Занимательные истории об истории - Сокольский Юрий Миронович. Страница 24

Миколайчик спрашивает, как Сталин представляет себе границы Польши.

Сталин отвечает, что советское правительство считает, что восточная граница Польши должна идти по линии Керзона, западная — по реке Одер с оставлением города Штеттин у поляков, а района Кенигсберга — у русских.

Миколайчик говорит, что, следовательно, Львов и Вильно остаются в составе Советского Союза.

Сталин отвечает, что, согласно ленинской идеологии, все народы равноправны. Он, Сталин, не хочет обижать ни литовцев, ни украинцев, ни поляков.

Миколайчик заявляет, что потеря Львова и Вильно будет обидой для польского народа. Польский народ этого не поймет, так как считает, что Польша не должна понести ущерба хотя бы потому, что в Польше не было ни одного квислинга [3].

Сталин замечает, что это не будет ущербом для Польши. Если говорить об ущербе, то он может сообщить, что большая группа русских националистов обвиняет советское правительство в том, что оно разорило Россию потому, что в Россию не входит Польша, которая раньше была ее частью. Если слушать всякого рода обвинения, то можно совсем запутаться. Линия Керзона придумана не поляками, и не русскими. Она появилась в результате арбитражного решения, вынесенного союзниками в Париже. Русские не участвовали в разработке линии Керзона. Он, Сталин, должен при этом сказать, что мало найдется русских, которые согласятся на то, чтобы Белосток отошел к Польше, как это получается по линии Керзона.

Миколайчик заявляет, что он уверен, что если Сталин сделает великодушный жест, то он получит благодарность польского народа и найдет в нем союзника.

Сталин заявляет, что Львов окружен украинскими селами. Советское правительство не может обидеть украинцев. Нужно учитывать, что в Красной армии много украинцев и все они неплохо дерутся с немцами. Украинцы не потерпят, чтобы советское правительство отдало Львов.

Вступивший в беседу В. Грабский заявляет, что он с 1906 г. стоял во главе антигерманского и русофильского движения в Польше. За это его часто называли москалем. Он, Грабский, считает, что дружба польского и русского народов — самое важное дело для борьбы славянства с германской экспансией. Польский народ будет очень благодарен маршалу Сталину за то, что границы Польши передвинутся на запад. Но он, Грабский, просил бы учесть следующее. Ни одно союзное государство не должно понести в этой войне территориальные потери. Поляки хорошо понимают, насколько важно, чтобы в Польше не было украинского и польского вопросов. С другой стороны, он, Грабский, просил бы считаться с тем, что если польское государство в результате войны потеряет часть своей территории, польский народ будет чувствовать себя обиженным. Маршал Сталин говорил о сильной и независимой Польше. Но если бы он добавил к этому заявлению, что Польша не выйдет из этой войны территориально уменьшенной, то русскому народу и Советскому Союзу будет обеспечено сотрудничество польского народа.

Сталин говорит, что если подойти к проблеме славянства с исторической точки зрения, то можно заметить, что в результате Первой мировой войны была воскрешена и восстановлена Польша. Он, Сталин, думает, что в результате нынешней войны будут воскрешены украинский и белорусский народы, и было бы несправедливо нанести им обиду.

Грабский заявляет, что белорусский и украинский народы не будут обижены, если разделить спорные территории пропорционально населению польской, белорусской и украинской национальностям, и затем произвести переселение.

Сталин заявляет, что поляки вместо Львова получат Бреслау. У них будет достаточно руды и угля в Силезии.

Грабский говорит, что с потерей Львова в Польше не будет нефти.

Сталин отвечает, что на противоположной стороне Карпат имеется много нефти. Эти месторождения нужно полякам разведать. Кроме того, у поляков будут химические заводы в Силезии для производства синтетического горючего.

Грабский отвечает, что со Львовом у поляков связано очень много исторических и других традиций.

Сталин спрашивает, а как быть с украинцами? Грабский отвечает, что у украинцев есть Киев.

