Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим. Страница 36

— Подлинная вера покоится в духе истины! — стальным голосом произнес лорзан. — Вот ты веришь?

— Я знаю, — позволил себе усмехнуться Кйорт, но Энрих не обратил внимания на эти слова.

— Человек слаб, — пылко говорил рыцарь, — и кому-то для того, чтобы поддержать свою веру, кому-то — чтобы обрести ее, необходимо свидетельство, которое направит ум по верному пути, к Живущим Выше, а не к скотине мерзкой. Неужто ты хочешь сказать, что ушло время, когда свершались чудеса? Ужели вера в то, что Живущие Выше постоянно смотрят на нас и действием своим поддерживают и оберегают верующих, не будет и не должна быть подкреплена и различными чудесами? Как же люди, которые свернули с пути истинного, — они что же, не смогут вернуться назад, пораженные увиденным знамением? К тому же мы говорим о чуде, но замечу, что знамение — это не просто нарушение неких устоев и законов Немолчания, а такое нарушение, которое имеет совершенно определенную цель: Живущие Выше свершают чудеса сознательно, указуя потерявшим веру на путь к спасению, не давая заплутать в Нейтрали. Вспомни Евхаристию — причащение! — лорзан неожиданно заулыбался. — На службы ходят люди. Только Деве и Прощающему известно, какую заразу они таскают с собой. Сотни людей причащаются из одной-единственной лжицы. Мне известно, когда больные «медленной» чумой причащались вместе с остальными, не ведая, что носят в себе смертельную заразу, и что же? Весь город вымер бы в один месяц от хвори, но этого не произошло и не происходит никогда. Что же это? Ведь не только любому знахарю, а и простому люду известно, что больных надо отгонять от здоровых, а вещи их сжигать и никак не допускать соприкосновений их. А тут что же? Они пьют из одной лжицы! Что ты скажешь на это? И чему свидетелями были мы сегодня?

Чуткий слух Кйорта уловил на улице непонятный шум, вполне уместный на постоялом дворе, но слегка выбивающийся из общей какофонии. Охотник насторожился, не изменившись в лице и даже не поменяв позу, из чего граф сделал вывод, что его собеседник обдумывает ответ, и терпеливо ждал. Ходящий же решил, что более не стоит затягивать беседу и искушать судьбу, до сих пор оберегавшую его. Пора сделать то, ради чего он согласился отужинать с Энрихом. Ежели он ошибся, ничего дурного не будет, но если нет, тогда промедление ни к чему.

— Лорзан, хотите прикоснуться к оружию, так взволновавшему вас? — вкрадчиво и мягко спросил ходящий, чуть наклонившись вперед.

Рыцарь вздрогнул и неожиданно побледнел. От волнения едва не разжалась рука, держащая бокал, дернулся уголок губы.

— Прошу вас, лорзан, — Кйорт взял ножны в руки и протянул аарк рукоятью вперед. — Я предлагаю коснуться и извлечь святой меч из ножен по собственной воле. Я вижу, как вы всю беседу бросаете на него косые взгляды, и лишь гордость и честь не позволяют вам попросить этого. Но неужели ваша вера недостойна того, чтобы укрепить ее очередным чудом? Возьмите меч, почувствуйте хоть на мгновение зов не голодной мертвой стали, а оружия одухотворенного. Если Живущие Выше смотрят на нас, они дадут вам ощутить то незабываемое чувство тепла и их любви. И вы, возможно, получите ответ о природе сегодняшнего чуда.

Кйорт положил оружие на стол и сел обратно в кресло, скрывая в тени комнаты сверкнувшие багровым глаза и проступающую на теле мрачную сеть. Он вовсе не хотел, чтобы рыцарь заметил метаморфозы в глазах собеседника и наделал глупостей, подобных тем, что натворил не так давно викарий. Шум на улице чуть усилился, послышалась брань и выкрики военных сержантов, которые не спутать ни с чьими другими.

