Политика - Клэнси Том. Страница 16

Режиссер поднял руку и начал отсчитывать секунды, оставшиеся до выхода в эфир, загибая пальцы.

— Четыре, три, два, один... Педаченко посмотрел в камеру.

— Добрый вечер, дорогие соотечественники и друзья России, — начал он. Сейчас, когда мы находимся на пороге нового века, всем нам следует оглянуться на то столетие, которое остается позади. Теперь, когда мы движемся вперед к великому будущему, нельзя не испытывать благородной ярости по отношению к слабой и коррумпированной власти, которая нанесла такой урон воле и благополучию нашего народа и привела к возникновению множества проблем, встав перед нами — перед каждым из нас. Почти два столетия назад, во время Первой Отечественной войны, наши солдаты сражались с могучей армией Наполеона и победили ее, изгнали с позором из российской столицы. В середине нашего века нам снова пришлось собрать в кулак все свое мужество и всю решимость русского народа, чтобы защитить нашу землю, нашу страну от немецких фашистов в ходе другой войны, получившей название Великой Отечественной. И вот сегодня я призываю вас, дорогие соотечественники, собраться с силами для последней Отечественной войны. Это — священная война, она будет вестись не на поле боя, а на полях моральных сражений; в этой войне угроза исходит не от бомб и снарядов, а от культурной деградации и утраты национального духа, от морального упадка и разложения. Дорогие соотечественники! Мы победим в этой священной войне, если заглянем себе в души, вспомним о наших благородных традициях и противопоставим железную дисциплину искушению...

— ...в этой войне нельзя победить гонкой за американскими долларами или стоя с протянутой рукой и ожидая подачек, подобно нищим попрошайкам, или подвергая молодое поколение тлетворному влиянию американской музыки и моды, продолжал Педаченко, стараясь придать своему голосу особую убедительность и искренность. — Я не могу не согласиться с тем, что положение в нашей стране исключительно тяжелое, но мы сами несем за него ответственность и сами должны найти выход.

Старинов наблюдал за выступлением своего политического противника, сидя в своем кабинете и не мог не восхищаться тем, как хорошо поставлено часовое выступление Педаченко, как умело подобраны фразы. Он повторяет одни и те же старые темы, однако ухитряется находить чувствительные моменты в психологии народа и так удачно, как это не удавалась никому из политических деятелей в последнее время. Использование им таких выражений, как «священная война» и «благородная ярость» — оба взяты из самой знаменитой песни, которую пел весь народ во время Великой Отечественной войны, — было просто великолепным. А преобразование его прежней политической программы в новую патриотическую войну было вдохновенным, даже гениальным использованием кипящих в стране страстей, вызывало в памяти русскую гордость, западало глубоко в душу, когда Педаченко сравнивал трудности, переживаемые народом в настоящий момент, с муками прошлого и подавал борьбу за преодоление этих трудностей в том же контексте, как и прежние легендарные битвы против иностранных завоевателей, причем победы в этих битвах были достигнуты в каждом случае лишь после того, как родина полагалась только на собственные силы, а ее граждане и ее солдаты вставали на защиту своей страны в едином всепоглощающем порыве солидарности и патриотизма.

Старинов глубоко вздохнул. Он никогда не забудет празднования сороковой годовщины победы над нацистами в мае 1985 года — огромные толпы, собравшиеся для мемориальной церемонии у могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду, грохочущая процессия танков, солдат и марширующих оркестров по Красной площади, вечерний салют, озаривший небо над Москвой, вдохновенные песни, развевающиеся в руках людей советские флаги, престарелые ветераны Великой Отечественной войны, проходящие строем перед трибунами, четко отбивая шаг, прямые и полные достоинства, несмотря на прошедшие годы...

