, под которым обнаружилась огромная мясорубка, в которой, кажется, можно было перемолоть сразу целого барана.

Рей сразу понял задумку, и, подхватив извивающегося как червя демона, перебросил его в зев шнековой мясорубки. Графеныш налег на ручку и аппарат провернулся. Дело пошло веселее. Торс ушел наполовину в машинку, перед тем как механизм заклинило. Демон слабо скулил, но был жив и продолжал извиваться. Салех, наконец-то, смог выпустить свою жертву. Подхватив топор, он несколькими ударами снес монстру голову. А потом вытащил наружу светящийся янтарный шар с кулак размером.

Странный камень начал менять окрас. Рей нахмурился. Поднял взгляд на Ричарда.

– Ричард, был рад нашему знакомству, но пришла, пора прощаться. Нам пиздец.

– Что? Почему? – спросил с пола Гринривер, куда он рухнул, едва за дело взялся Салех.

– Демоническое сердце. Напитанное под завязку. Ушло в перегруз. Сейчас рванет. И утянет на план всех, кто убивал тварь. За пару минут мы не отмоемся. Посмертное проклятие.

– Ничего нельзя сделать? – графеныш заворожено уставился на шар.

– Разве что сорвать с себя кожу. Или… – глаза Салеха вспыхнули безумной надеждой. Он взял шар с пола и сунул в руки Графеныша.

– Дематериализуй!

– Что, я не…

– Дематериализуй! – взревел телохранитель.

– Как?

– Как ту пробку, пусть он исчезнет!

– Это был фокус, я тебя наебал, слышишь? Мой атрибут другой!

Рей схватил нанимателя за грудки и притянул к себе, заглядывая в глаза. В руках у инвалида сверкнула обычная ложка. Если бы Гринривер мог описаться снова, он бы сделал это второй раз. Взглядом Салеха на Ричарда посмотрела сама бездна. Голодная бездна. Инвалид оскалился, демонстрируя зубы. Сейчас он пугал аристократа куда больше, чем демон, тридцатью минутами ранее.

– Минутку, Ричард, у тебя есть шестьдесят ударов сердца. Или шар исчезнет или следующую минуту я буду тебя жрать. Живьем. Ты смерти ждать будешь, минуту или две. Я тебе клянусь душой своей!

Метнулись тени по углам, саловно услышав клятвы, потянуло могильным холодом.

Гринривер вцепился в шар. Тот был гладким и скользим, от налипших ошметков плоти.

– Раз!

– Я не могу, у меня другой!

– Два!

– Я…

– Три!

– Сука…

На счете десять Ричард перестал причитать. На тридцатом Салех начал облизываться, на сороковом молодой аристократ разревелся.

На пятьдесят четвертый счет шар исчез.

Полными удивления глазами молодой аристократ поднял голову и уставился на компаньона. И встретил спокойный взгляд душехранителя.

– Вот, видишь, а ты переживал. Стоило только постараться.

– Но мой атрибут другой…

– Не важно…