Граф колебался, не сводя испуганно-восторженного взгляда с оружия. Ходящий не торопил и снова чуть наклонился вперед, чтобы свет камина освещал его лицо и участливый взгляд: аарк закончил менять форму лезвия в ножнах, и взбухшие артерии и вены снова понесли не черную жижу, а красную кровь. Дрожащая от волнения ладонь остановилась в пяди от рукоятки меча, не решаясь пройти это ничтожное расстояние. Где-то в глубинах сознания отчаянно, но едва слышно заверещала душа, заглушаемая гулкими, раскатистыми ударами сердца. Энрих оторвал взгляд от оружия и встретился с улыбающимися глазами гостя, словно ища ту крупинку смелости, которой ему сейчас не хватало. Кйорт медленно моргнул и едва заметно кивнул. Граф вздохнул и аккуратно, словно тонкую хрупкую тростинку, взял аарк. Крепкая рука сразу обхватила рукоять, как и положено руке воина брать меч: надежно, но мягко. Ничего не произошло. Рыцарь медленно потянул оружие из ножен. В неровном свете блеснуло широкое лезвие, усеянное сверкающими письменами. В глазах лорзана заблестел панический ужас, который сменился трепетом, и глаза наполнились слезами: он хорошо помнил, что во время поединка на клинке не было ни одной царапинки или щербинки, а сейчас все лезвие покрывала вязь тайных знаков и рун. Последние крохи сомнений смело резким порывом безграничной веры: меч был освящен. От неуверенности, достоин ли он держать подобное оружие, пальцы разжались, и аарк было покачнулся, норовя выпасть, но словно чья-то невидимая нежная и ласковая рука обхватила слабеющую кисть рыцаря и плотно прижала ее к рукоятке.

«Ч-ш-ш, — зашипел ласковый голос в голове, — ш-ш-ш, что же ты, воин. Не урони, другой возможности не будет».

— Дева Небесная, — прошептал рыцарь, — что же это?

«Похоже, у людей на все случаи одна фраза», — хохотнул голос, в котором смутно читались интонации нового знакомого лорзана.

Комната неожиданно начала плыть, и шатнулся под ногами пол. Со всех сторон набежал белый туман, и граф, словно наступив на пухлое облако, взмыл ввысь. Комната завертелась и исчезла, растворившись в ярком мареве.

Двое чужаков, рыцарь почему-то знал, что это не люди, хотя внешне не отличить, мягкими шагами шли по мощеной белым камнем лесной дороге. Ширина ее позволяла обоим идти рядом, не касаясь друг друга плечами и оставляя до густой лесной растительности, стеной поднимающейся у краев дороги, около двух шагов. Они были спокойны, но сосредоточенны. Одеты в похожие походные костюмы из крепких кож, перетянутые ремнями, с множеством кармашков, с широкими поясами для метательных ножей, и в мягкие сапоги. У каждого из-за правого плеча виднелась рукоятка меча, а на поясе в изящных ножнах висел длинный, скорее всего ритуальный кинжал. Тот, кто шел чуть впереди, был выше напарника на полголовы. Седые, неровно стриженные волосы, косматые брови и все еще широкие крепкие плечи говорили о том, что он тут главный. Справа же от него шагал совсем юнец.

И даже несмотря на боевую раскраску, покрывающую две трети его лица, лорзан мгновенно узнал своего сегодняшнего знакомого, только моложе на полтора десятка лет.

Пара вышла на опушку, и граф ахнул — так прекрасно было это место! Он словно оказался в тех самых местах, что описывались в Священном Писании.

Лес остался позади, а поляна утопала в зелени. Резвились кузнечики, порхали вокруг невиданных огромных цветов исполинские бабочки невиданной красоты , с неба, высокого и ярко-голубого, лились потоки слепящего белого света. Посреди поляны, ничуть не нарушая ее гармонию, а даже привнося особую красоту, стояло приземистое, но внушительное сооружение из белого полированного камня, местами подернутое гибкими ползучими растениями с серебряными стеблями и золотыми листьями с малахитовыми прожилками. Несколько невысоких широких ступеней заканчивались площадкой в виде квадрата десять на десять шагов. Украшенные горельефами четыре колонны и плоская крыша казались вырезанными из огромного куска скалы. Под навесом, если можно так назвать это великолепное, несмотря на простоту, сооружение, стояли трое. Эти были облачены в блестящие латы, украшенные изумрудными арабесками и странными драгоценными камнями , с которых, словно золотой, чуть заметный туман, струился свет. Все одного роста и удивительно похожие внешне, мужественные, но улыбающиеся ласково и непринужденно. У тех, что стояли по краям, в руках были большие двуручные мечи, которые они вынуждены были держать лезвием вниз, положив обе руки на гарду, будто опираясь оружием оземь в соответствии с этикетом при церемонии Принятия.