Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим. Страница 11

— Ну, давай же, миленький, заглоти это! — прошептал Кйорт. Огонь уже лизнул одежду, опалил брови и закрутил кончики волос. Но тотчас аарк будто сделал вдох полной грудью: стена съежилась и исчезла в раскаленном добела клинке.

— Da`iwa[1]!

Кйорт опустил дрожащий от напряжения, урчащий от удовольствия и быстро остывающий аарк. Желваки собрались в тугие узлы. Восстанавливая сбившееся словно после бешеной скачки дыхание, ходящий огляделся: викарий валялся в грязи, держась за сломанную ногу и скуля. Испуганные огнем лошади убежали в лес или, обезумев, метались по поляне. Только буланый скакун йерро хоть нервно дергал ушами и вытаптывал жухлую траву, но стоял на месте. От обезглавленного священника осталась горка поджаренной плоти и костей. Еще два скрюченных обугленных трупа лежали у ног второго священника. Над поляной мгновенно повис сладкий запах горелого мяса. Полоса выжженной земли шириной около двадцати шагов разделяла ходящего и уцелевшего пресвитера, который с удивленной и гневной гримасой на лице поднял над головой руки с растопыренными, словно когти тигра, пальцами и заголосил длинную инвокацию.

— День чудес! — выругался сквозь зубы Кйорт и резким сильным броском отправил аарк в цель, чуть не вывихнув себе плечо.

Широкий клинок, едва покинув ладонь ходящего, сморщился, потерял свой стальной блеск и кривой костяной иглой пронзил грудь священника. Тот лишь охнул и тут же захаркал кровью, обессиленно опускаясь на колени. Он с ужасом почувствовал, как в груди разливается нестерпимая боль, словно сотни обжигающе холодных червей расползаются по телу. Охотник размеренным шагом подошел к священнику, замерев на секунду около обезображенных до неузнаваемости тел жрецов. В глазах Кйорта появилась жалость, но, словно испугавшись увиденного, быстро спряталась и не думала показываться вновь. Он резким движением выдернул аарк из почти обескровленного тела. Куски плоти, с которых все еще капала кровь, словно прилипли к лезвию. Ходящий потряс оружием, но безрезультатно: плоть священника только крепче хваталась за клинок.

— Плюнь гадость, — уставшим и охрипшим голосом сказал Кйорт. — Отравимся еще.

Куски нехотя заскользили по аарку и упали на пепел. На костяном лезвии открылись небольшие поры, и из них потекла ярко-красная густая кровь. Сбежав ручейком к кончику меча, она пролилась на землю. Ходящий развернулся на каблуках и не спеша направился к ползущему к краю леса викарию. Илур увидел Кйорта и сел лицом к нему, выставив перед собой бесполезный кистень.

— Не подходи! — истерически заверещал он. — Не подходи, нежить! Я уничтожу тебя, если ты сделаешь еще шаг в мою сторону! Живущие Выше видят все, они защитят меня. Ты обречен, обречен! Тебе не уйти от их гнева! Ведьмин выкормыш!

Охотник чуть приподнял аарк, с которого падали последние алые капли. Пальцы викария разжались, выронив оружие. Коротко звякнула сталь, ударившись о небольшой камешек.

— Теперь слушай внимательно, — тихо заговорил ходящий. — Я буду тебе рассказывать, что делаю, — очень подробно. И если ты умрешь раньше от страха, я не удивлюсь.

Он схватил викария за щиколотку и потянул по земле в направлении торчащего из земли кинжала.

— Подожди, — заскулил Илур, — прошу тебя. Пощади. Не убивай. Прошу, не надо! Не надо. Не надо! — провизжал он последние слова.

— Неужели ты боишься? — Кйорт презрительно скривил губу. — Боишься умереть? А разве не ваша вера обещает вам Дивные Сады? Так что же вы, люди, лишь стоит сжать вас за горло и показать смерть, как она есть, поднести ее к вашему лицу, заставить смотреть ей в глаза, тут же забываете о бессмертии своей души? И тогда не так уж вы уверены в пути по Тропе. Так в чем же тогда ваша вера?

Илур хотел было что-то сказать, но ходящий не стал его слушать и продолжил говорить, но уже другим тоном:

— Но я развею твои сомнения. Душа есть, хоть она не бессмертна. Бессмысленно рассказывать тебе, откуда я и кто я есть. Но я покажу, что могу сделать с тобой и почему твой страх не беспочвенен.

Кйорт бросил брыкающегося викария в десятке шагов от кинжала:

— Я не зря оставил тут арре. Он уже успел напиться из земли и истончить границу Нейтрали. Смотри!

