Столица (СИ) - Бутырская Наталья. Страница 45

– Давно мечтал это сделать, – сказал он, опустив палки.

Не знаю, результат это тщательного отбора или хорошей выучки, но все люди Добряка оказались мастерами высокого уровня. Сейчас я уже мог оценить их умения по достоинству. Тренировки с одним лишь брыластым приводили меня в отчаяние, ведь я ни разу не смог ни коснуться его, ни избежать всех ударов. И мне уже начало казаться, что я полнейший бездарь, не способный ни на что. И хотя бои с охранниками я тоже проигрывал, но все же успевал нанести несколько ударов, и это вдохновляло меня на еще большие подвиги.

Госпожа Роу временно перенесла с Байсо на меня свою заботу и внимание. Она встречала меня после тренировки, помогала лекарю в залечивании ран, готовила мои любимые блюда. А по вечерам мы сидели с ней во дворике, любовались отражением заката в пруду, и она читала мне стихи знаменитых поэтов.

Некоторые из этих стихов я уже читал раньше, когда озаботился своим образованием после встречи с ректором новой академии, но, если честно, не видел в них никакого смысла. Зачем расписывать на десятки строк падение листочка или солнечный закат, порывы ветерка или свет луны? Ведь каждый может просто поднять голову и полюбоваться на это самостоятельно. Зачем читать про то, как кто-то другой смотрит на небо?

Но после прочтения стихов госпожой Роу я понял, зачем нужна поэзия. Хотя в ней говорится про погоду, природу и прочую ерунду, но на самом деле так поэт пытается передать свое настроение. И когда я высказал эту мысль госпоже Роу, та кивнула:

– Верно. Искусство – это способ проникнуть в голову другого человека, почувствовать на себе его видение мира, его мысли, эмоции. Поэты выражают себя через стихи, художники – через картины, я учусь показывать себя через составление букетов и композиций. И на это тоже нужна определенная смелость, ведь не каждый захочет показать то, что у него таится внутри.

– Согласен. Искусство – это красиво. Но по сути оно бессмысленно. Стихи и картины не могут никого защитить, не помогут добыть пищу, не согреют в холод. Искусством можно заниматься только тем, кому не нужно беспокоиться о крыше над головой.

– А вот тут ты не прав. Я ведь не просто так не даю тебе отдыхать вечерами, – улыбнулась госпожа Роу. – Как думаешь, чем отличается гениальный воин от просто хорошего?

– Ну, наверное, гениального воина никто не может победить? – предположил я.

– Я не разбираюсь в боевых искусствах, но думаю, что победить можно любого. Магией, числом, неподходящими условиями или болезнью. Хороший воин – тот, кто очень много тренируется, у кого есть и сила, и ловкость, и скорость. Он знает тысячу разных ударов, и меч в его руке лежит, как влитой. Гениальный – тот, кто творит свой вид боя, кто чувствует душу меча и следует за ней, для кого бой – не работа, за которую платят, а отражение его сердца.

– Вы хотите сказать, что бой – это тоже искусство? – я недоверчиво покосился на женщину.

– Нет. Я хочу сказать, что бой тоже может быть искусством, как и любое дело в этом мире. Обычный лекарь латает раны, а гениальный создает новые способы лечения. Маг может выучить сотни заклинаний, маг-творец будет их придумывать. Даже пекарь может творить своими руками искусство, выражая себя через выпеченные булочки.

Я рассмеялся, думая, что госпожа Роу шутит. Но она не шутила.

– Искусство всегда прекрасно. Оно совершенно. Когда слушаешь гениальные стихи, то не можешь изменить в них ни единой строчки, ни одного слова. Даже сами звуки при его чтении погружают тебя в новый мир. Также и с картинами, где каждый мазок лежит на своем месте и невозможно ничего добавить или уменьшить. Если ты увидишь бой гениального воина, то поймешь, что каждое его движение по отдельности может быть не идеально, но вместе они создают особый рисунок, в котором все прекрасно.

Шен, я не знаю, куда повернет твоя дорога и кем ты в итоге станешь, но я бы хотела видеть тебя творцом. И неважно, что при этом будет в твоей руке: кисть, копье или молоток.

Вечером последнего дня Джин Фу позвал меня к себе, вручил табличку с высеченным именем Юсо Шен:

– Там также сказано, что ты находишься под покровительством Джин Фу. Не «Золотого неба», не семьи Джин, а лично моим. Если у тебя возникнут какие-то трудности, ты можешь обратиться к любому представителю нашего торгового дома или даже других домов, и тебе постараются помочь. Пользоваться ей или нет – решай сам. И я освобождаю тебя от обязательств ученика.