Сталин замечает, что у поляков имеются Краков и Варшава. В первый раз поляки и русские шли вместе при Грюнвальде (в 1410 г.), когда они разбили немцев. Потом у поляков с русскими были ссоры. В XVII веке, при царе Алексее Михайловиче, был министр иностранных дел А. Л. Ордин-Нащокин, который предлагал заключить с поляками союз. За это его прогнали. Теперь нужен поворот. Война многому научила наши народы.

Грабский с этим соглашается.

Сталин заявляет, что если у Миколайчика нет вопросов, то беседу можно закончить.

Миколайчик заявляет, что у него нет больше вопросов.

Миколайчик, как видим, настойчиво добивался для Польши более благоприятной границы. Он тогда не знал, что затеянное им восстание в Варшаве будет подавлено, погибнет 200 000 поляков, а немцы в отместку полностью разрушат город. Столицу Польши освободят не сами поляки, а Красная армия. Сталин это предвидел, поэтому был столь неуступчив в вопросе о государственной границе.

Мы теперь, зная о развитии событий в Западной Украине в начале XXI века, вправе спросить себя: так ли нужно было бороться за Галицию, которая ни при каких царях не принадлежала России? Если же углубиться в историю, то надо вспомнить, что Галиция в XII веке входила в состав Киевской Руси, с XIV века — в состав Польши, с XVIII века — в Австрийскую империю и лишь в 1918 г. Антанта передала Галицию Польше. Антанты давно нет. Кто имеет больше прав на Галицию?

Парадный обед

Следующий сюжет мы почерпнули из воспоминаний Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Он был первым секретарем компартии Белоруссии, затем — первым секретарем компартии Казахстана (когда вторым секретарем являлся Л. Брежнев), а потом — послом в Польше, тогда, когда первым секретарем ЦК Польской Объединенной рабочей партии был Владислав Гомулка. Чтобы понять скрытый подтекст, надо знать, что Гомулка в первые послевоенные годы уже был вождем польских коммунистов и входил в коалиционное правительство Польши в качестве заместителя премьер-министра. Но он позволил себе возражать против ускоренных темпов коллективизации сельского хозяйства, на чем настаивала Москва. Очень скоро Гомулку в Варшаве сняли со всех постов и отправили в тюрьму, где он провел четыре года.

Осенью 1956 г. в Ялте отдыхал Н. С. Хрущев, бывший в то время первым секретарем ЦК КПСС. Вместе с ним проводили свой отпуск некоторые члены советского правительства. В Крым прибыл Гомулка, чтобы в неформальной обстановке решить важные вопросы взаимоотношений между Польшей и СССР (сейчас это называется «встречей без галстуков»). По случаю приезда высокого гостя был устроен парадный обед, на который явился и советский посол в Варшаве Пономаренко.

Хрущев еще до обеда крепко выпил и сидел, нахмурившись. Первый тост провозгласил А. А. Громыко: «За большого друга Советского Союза, пламенного революционера товарища Гомулку!» Сразу раздались одобрительные аплодисменты. Хрущев вдруг переспросил: «За кого? За кого?» Громыко повторил свой тост. «Я за этого предателя пить не буду!» — воскликнул Хрущев и со всего размаха бросил свой бокал на пол. Коньячные брызги и осколки хрусталя разлетелись во все стороны.

Можно себе представить, какие мысли пронеслись в тот момент в голове у Гомулки. Наверное, он вспомнил события пятилетней давности, когда его по указанию из Москвы посадили в варшавскую тюрьму. Но Хрущев — не Сталин, с ним, может быть, удастся договориться миром. Гомулка поднялся со своего места и, стараясь сохранять спокойствие, произнес: «Товарищ Хрущев! Я всего этого не заслужил. По-видимому, ваш посол в искаженном виде информирует вас обо мне».

Теперь «крайним» стал Пономаренко. Он тоже встал и ответил: «Товарищ Гомулка! Если бы вы ознакомились с содержанием моих шифровок, то легко убедились бы в обратном. Ваши действия и позиция оцениваются там весьма высоко».