Ходящий стал на колени и дотронулся до кинжала, не вынимая его. Волосы викария зашевелились на затылке, и сердце сжала ледяная лапа ужаса: краски вокруг чужака сделались прозрачными и посерели, словно его накрыли огромной чашей из дымчатого полупрозрачного стекла. По чаше поползли тени и силуэты. Илур не мог отвести взгляд. Он стал различать смутные контуры далеких гор со снежными шапками и бегущих полноводных рек с заросшими берегами, парящих в небесах пестрых птиц и скрывающихся в густых лесах зверей. Но неожиданно это все потускнело, стало бесцветным и мрачным, как дождевая туча. Видение растеклось в сплошное бледное пятно, в бескрайнюю пепельную пустыню. Тусклое низкое небо, черные камни, резко очерченные скалы, серый песок. И по этой пустыне бродили слепцы. Мужчины, женщины, дети, звери, существа иных Миров, чудные и мерзкие. Бессмысленно бороздили небо большие и маленькие птицы. Существа натыкались друг на друга, спотыкались, поднимались и продолжали свой путь в никуда.

— Знаешь, что это? — спросил Кйорт.

— Ч-ч-чистил-ище, — упавшим голосом ответил викарий.

— Не совсем верно. Это Нейтраль. Это пристанище душ, покинувших тело. Тем, кого ты видишь, не очень повезло. Они заблудились. Они не знают, куда идти, слепы и глухи. Никто не указал им дорогу. Живущие Выше не стали принимать их к себе. В Равнины попасть можно лишь чудом. Любой из духов других Миров тоже не захотел указывать им путь. Почему, спросишь ты? Недостаток веры? Или недостаточно верное служение тем, кто помогал им? Не знаю. Но рано или поздно они набредут на врата в какой-нибудь План Великого Кольца. И тут как повезет. Игания, Равнины, Ильметь… Вариантов много, но никогда подобный тебе, поверь мне, по своей воле не захочет пройти врата Радастана.

Несколько контуров стали четче, викарий охнул и заплакал. Он смог различить блуждающих пикинеров, с черными пустыми глазницами и дырками вместо ушей и носов.

— Что случилось? — удивился ходящий. — Ах, Нейтраль стала четче. Ну, поплачь. Может, если ты способен еще плакать, не все потеряно. Хотя… для тебя потеряно навечно. Так уж случилось, что я застрял тут, у вас. Немолчание стоит за болверком, и я не могу попасть домой. Не могу открыть Переход, не могу даже «шагать». Но я могу видеть и все еще могу вмешаться.

Кйорт крепче сжал рукоятку арре. Серый купол задрожал, и пустыня поплыла.

— Смотри! Мы летим над Нейтралью. А вот и они. Даже такая ужасная смерть не смогла разлучить их. Узнаешь?

Викарий узнал. Это были заколотые стилетом, а потом сожженные жрецы. Они шли, взявшись за руки. Этлуот шел чуть впереди, выставив сильную руку перед собой, чтобы не наткнуться на препятствие.

— Для них был указан путь в Друзз. Но стилет, наверняка заговоренный, разорвал Последнюю Стезю, — продолжал говорить ходящий. — Тем не менее они смогли найти друг друга. Сына своего уже, к сожалению, они не отыщут. Но теперь я помогу им. Я не знаю дороги в Друзз, бывал там, но не я открывал туда Переход. Однако я знаю, как попасть в Равнины! Это самое лучшее и большее, что я могу для них сделать. Многие ходящие наверняка смогли бы больше, но я еще молод. Зато это намного лучше, чем попасть в Иганию или Радастан.

Кйорт замолчал. Викарий задрожал, когда вокруг охотника заструились полупрозрачные ручейки и устремились к рукоятке ножа. Он понял, что это переливается Нейтраль. Ручейки, искрясь и сверкая, вырвались из-под земли, замкнулись над головой ходящего и, медленно теряя яркость, проникли назад в серый купол. Вокруг жрецов сверкнула витиеватая молния, сползла к ногам и раскрутилась в прямую серебристую ниточку — дорогу. Они вздрогнули. Этлуот радостно всплеснул рукой и бегом потащил жену по этой тропке.

— Стезю видят только они, если ты подумал об этом, — неожиданно вновь заговорил Кйорт. — Она приведет их к границе Равнин. И там, в назначенный час, они смогут попасть туда, где есть краски. Где вода имеет свой неповторимый вкус, где есть запахи и очарование. Едва ли им удастся переродиться, но по крайней мере они смогут видеть, слышать, обонять, вдыхать сладковатый запах Равнин полной грудью и быть вместе в счастливом забвении, не помня, что потеряли сына! Однако к чему я все это показал и рассказал? — йерро устало вытер со лба пот. — Сил у меня уже почти не осталось, это все труднее, чем кажется, но на указание еще одного пути их хватит.