Занимательные истории об истории - Сокольский Юрий Миронович. Страница 54

Мерославский отправился в Германию (во Пфальц), где продолжались революционные бои с местной властью. Но здесь борьба оказалась менее успешной; Мерославский вернулся во Францию, там спокойно прожил еще 14 лет. Но вот в Польше началось новое восстание, и он отправился на родину, где был провозглашен военным диктатором. Однако добраться до Варшавы ему не удалось, так как две его попытки тайно перейти прусско-польскую границу потерпели неудачу, а о легальном переходе не приходилось и думать из-за прежних осложнений с прусскими властями. Когда очередное польское восстание было подавлено, Мерославский опять вернулся в Париж, где прожил еще 14 лет, не занимаясь активной политической деятельностью. Там же, в Париже, городе многих революций, умер и этот перманентный борец.

Клюзере Гюстав Поль был профессиональным военным, служил во французской армии. Действуя согласно присяге, участвовал в подавлении революции 1848 г., то есть объективно воевал на стороне правых сил. Затем участвовал в Крымской кампании, где получил тяжелое ранение и вынужден был выйти в отставку. Его политические взгляды начали изменяться, он стал сторонником левых сил. Клюзере отправился в Италию, где воевал в армии Д. Гарибальди, потом — в США, где участвовал в Гражданской войне на стороне северян. По окончании войны в США он переехал в Англию, где принял участие в войне за независимость Ирландии и отрядах революционеров-фенийцев. Но фенийцы потерпели поражение, и Клюзере оказался в английской тюрьме. Вернувшись во Францию, он примкнул к местным социалистам и вновь был арестован (теперь уже французской полицией). Из тюрьмы его освободила новая власть — Парижская Коммуна. Клюзере как бывшему военному доверили заведовать военным имуществом. Но вскоре он был заподозрен в измене и опять попал в тюрьму. Приговоренный к смертной казни, он сумел бежать в Лондон.

Через девять лет после падения Парижской Коммуны была объявлена амнистия, и Клюзере вернулся в Париж. Его политические взгляды снова изменились, он перешел на сторону правых и даже стал депутатом Национального собрания в Третьей республике.

Сажин Михаил Петрович, будучи студентом Петербургского Технологического института, включился в революционную борьбу, был арестован и сослан в Вологодскую губернию. Сбежал из ссылки, оказался в США, затем перебрался в Англию. Когда во Франции возникла Парижская Коммуна, отправился во Францию, чтобы защищать Коммуну с оружием в руках. После ее разгрома уехал и Италию, где служил в частях Гарибальди. Потом перебрался на Балканы, где принял участие в антитурецком восстании в Герцеговине. Затем сблизился с русскими анархистами, помогал транспортировать в Россию нелегальную литературу, был арестован и сослан в Сибирь. По отбытии срока поселился в Нижнем Новгороде, где, казалось, отошел от политической борьбы. Но события Первой русской революции закружили старого борца (которому было уже 60 лет). Недоучившийся студент переехал в Петербург, где стал литературным сотрудником журнала «Русское богатство» (наряду с Л. Н. Андреевым, И. А. Буниным, А. М. Горьким, А. И. Куприным). Журнал неоднократно подвергался репрессиям при царском правительстве. Смена власти не изменила критический настрой редакции и сотрудников — и большевики журнал закрыли.

Последние годы жизни Сажин сотрудничал в издательстве бывших политкаторжан.

Пропагандистом «перманентной революции» был Троцкий Лев Давидович. Он никогда не воевал с оружием в руках, слыл журналистом (партийная кличка «Перо»), но в годы Гражданской войны возглавлял Реввоенсовет республики. Сидел в тюрьмах и в своей родной стране, и за рубежом. Его ссылали и при царском строе (он дважды бежал из ссылки), и при советской власти. Потерпев поражение в борьбе за власть, был выслан из СССР и, оказавшись в эмиграции, развернул энергичную борьбу за свое возвращение. Создал из своих единомышленников за рубежом Четвертый Интернационал. Под знаменем борьбы с Троцким Сталин организовал в стране кампанию террора против своих политических оппонентов, уничтожив их всех, а заодно и миллионы ни в чем не повинных людей.

