Мой лучший босс (СИ) - Вестич Виктория. Страница 6

— То есть вы хотите сказать, что во всем случившемся виноват я? — изумился он.

— Косвенно. Самую малость, — проблеяла я робко и, подумав, добавила, — и ковер.

Ну а что? Надо же было как-то защищаться!

— То есть мне самому себе стоит выговор сделать и лишить ежемесячной премии? — поинтересовался Марк Захарович на удивление спокойно.

А ведь еще совсем недавно рвать и метать был готов. Вот это выдержка у человека!

— От премии я бы не отказалась… — тоскливо протянула я, глядя на лоскут ткани в своей руке. А когда подняла взгляд, обнаружила перед собой полуголого начальника. Ну, почти полуголого. Он стянул с себя пиджак и успел избавиться от порванной рубашки. Стоило сказать, что сложен он был отлично. Даже кубики пресса проглядывались.

На несколько секунд я попросту онемела. Впервые я видела полуголого мужчину. Кроме Эдуарда, конечно.

— Вы хоть понимаете, что из-за вашего поведения в фирме пойдут пересуды. О нас с вами.

— Тут нечего обсуждать. Поговорят и быстро забудут, — выдавила я, заставив отвести взгляд от привлекательного торса.

Босс как ни в чем не бывало достал из шкафа новый комплект одежды, выбрал оттуда рубашку и неторопливо оделся.

— Не скажите. Недавно вы сидели на мне с задранным платьем, вцепившись в мою рубашку так, что разорвали ее. Отличная идея для пересудов и сплетен.

— Вас это так волнует?

— Не очень. Мне показалось, что это должно волновать вас. Как правильную девочку, — с ухмылкой заявляет босс.

Разорванная рубашка летит в корзину. Марк Захарович опускается в свое кресло и сканирует меня наглым взглядом.

— Простите?

Не понимаю, мне оскорбиться на это замечание или нет? Учитывая, что за сегодняшнее утро подвигов я совершила предостаточно.

— Ну, я успел немного ознакомиться с вашим личным делом. После университета вы все время работали на достаточно хорошей должности. В фирме своего отца.

Чувствую эту скрытую насмешку и лицо поневоле вспыхивает от стыда. Намекает, что диплом с отличием — фикция, как и вся моя работа. Разве объяснишь в двух словах, что моего мнения даже не спрашивали и ясно сказали: или ты работаешь здесь или нигде больше.

— Я хороший специалист, — твердо говорю я, выдерживая этот взгляд и не показывая своего волнения.

— Иначе Антон Сергеевич не взял бы именно вас временно замещать его должность. Но учтите, что любой промах в работе немедленно отразится на вас. Думаю, ваш отец, Мария Викторовна, не одобрит, что вы позорите его фамилию.

— Вот, значит, как.

Отвечаю без эмоций, но внутри все клокочет от ярости. Марк Захарович словно по взгляду понимает, считывает меня без труда и на красивом лице расцветает дьявольская ухмылка. Получается, вот откуда он знает, кто я — он просто знакомый моего отца.

— Я не подведу вас и фирму, — с холодной улыбкой отвечаю я.

— Очень надеюсь.

— Я могу быть свободна?

— Конечно, Мария Викторовна. Только не забудьте передать Лене, моему секретарю, чтобы она напечатала текст выговора и занесла его мне на подпись.

Едва удерживаюсь, чтобы не выругаться прямо в кабинете босса. Смотрю на него прямо, не отводя глаз.

— Можно узнать, что именно вы в нем напишете?

— «Чрезмерное рвение при выполнении работы» вас устроит или написать что-нибудь о домогательствах к начальству?

— Устроит, — цежу сквозь зубы.

— В таком случае можете быть свободны.

Из кабинета босса я не выхожу — вылетаю фурией. Леночка с преувеличенным вниманием читает что-то в перевернутой вверх ногами папке. Подслушивала, значит. Отлично, значит и предупреждать ее о выговоре не нужно.

Чувствую злорадные прожигающие взгляды в спину, когда буквально лечу к финансовому отделу. Лишь когда за мной захлопывается дверь моего кабинета, понимаю, что до сих пор держу в руках кусок от проклятой рубашки этого демона-босса. Отшвыриваю его и торопливо отряхиваю руки.

Ну что ж, дорогой новый босс, теперь я тоже зла. Придется отплатить за радушный прием той же монетой.

