Пламя Силаны (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна. Страница 2

У Калеба были темные глаза, совсем как у мамы, и теперь они казались двумя черными дырами. Смотреть на них было невыносимо.

— Что будет, если я откажусь? — тихо спросила она.

— Говори громче, я не разбираю, что ты бормочешь, — оказывается, словами тоже можно было вот так бить наотмашь, как оплеухами.

— Что будет, если я откажусь? — ей пришлось повторить.

— Ты не сможешь заплатить налог на жилище, и дом достанется княжеству. Я все равно его выкуплю, хотя это обойдется дороже. Но ты не получишь ни пунта. Забирай деньги и выметайся. Я хочу, чтобы к утру тебя здесь не было.

А когда-то он кинулся с палкой на бешеную собаку, потому что испугался за Силану. Это случилось на соседней улице, совсем неподалеку. Давно, тогда они оба еще были детьми. Еще до смерти отца, задолго до болезни мамы.

Она взяла сверток и передвинула его обратно, чувствуя, как внезапно, будто волной, накатила усталость. Она столько всего ждала от этого дня — плохого и хорошего, и вот плохое сбылось:

— Я не уеду, Калеб. Мне некуда уезжать.

Он вскочил, распрямился, как пружина, и Силана была уверена, что он ударит, наверное, даже кулаком, но Калеб сдержался. Сплюнул на пол и сказал:

— Когда тебя выгонят из этого дома, я буду первым, кто кинет в тебя камень.

Он ушел, а Силана еще долго не могла заставить себя встать и закрыть за ним дверь.

Дождь заливал внутрь, барабанил по стеклам и крышам.

Догорал огонь в камине, и дом остывал, мертвел. Осенние листья в вазах теперь казались абсолютно вульгарными, неуместными, как цветы в волосах у трупа.

Силана кинула их в камин.

"Когда тебя выгонят".

"Когда".

Калеб не сказал "если", он действительно ни на секунду не сомневался, что Силана не сможет заплатить за дом. Может быть, он даже знал, что у нее почти не осталось денег. У нее не было работы, а ветеранского пособия, которое назначила армия, не хватало даже на еду.

Свободной женщине сложно было найти источник дохода, даже алой жрице Майенн, прошедшей войну.

Но один выход был — последняя законная лазейка и возможность заработать нужную сумму за короткий срок.

Силана снова подошла к окну, невидящим взглядом уставилась вдаль.

Там, невидимые за пеленой дождя, на окраине Силл Арне горели огни гладиаторской арены.

***

Удар снизу Рейз подпустил поближе — лезвие проскользнуло совсем рядом с бедром, и он извернулся, в последний момент уходя из-под атаки. Качнулся в сторону и вниз, заставляя противника последовать за собой. Мальчишка был неплох для своего возраста — он сумел вовремя перестроиться и парировать ответный выпад.

Меч Рейза высек искры из его клинка и заставил парня отступить на пару шагов назад, ближе к краю арены.

Крики толпы стали громче.

Рейз мог бы закончить все в тот же момент, сбить мальчишку на землю и приставить меч к горлу, но предпочел отступить — люди на трибунах пришли за шоу, и именно шоу Рейз им обеспечивал. Он был сильнее, чем его противник, и мог позволить себе покрасоваться.

Бой не клеился. Атаки чередовались с уклонениями и финтами, перетекали друг в друга движения, но пацан был техничен и предсказуем, и бой из полноценного противостояния превращался в какой-то вывернутый танец с оружием. Рейз вел в поединке и не мог отделаться от ощущения, что ведет в каком-нибудь дворцовом коруанте. Или как они там назывались?

Обычно когда он выходил сражаться, мир выцветал, становился простым и понятным, и оставалась только арена и противник напротив. Рейз любил эту простоту, любил горячечное возбуждение боя, усталость мышц и возможность выложиться на пределе, но сегодня мысли никак не отключались.

Мальчишка старался, хмурился и тратил себя без остатка. Рейз его уважал за это, даже завидовал немного.

И постоянно отвлекался: то ловил себя на том, что подсчитывает возможную прибыль за бой, то возвращался мысленно к недавнему разговору с сестрой.

