Пламя Силаны (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна. Страница 17
— Я всего лишь хочу обращаться с ним достойно.
— Обращайся. Ты можешь покупать ему подарки. Можешь одевать его в хорошую одежду. Ты можешь целовать его за закрытыми дверьми. Но если ты публично будешь называть его «господином» тебе не простят настоящие господа. И тогда ни я, ни твой Рейз уже не сможем тебе помочь.
Она заметила, что к ним идет Грей, что-то изменилось в ней, и на месте Мелезы снова оказалась та красивая и чужая женщина, которую Силана встретила меньше часа назад:
— Посвящение скоро начнется, милая. Тебе стоит подготовиться. Я постараюсь найти тебя после, — она задержалась всего на мгновение, мягко сжала руку Силаны — жест поддержки, искреннего понимания, как последний отголосок тепла, который исчез, как и не было, когда Грей оказался рядом:
— Ты все сделал?
— Да, — он ответил абсолютно равнодушно, без эмоций.
— Да? — растянула губы в улыбке Мелеза.
Грей бросил быстрый взгляд на Силану и ответил:
— Да, моя госпожа.
— Вот и отлично. Надеюсь, хоть это ты способен сделать правильно.
Когда они ушли, Силана почему-то смотрела им вслед, как смотрела когда-то давно на тренировочной площадке.
И думала о том, что эти люди — еще один осколок прошлого: долгожданный, драгоценный, успевший сломаться за эти годы.
***
Времени до посвящения оставалось совсем немного, и Силане не удалось поговорить с Рейзом — им пришлось сразу разделиться. Выходов на Арену было два — для обоих противников. Во время посвящения так же выходили навстречу друг другу гладиатор и его хозяйка.
Рейз и Силана записались последними, и кроме них в этот же день посвящались еще две пары. Она не видела гладиаторов, но обе женщины-хозяйки были одеты в дорогие платья, и это заставляло ее чувствовать себя неловко.
Рейз не сказал ей ничего — ни плохого, ни хорошего. И казалось, что он злился и на Силану, и на Мелезу. Хотелось поговорить с ним, объяснить, что он ошибается. И что госпожа Мелеза не заслужила такого отношения.
Из глубины прохода Силане было видно их с Греем на трибунах для особых гостей. Грей стоял за плечом Мелезы не шевелясь и смотрел прямо перед собой. Она не поворачивалась к нему.
Никто не обращал на Силану внимания, ожидание тянулось, и, нервничая, она вертела в руках ошейник, беспокойно теребила застежку. Другие женщины-хозяйки уложили волосы в причудливые прически, перевили их нитями жемчуга и цепочками. А Силана только расчесала свои.
Наконец управитель игр — высокий и очень худой мужчина в дорогой одежде со знаками княжеского двора — встал, объявил начало первого посвящения.
Музыканты рядом с правой трибуной — Силана даже не знала, что они там есть — заиграли. Легкая, меланхоличная мелодия наполнила зал, постепенно один за другим потухли чародейские светильники и осталась только Арена, освещенная огненными чашами.
Одна из женщин, которая вместе с Силаной ждала посвящения, вышла вперед, на Арену. Она шла не торопясь, со спокойной грацией и словно совсем не замечала направленных на нее взглядов.
Драгоценные камни в ее волосах казались искрами.
Она остановилась в центре, и музыка стала тревожнее, когда из другого выхода вышли люди в темной одежде — четыре угрожающие фигуры с оружием, которые начали медленно сдвигать кольцо.
Потом прозвенел гонг и появился гладиатор. На нем был полный доспех всадника и красный плащ того же цвета, что и платье женщины.
Музыка зашлась, захлебнулась ритмом.
Гладиатор напал — он действовал красиво и точно, и люди в темной одежде картинно падали, сраженные его мечом.
Силана не могла отвести взгляда. Это было отрепетированным представлением, не настоящим боем, но все равно очень красивым.
Оно закончилось, и гладиатор подошел к своей хозяйке. Он опустился на одно колено и достал из-под плаща розу — белую, словно бы светившуюся в полумраке — протянул ее как дар. Женщина приняла этот дар красивым, тщательно выверенным жестом и прикрепила к своим волосам, расстегнула застежку у себя на запястье. То, что Силана ошибочно приняла за браслет, оказалось ошейником.
