Золотая осень 1977 (СИ) - Арх Максим. Страница 39
В общем романы она для прочтения взяла пообещав, что за месяц наверняка их успеет прочесть, а по окончании обязательно напишет критические замечания по каждому произведению отдельно.
Мы тепло попрощались с отзывчивой тётей Олей, и я поехал ещё в несколько издательств. Как правило в них, после получения небольшого презента, рукописи принимали фактически без проблем, хотя и удивлялись столь юному возрасту писателя…
По окончанию раздачи «слонов», то есть романов по редакциям, по сложившейся в последнее время традиции я направился в очередной, ещё мной «не окученный» район Москвы, дабы как всегда заняться там просветительской деятельностью — распространением записей. Однако прикинув по времени, понял, что это «дело» нужно отложить, ибо в ином случае я больше никуда уже не успею. Поменяв планы решил опять заехать в магазин «Мелодия», ибо кто ещё может интересоваться музыкой больше рядового меломана?
В этом времени существует огромное количество пластинок, которые в нашей стране выпускает лишь одна фирма — «Мелодия». Ассортимент выпускаемый этой фирмой грандиозен:
— Так называемые в народе сборники речей Ильичей. (Владимира Ильича Ленина и Леонида Ильича Брежнева прим. Автора.), классическая музыка, детские сказки, аудиоспектакли, всевозможные учебные пособия по иностранным языкам, итак крутящиеся с утра и до вечера по радио и ТВ: Ротару, Пугачёва, Хиль, «Голубые гитары», «Самоцветы» и т д. Также в большом количестве выпускались одобренные цензурой иностранные исполнители, основная масса которых представлялась странами Варшавского договора. А посему, чтобы Советскому человеку послушать что-то другое, чужеродное, ему приходилось это что-то искать на стороне, то есть либо у знакомых, либо пытаться обменять свой винил на чужой у таких же меломанов, как и он сам, либо идти на чёрный рынок и покупать у спекулянтов.
Вот у этого магазина и находилась одна из таких точек. Сегодня суббота и народа тут видимо-невидимо, а это значит, что операцию можно провести, что называется: «без шума и пыли».
Дабы не задерживаться и не привлекать ненужного внимания я просто прошёлся через торговую точку, тупо раздавая кассеты «на лево и на право», чем вызвал нездоровый ажиотаж среди посетителей «супермаркета» и сердечный приступ у двух барыг к которым я подошёл с наказом:
— Кассету переписать и распространить не менее тысячи копий. Иначе сдам вас в КГБ и будете на острове Врангеля пластинками барыжить!
Передал двум застывшим статуям копии записи засунув им кассеты в карманы и под их хрипение: — «Ээээ», — быстро откланялся.
Короче говоря, вся операция заняла у меня не более десяти минут, после чего поехал на вокзал за новой порцией плёнок.
На Казанском меня ждал Федя, который «притаранил» очередную партию кассет и уже распихал их по камерам хранения трёх вокзалов.
Я извинился за опоздание, взял ключи и листок с номерами ячеек, передал ему свёрток с пятнадцатью тысячами рублей на новые партии закупок, пообщался с ним минут двадцать и пошёл «окучивать» отходящие и приходящие перроны.
Подходил как правило к весёлым компаниям молодых ребят-комсомольцев, которые были с рюкзаками, котелками, гитарами и явно ехали куда-то отдохнуть на выходные. Подойдя заводил разговор, проходивший почти всегда, за редким исключением, по одному и тому же сценарию:
— Привет ребята. Любите музыку?
— Здорова малец! Чего тебе?
— Да вот, хочу предложить Вам послушать плёнку с записями, которые записал я сам.
— Не интересует! — отвергали одни.
— И сколько стоит кассета? — узнавали вторые.
— А про что ты поёшь? — интересовались третьи.
— Денег нет… — разводили руками четвёртые.
— Бесплатно! — говорил я, устраивая «аукцион невиданной щедрости».
— Тогда давай, конечно! — кричали все без исключения, пытаясь вырвать у меня кассету.
