Чернолесье (СИ) - Зимовец Александр. Страница 35

То, что Лана решила покинуть Кернадал, стало большим ударом для Главного, давно возложившего на нее многие хозяйственные заботы. Говорят, он долго упрашивал ее остаться, но она была совершенно неумолима: говорила, что ей до смерти надело сидеть в четырех стенах, хочется посмотреть, наконец, хоть немного мир, а то здесь она ничего не видит, кроме мерзко пахнущих грибов и пыльных книг.

Макс по этому поводу делал таинственное лицо и туманно намекал, что, как это обычно бывает с женщинами, в путь Лану влечет не тяга к приключениям, а сердечная привязанность. Кого он при этом имел в виду: меня, себя, или сержанта Мариниса, он не уточнил, но от Ланы однажды получил по шее за подобные разговоры.

Сам он объяснил свой отъезд желанием переквалифицироваться в странствующие менестрели и первую балладу сложить о нашем будущем задании, а в дальнейшем пробавляться переводом на карнарский песен группы «Эпидемия». К тому, что за старшего с ними будет человек ниже по уровню и моложе по стажу, проведенному в Чернолесье, оба, казалось, отнеслись совершенно спокойно.

В дороге мы болтали о магии. Сам я так и не решился начать ей обучаться, но за занятиями Степы и Ланы наблюдал с интересом. Сейчас Лана прямо в седле пыталась сделать навершие для своего нового посоха: старый после того случая в лесу превратился в обугленную палку. То и дело она чертыхалась и едва не роняла затейливую конструкцию из шнурков и ремешков на землю, под ноги лошади, что, конечно, было бы катастрофой.

— Вот смотри: это основной канал, — говорила она, демонстрируя толстый шнурок, проходящий через центр затейливой конструкции. — Вдоль него сила движется, когда конструкция начинает разрушаться. Поэтому очень важно, чтобы он был параллелен древку посоха, иначе невозможно будет целиться. А вот по этим ремешкам сила стекается к нему.

— Погоди, но я же помню, как ты всей этой красотой долбанула о ствол дерева, — перебил я. — Какая разница, будет ли канал параллелен посоху, если в момент заклинания он порвется или съедет в сторону?

— Ты не понял, — вздохнула Лана. — На самом деле все эти ремешки и веревочки — только отражение невидимой конструкции. Астральной, наверное. Когда они рвутся — конструкция остается. Более того, именно уничтожение конструкции в физическом мире заставляет ее работать. Не знаю, как это объяснить… представь себе обледеневший провод. Можно аккуратненько вынуть провод — и останется ледяная трубка, через которую можно лить, например, воду. Так же и с магией: она льется по таким вот невидимым трубочкам, которые остаеются, когда рвутся шнуры и ленты.

— И откуда она льется? — спросил я. Мне доводилось не раз говорить на эту тему со Степой, но у того не слишком получалось объяснить. Он пытался придумать для каждого явления псевдонаучный термин, путался в этих терминах сам, и в итоге напрочь запутывал собеседника. Я быстро бросил попытки что-то понять из его объяснений, списывая это на отсутствие у меня необходимых перков. Но вот у Ланы все выходило просто и доходчиво.

— Она льется из тебя, — ответила Лана. — Из того, кто держит посох. Ну, и еще немного из окружающего мира. Знаешь, применить сильное заклинание — это очень странное чувство: словно из тебя вынимают душу.

— Но потом ведь она возвращается назад? — спросил я.

— Возвращается, — ответила Лана. — Вот только… не факт, что та же самая. Просыпаешься потом после обморока и не можешь понять: точно ли это твое тело? Твои руки, ноги? Очень странное чувство…

Мы помолчали немного. Хлюпала грязь под копытами лошадей и барана. Скрипели позади нас оси тяжело груженых телег. В зарослях орешника зачирикала какая-то птичка: первая за время нашего пути. Чернолесье заканчивалось.

Мне вдруг отчего-то стало грустно: почему-то подумалось, что я больше никогда не вернусь в Кернадал с его холодными коридорами, жирной похлебкой от госпожи Гульды, вечерними разговорами у камина, горячим вином в щербатых глиняных чашках.