Глава 5. Марк

Забавно, что мышка даже не узнала меня. Кто там говорил, что первая любовь не забывается? Конечно, я изменился и уже перестал быть похожим на длинного нескладного парня семнадцати лет, но было удивительно, что Маша вообще не показала, что я ей знаком. Притворялась? Возможно. Но нет, так натурально играть она не могла.

Хотя неизвестно, что ее отец делал с ней. Виктор Комаров отличался богатой фантазией. Проявлялась она и в том, как он вел дела. Еще тогда, в прошлой жизни, я слышал о том, что творил «Комар», как его прозвали, с теми людьми, кто отказывался прогибаться под него или продавать интересный ему бизнес. Думал, что байки. Надеялся. Лишь спустя время узнал от проверенного человека, что все эти слухи — правда. И о сожженном дотла доме вместе с семьей, и об убитых в лесополосе.

— Кто сидит на работе в девять вечера? Только идиот, — из мыслей отвлекает голос Игоря. Даже не заметил, как старый друг вошел в кабинет.

— И тебе привет, — откидываюсь на спинку кресла и расслабленно слежу за тем, как высокий худощавый брюнет устало опускается на кожаный диван.

— Что хотел?

— Ты же помнишь, что должен мне?

На лице Игоря мелькает вселенская усталость.

— Естественно. Что именно нужно?

— Ничего особенного. Просто разузнать кое-что об одной особе.

— О любовнице что ли? — изумленно поднимает брови Игорь, — с каких пор ты своих баб проверяешь?

— Она не очень простая. И не моя. Помнишь Комарова? Лет десять назад он заправлял всем здесь.

— Отлично помню, — друг мрачнеет, хмуро сдвигает брови, — именно тогда и исчез отец. И его магазин так удачно выкупили у матери за бесценок.

Эту жуткую историю я помнил до сих пор. Виктор Комаров творил, что хотел, и вряд ли бы кто — то из местных властей взялся ему перечить. А после словно почуял, что его безнаказанность подходит к концу. Может слишком влиятельным людям перешел дорогу: понял, что его скоро возьмут за горло и в лучшем случае посадят на пару десятков лет. Он просто исчез из города. Вместе с женой и детьми. Вместе с Машей.

Но до этого момента случилась наша встреча с ним. Он узнал, что я, сын обычного рабочего с завода, встречаюсь с его дочерью. Я и не скрывался, сказал сразу, что планы у меня самые серьезные. И что мы женимся, едва нам стукнет восемнадцать, тоже сказал.

Бил он жестоко, по самым больным точкам, на теле даже синяков не осталось. Профессионально. Хотя это было все равно без толку. Даже лежа в луже собственной крови, я знал, что не отступлюсь от Маши. Она моя — эта скромная серая мышка, с невероятными искристыми глазами небесного цвета.

— Так это что, его пассия?

— Хуже. Дочь.

Игорь взглянул на меня, как на идиота. Молча сканировал долгим взглядом, а после уточнил:

— Ты не шутишь? Маша?

— Она.

В памяти сам собой всплывает ее знакомый запах, белокурые волосы, волной спадающие на плечи, внимательные голубые глаза. Как наваждение. Ее образ будто вдолбился в подкорку, пьянил так, что все отходило на второй план.

— Ты же помнишь, как все было в тот раз? Интересуюсь на всякий случай, вдруг тогда Комаров тебе отбил последние остатки мозга?

— Я больше не подросток.

— Да, Марк, именно. Ты больше не подросток. Зачем тебе эта женщина? У тебя куча других была, та же Марго сейчас — просто конфетка. Пошли прошлое к черту вместе с Комаровской дочкой. Тем более, что она сама тебя бросила.

— Может быть, — не возражаю я.

Я был идиотом, потому что считал, что после объяснения с ее отцом все устаканится. Мы найдем выход вместе. Пока не получил письмо от Маши, где она подробно своим идеально ровным почерком написала, что ненавидит меня, никогда не любила и рада, что все кончилось. После этого все Комаровы исчезли.

Искал ли я ее? Да. Как только поднялся, оброс связями и мог задействовать нужных людей. Комаровых Маш было много, но ни одной — моей. Словно ее не существовало никогда. Вот тогда я перестал. И возненавидел за предательство. За то, что так легко отказалась от всего.