Ее болезнь прогрессировала, и врачи все как один говорили — лекарства не помогают. Джанне нужно было чудо и как можно скорее, ей требовалась целительница, но помощь жриц Майенн стоила дорого. В Первой Лиге, в которой Рейз выступал, таких денег не платили.

Паб, который он выкупил год назад, за вычетом княжеских налогов приносил совсем немного и едва окупал собственное содержание. И способов достать нужную сумму за короткий срок было совсем немного.

Они крутились в голове хороводом, отвлекая от боя, и едва не стоили ему победы.

Клинок противника мелькнул слева и ушел по дуге вниз, заставляя отступить и возвращая Рейза из воспоминаний: неплохой удар, неожиданный. Парень был быстр, молод и с отменной реакцией. Он молниеносно перекинул свой клинок из правой руки в левую обратным хватом, и только благодаря этому успел отбить контратаку. Он совершил всего одну крохотную ошибку — оступился, шагая назад, и потерял равновесие, в последний момент успев припасть на одно колено.

Рейз двинулся вперед, чтобы закончить бой. Его спас отточенный за годы на арене воинский инстинкт — опасность! Берегись!

Только благодаря ему Рейз дернулся назад, закрывая лицо, и успел вовремя: мелкий поганец исхитрился зачерпнуть свободной рукой песка и швырнул в глаза.

Талантливый, з-зараза!

Ему бы еще пару лет, и точно стал бы достойным противником.

Рейз без всякой жалости выбил у парня оружие и от души несколько раз врезал по смазливой физиономии кулаком.

Пацан до последнего пытался дать сдачи, смотрел волком и угомонился только когда почувствовал острие меча у своей глотки.

Шум толпы накрыл морской волной, и Рейз запрокинул голову, впитывая победу и чужое внимание. Чем-то это напоминало ему о море: давно, когда мать еще была жива, она скопила денег на аренду зачарованной колесницы и взяла Рейза с сестрой в гавань Тейларан. Всего на пару дней навестить тетку, но Рейз все равно навсегда запомнил море — жару, соль на губах, песок под ногами и грохот волн.

Может быть, он поэтому и прижился на Арене. Победа здесь — даже такая, как эта, совсем несложная — была его личным морем: жаром схватки, солью пота на губах, песком под ногами и грохотом трибун. Его личной стихией.

И его личным источником жизни и денег.

Он получил еще одну отметку о победе и оплату у распорядителя, и пошел к выходу. В коридоре за ареной обнаружился недавний противник Рейза. Пацан сидел на скамье, небрежно бросив клинок рядом с собой, и мазал наливающийся фингал какой-то мазью. От ушибов, скорее всего.

Он заметил Рейза, зыркнул зло, но подвинулся в сторону, освобождая место, и протянул плошку с мазью. От нее остро и приятно пахло горьковатыми травами.

Рейз на пробу зачерпнул немного, аккуратно смазал сбитые костяшки и сел рядом с парнишкой:

— Как тебя зовут?

— Лаэр Зейн. А вы Рейз. Нас объявляли до начала боя.

— До начала боя у меня не было повода запоминать, — Рейз пожал плечами.

— А теперь есть?

Зейн смотрел на него пытливо, словно пытался прочесть мысли, и Рейз подмигнул:

— Кто знает? Может быть, еще пара лет, и станешь мне настоящим соперником.

Он ожидал, что пацан будет польщен, может быть, даже скажет спасибо, но тот только окунул пальцы в мазь и продолжил обрабатывать синяки:

— Не стану. Я здесь только пока не получу три победы подряд.

Спрашивать — зачем — было бессмысленно — Рейз и так знал: после трех побед в Первой или Второй одиночных Лигах можно было поместить свое имя на Аукцион — попытаться заинтересовать кого-нибудь из богатых господ, получать гладиаторский контракт и пропуск в Парную Лигу. И ошейник — гладиаторы-контрактники носили такие в знак принадлежности своим хозяевам: богатеям, дворянам, жрицам или чародейкам. Всем тем, кому деньги позволяли держать дорогую игрушку.

Рейза обычно воротило от одной мысли о том, что придется под кого-то прогнуться — под какую-то бабу, которой было слишком скучно сидеть дома, но и ему случалось задумываться о Парной Лиге. В ней действительно платили больше, там бойцы были лучше — настоящие звери, с которыми пришлось бы выкладываться на пределе своих возможностей.