Наследница Асторгрейна. Книга 2 - Караюз Алина. Страница 9

– Ну да, – скептично хмыкнула я, – как ты себе это представляешь? Просидеть пятьдесят лет взаперти, а под старость выйти в свет? Это издевательство такое?

– Почему под старость? – Рейла одарила меня недоуменным взглядом.

– Ну а когда? В двадцать пять наступает совершеннолетие, потом брак, роды, а потом дочь сторожи до двадцати пяти… Я к этому времени уже старухой стану!

Рейла вдруг расхохоталась, причем, так искренне и открыто, что я тоже невольно заулыбалась, хотя плохо понимала что здесь смешного.

– О, Двуликий! – простонала юмати, смахивая с глаз выступившие от смеха слезы. – Даже я в пятьдесят не буду старухой, а мы живем не больше ста. Вы же даханни! В вас кровь Изначальных рас! Знаете, сколько вашему отцу? Сто восемьдесят. Ну как? Он похож на старика?

Я смутилась. Сразу вспомнилась эйра Димантис. Ее испещренное морщинами лицо и грубые от работы руки. Сколько ей было? Лет сорок пять? Неужели, санхейо стареют так быстро?

– А санхейо? – не сдержалась я.

– А что санхейо, – Рейла небрежно махнула рукой, – лет восемьдесят – не больше. На стариков жалко смотреть.

– Почему так?

– Многие думают, что это из-за Каньона, который выжгли даханны. Мол, что-то в нем убивает санхейо. С каждым поколением их жизни сокращаются… Раньше они были как мы, – добавила она печально, чуть помолчав, – и магия была, и жили дольше.

Затем, подняла на меня серьезный взгляд и строго сказала:

– Надеюсь, у вас хватит ума не жалеть санхейо при вашем отце.

Я смутилась.

– Ну да… я знаю, даханны не любят санхейо…

– Глупая! – она посмотрела на меня с жалостью. – Вы знаете, с чего началась Война между Эроллой и Амидарейном?

– Украли невесту императора?

– А как звали эту невесту, знаете?

– Нет.

– Сивиалин дан Айвердан. Она была сестрой вашего отца. Единственной!

Это было как гром среди ясного неба. Я вздрогнула всем телом, уставившись на Рейлу расширенными глазами. Что же получается… пока у санхейо сменилось три поколения, у даханнов – только одно? Ведь в Войне участвовал еще прадед эйры Димантис. Он оставил личные записи, в которых, не скрываясь, указал истинную причину Войны. А здесь получается, что и мой отец был свидетелем этих событий? И даже потерял сестру…

Я спрятала лицо в ладони, чувствуя, как в душе поднимается отвращение и боль. Но не к даханнам – к санхейо, похитившим девушку из императорского замка и насиловавшим ее несколько дней, пока их всех не убили… Зная, насколько трепетно даханны относятся к своим женщинам… Что ж, теперь я понимаю, почему они так жестоко требуют контрибуции.

Часть разрозненных кусочков стала на свои места. В начале Войны что-то случилось, умерли все даханни, у которых уже были мужья, то есть адаптированные, те, что могли использовать свою магию. Остались лишь юные девушки на выданье и совсем младенцы… А потом еще оказалось, что с каждым годом их рождается все меньше и меньше…

Я не оправдывала даханнов, устроивших в Эролле террор и контроль рождаемости, нет, но теперь я их понимала. Они мстили за своих женщин. Мстили жестоко и изощренно всем санхейо без разбора: старикам, женщинам, детям.

Жуткая месть длинною в сто пятьдесят лет… Это слишком жестоко… Но если бы убили мою мать, сестру, подругу – через сколько лет я смогла бы простить и забыть? Наверное, никогда.

Перед глазами замелькал калейдоскоп из девичьих лиц: Рини, Дайна, Айра – все мои подруги из прошлой жизни. Дайна так и не получит никогда весточки от своей сестры, Рини и Айра, наверняка, кормят рыб на морском дне… Должна ли я возненавидеть Эйдена за гибель эскадры? За сожженные галеоны и потопленный фрегат? У меня не было ответов на эти вопросы, и ненависти не было – только боль.