– Я освобождаю вас от обязательств учителя, – повторил я ритуальную фразу и почувствовал, как ушла незримая тяжесть с моих плеч. Все же ученичество у Джин Фу, который не принял меня как настоящего ученика, тяготило.

– Ты уверен, что должен уйти? Ты мог бы продолжать жить здесь до самого поступления.

– Уверен. Я и так слишком злоупотребил вашим гостеприимством. Благодарю за все науки, что вы мне дали. Если я и смогу поступить в академию, то только потому, что вы мне дали эту возможность.

– Что ж, тогда изредка навещай нас и Байсо.

На следующее утро я вышел из ворот даймень с хуя цян, мешком с одеждой за спиной и небольшим магическим мешочком, спрятанным в поясе. Там лежал меч, именная табличка, деньги, кристаллы с Ки, подарки Джин Фу и Роу. Байсо сам отдал этот мешочек, сказав, что мне нужнее.

С братом мы проговорили всю ночь. Вспоминали, как мы познакомились, Черный район, караван и деревню в лесу, обсуждали скорый приезд Мастера, говорили про планы на жизнь и пообещали друг другу бой через пять лет, чтобы увидеть, кто из нас стал сильнее и круче. Хорошо, что мы сидели в полной темноте и не зажигали лампы, так как я не хотел, чтобы Байсо видел мое лицо. И не хотел видеть его лицо.

За воротами меня встретил Тао Сянцзян, Харскуль. Он церемонно поклонился и сказал:

– Всё в силе?

– Конечно, – поклонился я в ответ.

Когда брыластый ушел в сыхэюань, из-за угла появился Шрам, чисто выбритый и с копьем. Копье было похуже, чем хуа цян, но тоже довольно неплохое.

– Ну, здравствуй, ученик. Какие планы на сегодня?

– Нужно сходить в Академию боевых искусств. Сегодня – единственный день в году, когда можно записаться на прохождение экзамена.

– Смотрю, ты хорошо подготовился, – хмыкнул Шрам.

Мы двинулись к восточной стороне города. Я примерно представлял себе, где находится академия, но сам там ни разу не был. Судя по карте, которую показывал Джин Фу, почти все учебные заведения располагались на окраинах города или даже за его пределами, так как для них нужна была большая территория. Там располагались учебные классы, дома для проживания студентов, тренировочные, медитативные и прочие площадки, а еще только так соблюдался закон об ограничении магической деятельности в пределах города. Императорский университет стоял близ центра Киньяна, но туда студенты приходили лишь на несколько часов в день, а жили либо в родительских домах, либо где-то еще.

– Я не знаю, чему ты успел научиться за это время, но знаешь, я когда-то пробовал пройти в эту академию. Я был тогда помоложе, побыстрее и только-только покинул учителя, взяв у него все, что мог. Но сумел пройти всего два боя, а на третьем слился. Причем проиграл «чистому». Ненавижу этих сектантов.

– Чистому?

– Помнишь того молчаливого парня с посохом из каравана?

– Швабра?

– Да. Он как раз из секты Чистых. Вроде как они воспитывают в себе чистоту тела, чистоту помыслов и чистоту сердца, поэтому не обнажаются прилюдно, не пьют алкоголь, не едят грязную пищу, там целый список, что можно делать, а что нельзя. Что-то там с благородными поступками, им нельзя осквернять уста речью, мол, чистый человек сможет достичь сердца другого человека и без слов. Ну и нельзя проливать кровь. Поэтому они сражаются посохами.

– Откуда ты столько про них знаешь, если они всегда молчат?

– Да про них многие знают. После проигрыша я про этих чистых специально узнавал. Тот парень на экзамене меня просто взбесил. Я вообще вспыльчив, а он был, как назло, такой правильный, вежливый. Поклонился, демонстративно уткнул посох в землю, мол, нападай первый, а я тут в сторонке постою. Вот и я сорвался. И на Швабру в походе, особенно когда увидел, как он с тобой возится. Кхм, – откашлялся Шрам, – но посохами они владеют отменно, этого у них не отнять. Мне вот думается, к Чистым идут для того, чтобы стать супербойцами, но секта не выпускает в мир, если есть сомнения в чистоте кандидата, так и продолжает вбивать ему в голову свои идеи.