История одной гёзде (СИ) - Браус Иса. Страница 4

- Не волнуйся, мой лев. - остановившись Валиде положила руку на плечи сына, - Ты всё делаешь правильно! Аллах свидетель, ты хочешь для нашей империи только лучшего. За последний век янычары совсем стыд потеряли!

- Спасибо за поддержку, Валиде. - Селим поцеловал руку матери, - Я знаю, что Аллах поможет. И я уже наметил образцы для новой армии. Конечно, пока она состоит из неверных, но вскоре я получу более организованную армию вместо янычар.

   Мать и сын со свитой продолжили путь. Когда же они дошли до одной из общих комнат гарема, то услышали приятный женский голос: “Однажды в одну из ночей Михримах увидела яркий красный огонёк между деревьями...”

   Заинтересовавшись Селим подошёл к окну, из которого была видна общая комната одалык. Сезен, снова сев на место рассказчика, продолжила сказку.

- … Этот огонёк появлялся каждую ночь. Он как будто звал Михримах выйти из жемчужного дворца... Она долго не решалась. Когда девушка намекала прислуге о своих планах, те наперебой говорили, что ей нечего делать за пределами дворца. И каждую ночь, смотря на яркий красный огонёк, Михримах думала: “Эх, я хочу увидеть мир, но я же вернусь, потому что жемчужный дворец - мой дом. Просто в нём ничего никогда не меняется. Может я что-нибудь новое узнаю в дальних краях, а когда вернусь, изменю свой дом в лучшую сторону. Почему ниток не хочет этого понять?..” И так было каждую ночь.

   Вдруг Сезен замолчала. Наложницы удивлённо вытаращили глаза на девушку.

- Пока всё! - молвила русская одалык, скрестив руки на груди.

- Как? - возмутились девушки.

- Девушки, вы что забыли? - Сезен хитро улыбнулась, - Шехерезада никогда не рассказывала всю историю за одну ночь, а в моём случаи за один день.

- Это нечестно! - одна из наложниц кинула маленькую подушку в русскую одалык.

- Эх, вы, неблагодарные! - наиграно обиделась Сезен, кивнув подушку обратно, - Тем более вам больше ничего не скажу!

   Русская наложница освободила место рассказчика и вернулась к Пакизе. Наблюдая за этим, у Селима впервые за этот тяжёлый день на лице появилась улыбка. Этого не могла не заметить Михришах-султан.

- Сынок, я смотрю тебе лучше. - Валиде также не смогла сдержать улыбку.

   Султан повернулся к матери. Продолжая улыбаться, он медленно повертел головой, а затем издал лёгкий смешок.

- Забавная. - после этого тихого слова Селим обратился к Михришах-султан, - Валиде, у меня есть ещё дела, но ночью я не хочу быть одинок.

   Поцеловав руку матери, падишах направился по своим делам. Когда сын пропал из поля зрения, Михришах-султан подозвала к себе Азизу.

***

   Наложницы снова сбились в группы, обсуждая что-то своё.

- Да уж, - Сезен перевела свой взгляд с девушек на Пакизе, - У Гюльнихай куда лучше получается быть Шехерезадой. Надеюсь, она скоро пойдёт на поправку.

- А мне понравилось. - улыбнулась Пакизе.

   В этот момент в комнату зашла Азиза. Все наложницы резко вскочили на ноги. Немного постояв на месте, хазнедар подошла к Сезен.

- Что-то случилось, Азиза-хатун? - неуверенно спросила одалык.

- Пошли! - хазнедар направилась к двери.

- К-куда? - Сезен как ошпаренная побежала за женщиной.

- Тебя надо подготовить. - остановившись Азиза повернулась к русской наложнице и более громко сказала, улыбнувшись краешком губ, - Сегодня ночью пойдёшь к Повелителю.

   После этой новости комната превратилась в гудящий улей, а гёзде Пакизе и вовсе стала похожа на статую.

VI. Первый хальвет

   Когда в хаммаме Сезен обмывали две джарийе, русская наложница вспоминала слова матушки: “Твоя невинность будет принадлежать лишь твоему мужу.”