Главный был прав — что-то начиналось новое. Я чувствовал это. И предчувствие меня не обмануло.

Глава 17

— Да выключи ты уже эту хрень! — сонно проворчал Макс, отворачиваясь от меня.

В прихваченной из Кернадала палатке я при свете синего лезвия читал книгу брата Креси из Ансо с лаконичным названием «Поучительные описания земель, к востоку от Изумрудного моря обретающихся, с характеристиками каждой из них и историческими справками, предназначенные для путешествующих в оные, а также для самообразования». Книгу эту — толстую рассохшуюся тетрадь в кожаном переплете с вываливающимися страницами — разрешил мне взять из кернадальской библиотеки Сергей, так как она не считалась редкой и у него еще осталась пара экземпляров.

С этим фолиантом вышла забавная история: однажды в кернадальской гостиной я спросил о том, не выбирал ли кто-нибудь перк «Базовая география», судя по описанию, загружавший в голову знания о землях, непосредственно примыкающих к Чернолесью. Никто из егерей, как выяснилось, его не брал: незачем. Кто-то жил в Кернадале почти с самого появления в этом мире, другие ориентировались по-старинному: выспрашивали дорогу к соседнему городу, да так и перемещались из одного в другой. Макс в этом месте, конечно, не упустил возможности пошутить о том, что мы тут все — дворяне, а география, как известно — не дворянская наука.

Мне же было до смерти интересно узнать побольше об этом мире: какие здесь есть еще города, кроме Брукмера; сколько вообще здесь континентов и все ли они исследованы; и вообще, это шарообразная планета, или, может быть, мы тут все живем на спине черепахи? В школе я очень любил географию, а тут целый мир, где она — другая. Обо всем этом я и рассказал, заявив, что мог бы выбрать этот перк — вдруг и остальным будет интересно послушать, что я узнаю.

В ответ на это Сергей сказал, что выдаст мне это умение совершенно безвозмездно и с таинственным видом удалился из гостиной, чтобы пару минут спустя под общий смех вручить мне эту самую книжку. Поделом мне, в общем-то: оказавшись в мире игры, я невольно принял ее правила, забывая время от времени, что знания можно приобретать и без волшебной панельки.

Чтение книги оказалось занятием непростым, словно я вернулся в детство: во времена, когда только осваивал чтение. Язык, которым писал автор, был сложен и тернист, как чернолесская чаща. То и дело встречались в нем архаичные обороты, знание которых в мой базовый комплект лингвистических познаний не входило. Выглядело это странно: будто читаешь текст на русском, и вдруг встречаешь предложение, написанное на хинди. Потому уже после пары-тройки прочитанных страниц либо начинала болеть голова, либо клонило в сон.

Вот и сейчас я решил, что, пожалуй, стоит заканчивать с чтением на сегодня: в висках набухала противная тягучая боль, а строчки незнакомых — и в то же время понятных — букв наезжали одна на другую. К тому же, мне стало совестно перед Максом, который никак не мог уснуть. Я погасил лезвие, выбрался из палатки, с удовольствием потянулся и прислонился к распряженной телеге, уставившись в ночное небо.

Ночь была промозглой и ясной: над Чернолесским трактом сияли звезды, складываясь в незнакомые мне созвездия. Каждый раз, глядя в эту холодную бездну я невольно задумывался о том: где же я? На какой-то другой планете, откуда, глядя в звездное небо, можно увидеть наше Солнце? Или в параллельной вселенной, из которой сколько ни лети к звездам, никогда до Земли не долетишь?

А может быть, это просто виртуальный игровой мир, и звезды здесь просто нарисованы, как очаг в каморке Папы Карло?

— Тьма! Бездна! — раздался вдруг откуда-то громкий шепот. Я тут же встрепенулся, подумав даже, не стоит ли вызвать лезвие или кинуться в палатку за крикетом.

— Тьма! Кромешная! — повторил голос.

Лагерь спал. У костра двое часовых вполголоса травили какие-то байки времен осады Брукмера. Еще один медленно прохаживался вдоль дороги, помахивая палашом. Где-то на другом краю поляны сонно фыркали устроившиеся на ночлег волы. Кажется, кроме меня пугающего голоса никто не слышал. Его источник был где-то совсем рядом.