***

Когда за мной пришли, я была уже готова. Слезы вытерты, сомнения отброшены прочь. Простенькое платье из нежно-розового муслина сидело на мне, как влитое. Вместо рукавов – пышные буфы с кружевной оборкой, и длинные, выше локтя, атласные перчатки в тон. Волосы зачесали и уложили, украсив бутоньеркой из маргариток.

Вот только мое настроение не соответствовало наряду. Я шла на этот ужин, как осужденный на смерть идет на эшафот.

Встречал меня Эймос, такой галантный и импозантный в своей идеальной форме цвета прибрежного песка. Абордажная сабля на боку, инкрустированные серебром рукоятки пистолетов… Волосы зачесаны волосок к волоску, открывая чистый лоб, а твердые губы упрямо сжаты и во всей напряженной позе секайя читается недовольство.

– Прошу, сестричка, – он улыбнулся мне с напускным весельем, – мы уже заждались.

– Я так сильно задержалась?

– На двадцать пять лет.

Ужин был накрыт в кают-компании, но кроме меня и моих родственников здесь больше никого не оказалось. Да я и не удивилась. Уже знала, что хоть юмати и работают на даханнов, но те никогда не сядут с ними за один стол. Потому что юмати низшие, как санхейо и эрраны. Молодые расы, зародившиеся уже после Великой катастрофы, их предназначение – служить своим повелителям! Команда галеона составляла около ста пятидесяти человек, но я вряд ли увижу хоть половину из них до конца плавания.

Эрзун шагнул навстречу мне, поднимаясь с низенького диванчика, обтянутого белой кожей. Вслед за ним вытянулись в струнку и все остальные. Я запомнила их по именам: Реймус самый младший, Алеку на вид лет двадцать пять, выглядит как мой ровесник, Ориен и Лукас не намного старше – трудно определить точный возраст.

Интуиция подсказала мне, что такое трепетное отношение и восхищение в их глазах не относится только ко мне одной: они будут смотреть так на любую даханни, даже чужую и незнакомую, увиденную мельком. Но ободряющая улыбка на губах эрзуна принадлежала только мне. Так не улыбаются чужой женщине, сколь прекрасной бы она не казалась. Это улыбка отца, которой он встречает свою единственную дочь.

Что-то дрогнуло во мне, когда он протянул свою руку. Я посмотрела на предложенную мне ладонь: широкую, мужскую, с изящными сильными пальцами и жесткими мозолями от сабельной рукояти. Эта рука предлагала свою защиту, обещала заботиться и беречь.

Я коротко вздохнула и вложила пальцы в его ладонь. Напряжение схлынуло, все вокруг заулыбались, но я видела, что, несмотря на улыбку, глаза эрзуна оставались серьезными.

– Мы поговорим после ужина, – сказал он, подводя меня к накрытому столу. – У нас есть один невыясненный вопрос.

– У вас один, – кивнула я, соглашаясь, – а у меня десять. Я отвечу на ваш, если вы ответите на мои.

Он как-то по-новому глянул на меня и хмыкнул.

– Ты похожа на свою мать. Такая же своенравная и непокорная. Только знаешь, – он вдруг замер на полуслове, сосредоточенно разглядывая вышитый гладью цветок на белоснежной скатерти, – ей это счастья не принесло.

Я хотела еще что-то спросить, но он поспешно отошел.

Молодые даханны замерли, каждый рядом со своим стулом, одна я сидела. Ах, да, в Кодексе же написано: даханни не подчиняется правилам военного этикета. Я могу сидеть в присутствии эрзуна и даже начать есть, а вот всем остальным придется подождать команды.

Наконец, эрзун занял свое место за столом и махнул рукой, давая отмашку. Через несколько минут все уже сосредоточенно жевали, нарушая тишину лишь приглушенным стуком столовых приборов да шуршанием салфеток.

Глава 9

– Мы так и не успели познакомиться поближе, – сказал Айвердан, усаживаясь в массивное кожаное кресло, ножки которого были намертво привинчены к полу железными болтами.

Я уже сидела напротив него, в таком же кресле, сложив руки на коленях, и с любопытством осматривала обстановку, а между нами стоял великолепный письменный стол из черного дерева. Лакированная поверхность отражала свет, льющийся из стеклянных шаров, расположенных под потолком вдоль переборок; многочисленные ящички секретера украшали витые ручки из черненого серебра. Я даже слегка наклонилась, желая поближе разглядеть это великолепие.