   Девушка вспомнила, как, во время прибытия Аркадия Лицына в имение, к мужчине каждую ночь ходили молодые девицы, держа поднос с чаем. Будучи ещё совсем маленькой, Варвара не понимала, почему они были готовы упасть в обморок на каждом шагу. И всякий раз, когда мать видела крепостную девицу, идущую в комнату Аркадия, она, крепко обняв дочь за плечи, шептала: “Варенька, не бойся! Барин не посмеет тебя тронуть. Он понимает, что это будет тяжкий грех.” Когда Варе было одиннадцать лет, она очень любила лазать по деревьям. И вот однажды девочка залезла на ближайшее к имению дерево. Так Варя случайно увидела в окне, как Аркадий Васильевич в своей комнате сношался с крепостной девушкой. Девица, конечно, не оказывала сопротивление барину, но по крепко сжатой простыне в кулаках, опущенному взгляду, и закусыванию губы, было видно, что она ждала конца это унижения. Когда же барин заметил, что за ним подглядывают, Варвара от неожиданности потеряла равновесие и с криком упала на землю. Тогда девочка целую неделю пролежала в постели.

   И вот сейчас, когда Сезен готовили для ночи с султаном, она понимала, что чувствовали те крепостные девицы, которые были вынуждены отдать свою честь барину.

“Прости, мамочка, но моя невинность будет принадлежать другому.” - думала Сезен, смотря на пол хаммама.

   Вдруг наложница почувствовала лёгкую боль на ногах. Джарийе делали Сезен депиляцию. Девушка, сжала в зубах полотенце, чтобы её крики не раздались на весь хаммам.

“Мамочка, я надеюсь, это будет единственная боль, которую я сегодня ночью испытаю.” - думала русская наложница, запрокинув голову наверх.

   После мытья в хаммаме, Сезен отвели в одну из комнат. На девушку одели белоснежную сорочку, а поверх неё светло-зелёное платье с золотой тесьмой. Распущенные волосы украсили золотой цепочкой с маленькими жемчужинами. Во время сборов наложницу инструктировала Нарин-калфа.

- ...Я и Касым-ага будем ждать тебя за дверью. - увидев удивлённый взгляд Сезен, калфа со смехом добавила, - А ты что, хатун, думала, с Повелителем останешься на всю ночь?

   Вдруг дверь комнату распахнулась. Увидев Хюснишах кадын эфенди, все присутствующие склонили головы. Было видно, что Нарин-калфа занервничала, из-за чего у Сезен же появилась крошечная надежда на то, что жена султана велит прекратить сборы и отошлёт девушку обратно в общую комнату. Хюснишах молча подошла к наложнице.

- Кадын эфенди. - тихо прошептала Сезен.

   Хюснишах, аккуратно взяв за подбородок, приподняла голову девушки. От взгляда кадын всегда веяло теплом, даже в этот момент.

- Ты очень красивая, Сезен-хатун. - печально улыбнувшись, Хюснишах чуть поправила рукава на зелёном платье наложницы, - Надеюсь, падишах будет тобой доволен, и завтра под своим сердцем ты будешь носить маленького шехзаде.

- С-с-п-пасибо, кадын эфенди. - с дрожью в голосе молвила Сезен.

   Ободряюще погладив девушку по плечу, Хюснишах плавной и гордой походкой покинула комнату. Из всех султанских кадын она больше всех вызывала уважение у Сезен. Добродушие и достоинство несмотря не на что. В этот момент наложница почувствовала себя жалкой предательницей, хоть от неё в данной ситуации ничего не зависело.

   Идя по коридору, который Нарин-калфа называла “Золотой путь”, Сезен снова вспомнила тех крепостных девиц из имения Лицына.

“Не смей плакать или упасть в обморок!” - думала девушка, смотря на пол.

   И вот вся свита дошла до покоев султана. Когда стража убедилась, что падишах лёг в постель, Сезен пустили в покои. Сделав глубокий вдох, девушка, как того требовал этикет, опустилась на колени и ползком начала двигаться к ложу Повелителя, попутно целуя ковёр.

“Так даже эти девицы из имения не опускались.” - с этой мыслю наложница добралась до кровати султана.

   Взобравшись на кровать, девушка опустила голову, приготовившись ко всему. Султан Селим, взяв двумя пальцами за подбородок, приподнял голову наложницы. Девушка видела в глазах падишаха заинтересованность.

- Как тебя зовут? - спросил он

- Сезен, Повелитель. - едва слышно прошептала наложница.

- “Та, что чувствует.” - Селим улыбнулся краешком губ, - Тебе оно подходит. Ты с большим чувством рассказывала ту сказку... Расскажи мне, Сезен, смогла ли Михримах покинуть жемчужный дворец?