Смерти вопреки (СИ) - Феокритова Наталья. Страница 13

— Овинга, — испытывая странное благоговение, прошептала девушка, пальцами скользя по поверхности. На равнине был почти стерт большой круг в форме чаши. Рисунок уже не угадывался, но пальцы еще ощущали не ровность.

Старец жестом прекратил спор и что-то произнес. Арвил, уже достаточно взбешенный, кивнул и недовольно посмотрел в сторону Марины.

— Тебе помогут с языком, — холодно сообщил он, в этот момент казалось он их всех ненавидел. — Они проведут обряд, чтобы ты стала понимать. Двадабр тебя проводит.

Они прошли в дом с резным фасадом. Высокие узкие окна, похожие на бойницы без стекла, слабо пропускали свет. За широкими деревянными дверями оказалось несколько пустых зал с открытыми очагами в центре, бежевыми сухоцветами, свисающими вдоль стен, и тотемными столбами. Резьба была искусной, украшая все помещение от пола до потолка.

Они зашли в самую дальнюю крошечную комнатушку, где в углу располагался тлеющий очаг. Напротив него в кресло-качалке сидела маленькая, иссохшая от старости женщина. Она смотрела на красные угли и побрасывала на них сухоцветы. Ей в нос ударил одурманивающий резкий запах, но через пару секунд раздирание сменилось приятной истомой в голове.

— Ну, тут и кумар, — не удержалась Марина, прикрывая лицо рукавом свитера.

Мужчина отступил и закрыл дверь. А Марина, едва дыша и справляясь с першением в горле, принялась разглядывать старушку.

У той на ногтях росли листья. И вся одежда, казалось сотканной из растительного волокна, шею плотно обхватывал деревянный искусный браслет. В седых волосах, убранных в сложную прическу, густо вилось растение, похожее на зеленый вьюнок.

— Ох, и плотный здесь дым, бабушка, — произнесла Марина, чувству, как глаза слезятся от разнотравья, а ноги подкашиваются. Она присела на лавочку, стоящую на входе у дверей.

Дым был таким насыщенным, что устоять было не возможно. Старушка посмотрела на нее, глазами цвета леса и продолжила бросать цветы и травы. Что-то тихо начала распевать. А в подоле лежал еще ворох цветов.

Марина лежала на мягкой кровати в той же одежде, только кто-то разул ее. От подушек исходил тонкий аромат. Над ее головой висели гирлянды трав. В комнате на окне цвел ярко-красный цветок, выполняя обязанности ночника. Она посмотрела на порезанную руку, обнаружив, что порез затянулся, не осталось даже следов.

— Как себя чувствуешь?

Она повернула голову на шорох. Арвил сидел в углу комнаты в кресле с высоким стаканом с перевязанной рукой. На небольшом столике стоял кувшин.

— Тебе не все равно, — огрызнулась она с ходу, приподнимаясь. Похоже, на пьяную голову он забыл, что они враги.

— Учитывая, что мне все время приходится тебя спасать и откачивать, нет.

Его голос показался ей чуть более тягучим и глубоким, чем обычно.

— Ты о том, как лишил меня памяти?

— О том, что пришлось снова откачивать тебя.

— Я не помню такого, — ответила она, встав и шнуруя кроссовки. — Что ты, вообще, тут делаешь?

— Куда ты собралась? — и голос не предвещал ничего хорошего.

— На кудыкину гору!

Марина повернулась к нему, смерив презрительным взглядом, намереваясь покинуть помещение. После обильных благовоний хотелось чистого воздуха.

Она вышла из комнаты и, пройдя по коридору, по лестнице, спустилась на первый этаж. Внизу за столом сидели два воина. Увидев ее, оба подскочили и, преклонив колени, опустили головы. Марина, на секунду замерев, решила, что вряд ли они кинутся на нее, поэтому внаглую прошла мимо.

— Мар, холодает, — произнес Арвил на русском, задержав ее у двери.

— Ты мне еще шаль предложи, — взорвалась она, развернувшись. В руках Арвил держал теплое покрывало. Его серые глаза маслились опьяненной поволокой.

— Ты что, больной?

От такой издевательской заботы у нее в жилах вскипела кровь.

— Послушай, хватит! Хватит претворяться добреньким. Мы с тобою враги, кто бы ты ни был. То, что произошло в моем доме, в ванной, у костра, при переходе — ничего не значит. Все это дело твоих поганых рук! Не обаяния!