На запах пороха

Весной 1875 г. командир 13-го гусарского Нарвского полка А. А. Пушкин получил рапорт от своего подчиненного, подполковника Е. Я. Максимова с просьбой об отставке. 42-летний полковник решил поговорить с молодым и горячим офицером, чтобы выяснить, почему тот хочет уйти из армии. В 26 лет быть уже подполковником — это хорошее начало военной карьеры. Полк стоял в Вильно, почти что в Европе (правда, полковник уже знал, что его часть переводят в маленькое местечко в глубине Польши, под Люблином). Может быть, у Максимова возникли сложности в делах домашних?

«Нет, — услышал он в ответ. — Мне обрыдло однообразие будней казарменной службы. Я человек военный, должен воевать. Меня влечет запах пороха. Хочу сражаться за всех оскорбленных и униженных».

«Молодо-зелено, — вероятно, подумал полковник. — Какой-то романтический бред». Но, ничего не сказав, подписал рапорт.

Через несколько месяцев штатский человек Евгений Яковлевич Максимов прибыл в Сербию в качестве корреспондента петербургской газеты «Голос». В это время маленькая Сербия начинала войну против большой и грозной Турции. На помощь братьям-славянам из России ринулись тысячи добровольцев. Русский генерал М. Г. Черняев возглавил объединенные вооруженные силы сербов и русских волонтеров. Бывший подполковник Максимов также получил приглашение взять в руки оружие. Разумеется, он от этого не отказался. Сражался он самоотверженно, и уже через полгода сербский князь Милан Обренович вручил Максимову сербскую медаль «За храбрость».

А потом войну Турции объявила Россия, двинувшая свои армии на Балканы. Маленький сербский фронт потерял свое стратегическое значение. Зато возникла потребность в офицерах с большими организаторскими способностями, которые могли бы наладить перемещения больших масс войск. Максимов становится комендантом железнодорожного узла Бухареста (Румыния), затем — порта Бургаса (Болгария).

И 13-й гусарский Нарвский полк также участвовал в войне на Балканах. По итогам кампании полковник Пушкин был награжден орденом св. Владимира 4-й (низшей) степени, а полк перевели в Россию, в г. Козлов (ныне Мичуринск). Через два года в Москве был открыт первый в стране памятник отцу полковника, Александру Сергеевичу Пушкину. Сына незамедлительно произвели в генералы, на него посыпались разнообразные ордена: русский, австрийский, итальянский, черногорский. Александр Александрович только смущенно хлопал глазами из-под стекол очков. Чествовали отца, а награждали сына.

Но вернемся к Максимову. В Болгарии он получил пост в военной администрации, которая после русско-турецкой войны состояла только из русских офицеров и генералов. Через год русские администраторы были отозваны в Россию. Максимов оказался в Петербурге.

Через несколько месяцев он в качестве уполномоченного российского Красного Креста выехал в Среднюю Азию, где генерал М. Д. Скобелев руководил военной экспедицией. При штурме крепости Геок-Тепе Максимов спас несколько тысяч туркменских женщин и детей. Как видим, на войне его привлекал не только запах пороха.

Потом началась итало-эфиопская война. Максимов участвовал в этой войне снова в качестве уполномоченного Красного Креста, развернув госпиталь в абиссинской армии. А когда началась война между Турцией и Грецией, Максимов, переплыв на рыбацкой лодке Красное море, отправился в Грецию.

Но вот Максимов вновь в Петербурге. Снова мирная жизнь? Нет, он получил письмо от генерала А. Н. Куропаткина, который звал его в Ашхабад, на войну. Максимов выехал в Туркмению, но когда он прибыл наконец в Ашхабад, то выяснилось, что Куропаткин получил назначение в столицу, став военным министром. Тогда и Максимов вернулся в Петербург.

Однако запах пороха неудержимо влечет его. В самом начале XX века разразилась война за независимость Трансвааля, известная как англобурская. На помощь малочисленным бурам устремились добровольцы из многих стран, в том числе и из России. В Южную Африку прибыли князь Багратион-Мухранский, граф Комаровский, А. И. Гучков, впоследствии председатель Третьей Государственной думы, военный министр Временного правительства, В. И. Гурко, впоследствии начальник штаба Верховного Главнокомандующего в Первой мировой войне. Разумеется, среди первых примчался в Трансвааль и Максимов.