Гладиатор принял его, прикоснулся к застежке губами и надел ошейник сам.
Он встал рядом со своей хозяйкой, и публика сдержанно зааплодировала.
Снова медленно загорелись чародейские светильники, разгоняя полумрак.
Силана растерянно посмотрела на ошейник у себя в руках — простую черную полосу кожи, на подол своего белого платья. Вдруг стало очень холодно, и она отчетливо поняла, что не сможет выйти на Арену. Просто не сможет. Она не была готова, совсем не была готова. Они даже двумя фразами не успели обменяться с Рейзом до начала. Не было ни музыки, ни представления… ничего.
И мысли о том, чтобы участвовать в Парной Лиге теперь казались до смешного нелепыми.
Застежка ошейника щелкнула в ее пальцах. Еще раз и еще — Силана поймала себя на том, что расстегивает и застегивает ее, чтобы чем-то занять руки, и отложила ошейник в сторону. Было страшно его сломать.
Второе посвящение было еще зрелищнее, чем первое. Силана так же смотрела его не отрываясь и чувствовала то глухое, полузабытое отчаяние, которое испытывала на войне, всегда, когда они не успевали прийти вовремя. И вокруг были только разрушенные дома и трупы, и люди с мертвыми глазами.
Здесь никто не умирал, и бои на Арене не были смертельными боями.
Но даже здесь менять что-то было уже слишком поздно.
Управитель игр объявил ее и Рейза. Гулко и скупо один раз ударил гонг, снова потухли чародейсткие светильники — может быть, Рейз успел договориться с распорядителем, или же их всегда приглушали во время посвящений. И из выхода напротив появилась высокая мужская фигура — он двигался легко и уверенно, без стеснения демонстрируя свое тело и свое мастерство, сделал несколько выпадов в воздух, эффектно прокрутил в руках меч и вложил его в ножны плавным, точным движением.
На Арене — в своей стихии — Рейз зачаровывал.
Силана не могла выйти и опозорить их обоих.
Он опустился на колени, склонил голову, снова прозвучал гонг. И Силана только в тот момент поняла, что в перерывах между этими ударами стояла абсолютная, неестественная, звенящая тишина.
Невозможно было заставить себя идти вперед.
Невозможно было стоять, смотреть на Рейза на коленях и оставаться на месте. Невозможно было его так подставить.
В левой моей ладони пламя, в правой моей ладони пламя, и оно проведет меня сквозь насмешки и стыд.
Первый шаг вперед был самым трудным, второй оказался легче.
Когда не можешь бежать, иди. Когда не можешь идти — ползи.
Она старалась ступать плавно, мягко, и хотя бы держать спину прямой. И одной единственной мыслью билось в голове — был способ, один единственный — чтобы сделать это посвящение красивым.
Без музыки, без дорогого платья. Без отрепетированного боя с заранее нанятыми противниками.
В полной тишине.
Силана остановилась напротив Рейза, и он поднял голову. Посмотрел ей в глаза.
Наверное, если бы не он, она никогда не решилась бы. Даже теперь от одной мысли тошнота подкатывала к горлу — нельзя, неправильно. Ты грязная, ты отвратительно грязная и ты никогда не отмоешься от сажи.
Не смей!
Но речь шла не только о ней. Она была на Арене не одна.
— Доверьтесь мне. Пожалуйста. Не бойтесь и не шевелитесь, — голос звучал так тихо. Услышал ли Рейз, понял ли?
Он смотрел настороженно и кивнул почти незаметно.
Силана протянула руки по бокам от его головы, ладонями вверх, и пламя сорвалось — совсем немного, каплями, искрами костра, огненными светлячками.
Кто-то ахнул в первом ряду.
Пламя — два узких столба поднималось с ладоней Силаны — алое, как кровь, пожирая искры над собой.
Рейз не смотрел на него, он не отводил взгляда от ее лица — пытливого и очень сосредоточенного взгляда, не шевелился.
Силана убрала пламя, и снова ударил гонг.
Рейз запрокинул голову, открывая шею. Готовясь принять ошейник.