Арвил промолчал, любуясь прекрасными королевскими чертами в гневе.

— Так что прекрати заботиться о всякой фигне или делать вид.

Она шагнула к двери, но снова наткнулась на протянутую руку с шалью. Подняв полные злости глаза, она посмотрела на мужчину, на смягчившееся от алкоголя не бритое лицо, на мужской подбородок, выдающий сильный характер.

— Скажи, а кто был третий в той иллюзии в храме? — вдруг спросила она, решив сменить тему спора, под осоловелом взглядом Арвила.

— Третий, — повторил он, напрягая память. — Хранитель.

— Хранитель?

— При ссылке детей в немагические миры назначается хранитель, — произнес он, язык его уже заплетался. — Чтобы не умерли…

— От чего?

— Без магии.

Он отпил вина. Марина бросила взгляд на двух стражников, наблюдающих за ними синтересом, но не понимающих ни слова.

— А кто мой хранитель? — спросила Марина, разглядывая его из под полуопущенных ресниц.

— Не знаю. У твоей… двойника, не знаю… был лорд Ванка. И этот Дэйв не помню как там дальше.

— Двойника, — Марина замерла, обдумывая информацию.

— Надень, — он протянул шаль.

— Что я сказала непонятного? Хватит!

Арвил вышел в тамбур за ней следом.

— Это не ложь, — произнес он медленно и негромко. — Я гарантирую твою неприкосновенность в Аравилате. Тебе нечего бояться, — добавил он, едва удерживаясь на ногах.

— Верни мне память! Отпусти. И я поверю, что мне нечего бояться.

Он не ответил.

— Ты обманом и силой приволок меня сюда, где одного за другим истребили моих родителей. Ведешь к королю, который, не задумываясь, повторяю, не задумываясь, снесет мне башку, но при этом переживаешь, что я простыну?

— Надень, — угрюмо протянул он шаль.

Марина зло отпихнула его и, протиснувшись в узкий проход между косяком и Арвилом, вышла в дверь. Свежий воздух окутал ее, приятно ворвавшись в ноздри и наполнив легкие.

Она огляделась. Маленький двор был застелен доской, за забором вдалеке виднелись дымки, идущие из труб спящих домов. Над головой висело ночное небо, с которого летели редкие снежинки.

— Мар, вернись в дом. Ты забыла о сегодняшнем поединке?

Это было сказано абсолютно трезвым, другим, голосом. Марина удивленно обернулась. Секунду назад пьяный в дупель, Арвил стоял совершенно трезвый. Серые глаза смотрели изучающе, внимательно, словно хотели понять, на что еще она способна.

- Я не давала слова, что не попытаюсь просить о помощи других, — заносчиво произнесла Марина.

— Если ты собралась сбежать, учти, — произнес он с некоторой угрозой в голосе. — У тебя ничего не выйдет. Дальше храма не уйдешь.

— Это почему?

— Древляне не будут мешать мне.

— Но и помогать. Ты им не очень симпатичен, если не заметил.

Он схватил ее за руку и прижал к себе.

— Запомни одно принцесса. Если ты попросишь о помощи, а они ее тебе окажут, народы Леса перестанут существовать на картах Овинги только благодаря тебе. Даю слово Лорда Смерти.

Марина побледнела, но выдержала могильный взгляд серых глаз. Прозвище ему шло. Затем осторожно вытащила руку из сильных пальцев и, дрожа, молвила:

— Тогда я даю слово принцессы Аравилата, враг, где бы ты ни был…

На секунду она задохнулась от ярости и незнания чем бы его задеть, с отчаянной досадой понимая, что угрожать ей нечем.

Наблюдая, как на лице Арвила появилась ехидная усмешка. Он догадался, о чем она думает. Она набрала побольше воздуха.

— Обещаю тебе одно. Я никогда тебе этого не прощу. В моем лице ты приобретешь вечного врага и борца. И я стану другом твоих врагов, лишь бы достать тебя.

Она видела, как переменился взгляд Арвила от последней фразы, каким серьезным стало выражение лица. Он грубо схватил руками ее за лицо и тряхнул предупреждающе:

— Никому никогда не рассказывай об этом принцесса Аравилата. Поняла?

Он круто отпустил ее.

— Почему? — вырвалось у Марины, пока она, ловя равновесие, оперлась о стену.