Золотая осень 1977 (СИ) - Арх Максим. Страница 71

Или нет… Не так… Как там в песне: «Ведь было всё у нас в серьёз второго сентября…» (речь идёт о песне Михаила Шуфутинского «Третье сентября.» прим. Автора.) …

Гм… Тогда не так… Получается, что второго сентября было всё хорошо, всё всерьёз, а вот третьего, как Никита Сергеевич пришёл к власти всё накрылось?.. Так?.. Это вроде лучше, но всё же… Кто там перед Хрущёвым-то был?.. Сталин?.. Гм… Нет… Сталин умер, и после него страну возглавил… эээ… вроде бы Георгий Максимилианович Маленков, который сейчас проживает на 2-й Синичкиной улице в Москве, а помогал ему в этом нелёгком деле Лаврентий Павлович Берия, который сейчас уже не проживает в этом мире, а покоится в одной из общих могил на Ново Донском кладбище столицы… Так, что же получается, что при них, то есть второго сентября, было лучше, чем при Хрущёве?.. Или всё же в КГБ эти фигуры будут отметены и считать будут со Сталина?..

«Во дела… Во меня понесло-то… Кстати, а что там у нас второго сентября-то было?.. Что было в день, типа — когда «всё у нас всерьёз»» — раздумывал я, нервно вбивая дату в поисковик…

Через три минуты прикрыл глаза и облегчённо выдохнул, ибо к счастью, этот день был самым обычным днём в мировой истории. Во всяком случаи какого-либо «сурьёзного кипиша» я не обнаружил, а посему за второе сентября можно было не опасаться…

Весь путь по дороге домой в Москву думал:

«Ну вот как так получается? Я ведь знаю тысячи песен. Тысячи не потенциальных, а «всам-делешних» хитов. Вот зачем я себе на ровном месте лишнюю проблему нашёл? Неужели нельзя было обойтись без этого?.. А сейчас что получилось?.. А получилась Саша, песенка о лучшей жизни до, или во времена, правления Хрущёва… Как отнесутся к этому «там», на верху?! Увидят ли крамолу в композиции про любовь? Захотят ли найти этого певуна, который поёт о светлом прошлом?..

Во беда бедой… Конечно, есть вариант, что я загоняюсь и всем там на это дело пофигу… Ловить меня собирались не за конкретную песню, а за распространение вообще… Хорошо бы… Но почему тогда на вокзале меня собирался «принять» не милиционер, а комитетчик в штатском?.. Вопросы, вопросы, вопросы, а ответов нет…

Нда… Как говориться: «Не всё коту творог, можно и е**** об порог!»» …

Глава 36

13 Сентября.

События дня:

— В Софии подписан договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между НРБ и ГДР.

— Умер американский дирижер польско-шотландского происхождения Леопольд Стоковский.

Москва. Перово. Утро.

Утро было прекрасное и тёплое. Милиционер был полон надежд и планов. Казалось, что жизнь бьёт ключом. В душе всё пело и плясало, хотелось бегать и прыгать, хотелось кричать на всю округу несмотря ни на что.

В таком прекрасном состоянии духа Денис Пахомов, обойдя стоящую у входа толпу ребятишек зашёл в здание отделения милиции.

— Оо… Это ты! Наконец-то! — воскликнул дежурный, увидев Дениса. — Тебя Соколов вызывает. Срочно! Велел, как придёшь, сразу к нему!

— Гм… — удовлетворённо ухмыльнулся милиционер в предчувствии повышения, а сам с раздражением подумал:

«И откуда же Соколов всё узнал? От стукачей мля, откуда же ещё… Их в отделении целая прорва!.. Главное, вчера, когда приезжал днём, ничего даже слушать не хотел ни о каком самиздате. Отмахнулся только и сказал, что мол завтра поговорим, а сейчас видишь ли, ему некогда. А сейчас что? Приспичило?.. Срочно ему видишь ли Пахомов понадобился…Учуял, где можно поживиться за чужой счёт, старый хитрый лис. Начальство оно и в Африке начальство — хитрожопые одни. Кто-то пашет. А эти только сливки снимают… Как только учуют «гешефт», так вот они, рядом и всегда на первых ролях. Ну, а если ошибся ты, если попал впросак, то не сомневайся, всё на тебя повесят и утопят без капли сожаления, лишь бы самим выжить… Сволочи одним словом… С другой стороны, если уж говорить откровенно, то был бы я начальником, наверняка бы делал тоже самое…»

— Давай, иди. А то он злой как чёрт…

— Да иду, я, иду, — сказал Денис и поинтересовался: — Слушай, а чего за дети у входа толпятся? Экскурсия что ль какая?