В тот день Старинов стоял вместе с генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым и другими высокопоставленными партийными деятелями на трибуне Мавзолея Ленина, наблюдая за парадом, которому, казалось, не будет конца. Его глаза были мокрыми от слез умиления и гордости, он испытывал уверенность в том, что, несмотря на все недостатки коммунизма, многочисленные социальные и экономические проблемы, стоящие перед страной, Советский Союз будет вечно могучим и нерушимым в его марше в будущее.

Старинов всем сердцем чувствовал притягательную силу пламенной риторики именно это делало призывы Педаченко особенно опасными. Сейчас, на пороге нового тысячелетия, Старинов становился свидетелем возрождения массового националистического движения, которое неминуемо приведет к изоляции его страны и ее конфронтации с Западом. Именно поэтому он потерял сон, ночи превратились в кошмарные мучения, он то и дело просыпался в холодном поту, ощущая во рту вкус пыли и пепла.

Он увидел, что Педаченко на экране закончил наконец свое вступительное слово. Он положил руки на стол, подался вперед и, улыбаясь, устремил пронзительный взгляд своих голубых глаз, казалось, прямо на зрителя.

— А теперь, друзья, я буду рад ответить на ваши вопросы. Звоните прямо в студию.

— Нет уж, спасибо, друг, — пробормотал Старинов и нажал на кнопку дистанционного управления. Изображение Педаченко мигом исчезло, словно его вовсе и не было. Но ведь это не так, верно? К сожалению, подумал Старинов. Все не так просто. За стенами его кабинета, от одного края Российской Федерации до другого, Педаченко слушали все, он был повсюду.

— Говорите, вы в эфире.

— Добрый вечер, товарищ Педаченко. Мне хотелось бы услышать, как вы относитесь к недавнему визиту министра Башкирова в Китай и его обещаниям растущего сотрудничества между нашими странами.

— Спасибо за хороший вопрос. По моему мнению, нам следует рассматривать намерения министра Башкирова и заключенные им в Китае соглашения по отдельности. В свете дальнейшего расширения НАТО и продолжающихся попыток Соединенных Штатов монополизировать события в мире я согласен с ним — мы действительно имеем много общих интересов с нашим азиатским соседом. Мощь Америки превратилась в угрозу, и ее нужно ограничить. Для достижения этой цели у нас нет иного выбора, как повернуться лицом к востоку. Но мне кажется, что министр Банкиров допустил грубую ошибку и нарушил свой служебный долг, когда объявил о планах импортировать китайскую военную технологию и китайское оружие.

Наши оборонные заводы, лучшие в мире, страдают от недостатка государственных заказов. Более того, Китай всегда был одним из самых крупных покупателей нашего вооружения. Зачем нам теперь так резко менять ситуацию? Это кажется ошибочным, даже неразумным.

На своей даче, расположенной к северо-востоку от Москвы, Леонид Одчивалин дремал под звуки включенного телевизора, как вдруг его разбудил звон разбитого стекла. Он повернулся в кресле и увидел, что одно из окон позади него разбито.

Через зияющую в створке пустоту в комнату врывался ледяной ветер. Ковер рядом с подоконником был усеян осколками стекла, и он заметил среди них большой камень.

Резинкой к нему была прикреплена записка.

Запахнув махровый халат, Одчивалин вскочил из кресла и подбежал к окну.

Наклонившись, он поднял камень, стараясь не ступать босыми ногами на острые осколки, и выглянул во двор. Там никого не было. Однако ему казалось, что он знает, почему это произошло.

Одчивалин сорвал резинку и развернул записку. Крупными печатными буквами на ней было написано: ПРОКЛЯТЫЙ КРОВОСОС.

Он почувствовал приступ ярости. В течение двух месяцев его железная дорога перевозила американское зерно из центральных московских складов в расположенные поблизости западные области. Количество зерна, перевозимого в каждую область, было рассчитано в соответствии с численностью населения, и никто не должен был заметить, что часть зерна, привезенного в его город, он отвез в собственный склад, чтобы сбыть на черном рынке. Он знал, что рискует, но разве он не заслужил небольшого дополнительного дохода за перевозку зерна по его дороге?