Что ж вы хотите… Халява она такая…
Естественно многим из них нужна была не запись, а просто кассета «в нахаляву» и вполне возможно, что они, даже не послушав композиции затёрли бы её записав, что-то другое, но ведь некоторые-то по идее прослушают… Некоторым-то по идее понравится… И они уже они — некоторые, дадут послушать другим.
Именно на таких вот меломанов и была сделана мной основная ставка в распространении плёнок…
«А почему тебя всё никак не поймают? — поинтересуются зловредные товарищи которым всегда всё надо. — Уже сколько времени распространяешь самиздат и всё ещё на свободе? Почему? Где КГБ, милиция и другие специальные службы?»
«Ну, во-первых, кого им ловить-то?.. Я это кто?.. Обычный школьник в школьной форме, при пионерском галстуке, с сумкой и портфелем в руках?.. Да таких как я на улицах Москвы сотни тысяч! Пойди, и найди одного из многих…»
«Ну, а если, например, по особым приметам?..» — всё же попытаются «дожать» меня граждане.
«По каким ещё особым приметам, если школьная форма у всех школьников одинаковая?! По шраму через всё лицо? По одноглазой повязке, ну или скажем по прибитой навечно к голове шляпе, как у одного из усатых фанатов ф/к «Зенит»?.. Нет дорогие товарищи, никаких особых примет, ровно, как и миллиона видеокамер на улицах в этом времени просто нет.»
«А во-вторых, что?»
«А, что во-вторых?.. Ах, во-вторых, — словно вспомнив воскликну я и тут же задам этим товарищам вопрос: — Вы в детстве-молодости «утюжили»?»
«Утюжили? — не поймут они. — Ты о чём вообще?»
«Фарцавали? У иностранцев значки на жвачку меняли?.. Нет?.. Ну и хорошо. Я тоже нет. Но были и те, кто очень даже да… Вот они и рассказывали о местах таких фарцовок в Москве.»
«В 1977 году? Ты ничего не путаешь? Может это было в блаженную перестройку?»
«Нет. Не путаю. Это происходит именно сейчас, здесь, в этом времени. А началось всё это в конце 60-х, начале 70-х годов… Так вот, вся эта вакханалия, типа обмена вещей с Советской символикой на «блага» загнивающего запада, происходит как правило у гостиниц и в центре города, который в этом времени под жесточайшим контролем спец. служб.»
«И что?..»
«И ничего!.. Нет, конечно кого-то ловят для галочки, быть может даже кого-то сажают в тюрьму, наверное, но основная масса «неофициальных» («непрофессиональных») «утюгов» утюжит помаленьку и не обламывается.»
«Ужас! — вместе со мной с негодованием отметите Вы и дабы обратить на себя внимание, чуть покашляв попробуете вернуть дискуссию в русло и осведомитесь: — И к чему ты всё это говоришь?»
«Это я к тому, что даже в этом времени, у особо охраняемых объектах, прямо перед носом у власти, происходит чёрти что, так есть ли шанс попасться за распространение школьнику, ребёнку которого видят впервые, пионеру которого никто не знает и быть может не узнает никогда. Я думаю, что такого шанса практически нет. Единственное место, где это занятие будет действительно сопряжено с некоторым риском — вокзалы. Но к «окучиванию» столь «плодородной почвы» я собираюсь приступить сегодня аккуратно и без суеты.»
«Только сегодня?»
«Не только, но так как школы закрыты, то сегодня вокзалы… В понедельник-вторник собираюсь попробовать прошвырнуться по институтам и их общагам. В том числе раздумываю о «атаке» на МГУ, ибо там точно есть те, кто «заценит» творчество великого меня… — поделюсь я с Вами о ближайших перспективах самиздата, после чего прошепчу: — Всё. Не мешайте. Работаем…»
— Здравствуйте девушки. На отдых собрались? Молодцы! А Вы музыку любите? Слушаете? А какую?
— Леонтьева, — ответят девушки.