— Нет, — отмахнулся дежурный. — Они за какого-то Александрова пришли просить. Говорят, его в тюрьму, что ль посадить кто-то хочет. Непонятно ничего. Сейчас участкового вызвали, разбираться будет, — пояснил тот и занялся заполнением каких-то бумаг.

— С***!! Ты что б** творишь?! Кто тебе разрешил задерживать Александрова?! — кричал полковник на обомлевшего подчинённого тряся того за грудки.

— Я не задерживал никакого Александрова, — отмазывался Пахомов, совершенно не понимая в чём его обвиняют.

— Что ты с*** врёшь?! Я знаю, что ты вчера задержал музыканта Александрова! Ты же, мля, и сам мне это докладывал вчера в коридоре! Совсем заврался?! Говори! Задерживал музыканта?

— Эээ… да… но…

— С***! Зачем? Говори, зачем?! — неистово тряся подчинённого требовал ответа Соколов.

— Но у него фамилия не Александров, а Васин, — промямлил сотрясаемый и был отпущен.

— Как зовут того, кого ты задержал вчера? Имя!

— Александр Сергеевич Васин.

— Музыкант?

— Да. Наверное. Я точно не знаю. При нём были кассеты.

— Школьник?

— Да.

— Пахомов б**, ты какого хрена вообще арестовывать граждан надумал, тем более школьников? Ты кто? Участковый? Опер? Кто?

— Да, я.… — проконючил милиционер, но был прерван.

— Головка ты от патефона, вот кто ты! — заорал начальник ему на ухо, да так, что Денис чуть не оглох.

— Товарищ полковник, разрешите объяснить, — набравшись храбрости решительно произнёс полу оглохший, но в очередной раз его разумное предложение по прояснению ситуации было отвергнуто.

— Смирно! Заткнись, б**! Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь! — покраснев орал начальник и «подопечному» не оставалось ничего другого, как только вытянуться по стойке смирно, сжать кулаки и внимать.

Полковник вытер платом пот с шеи и потребовал:

— Отвечай немедленно! Отвечай честно! Кто разрешил тебе арестовывать и допрашивать пионера? Кто надоумил? Кто? Непосредственный начальник твой? Тищенко?

— Я сам, — опустив глаза в пол с комом в горле признался Пахомов.

— Сам с усам, а мне теперь всё разгребать за тобой б**!.. — вновь взорвался Соколов. — Говори, где взял наручники? У дежурного? Что молчишь? Я всё знаю, он мне сам признался!

Денис не проронил ни слова, ибо сдавать вчерашнего дежурного, который выручил его спец средством не хотелось и было не по-мужски.

— Так зачем ты его арестовал? — чуть успокоившись спросил Соколов и развернувшись пошёл к себе за стол.

— Я хотел поймать преступника, распространяющего самиздат, — пояснил свой поступок милиционер и чуть помедлив добавил: — И в конечном итоге, поймал его.

— Какого преступника? Ты о чём Пахомов? О Александрове? О ребёнке, который дал послушать несколько кассет своим сверстникам? Это он у тебя преступник получается?

— Я думал…

— Ни х** ты Пахомов не думал! Знаешь почему? Знаешь?.. Да потому, что нет у тебя головы твоей на плечах Пахомов. Нет у тебя твоей «бестолковки»… Понимаешь? Нечем тебе Пахомов думать, потому как вместо головы у тебя кочан с капустой!

— Да, но самиздат…

— Какой ещё к чертям собачьим самиздат?! Ты хоть песни те сам слышал? Что башкой мотаешь? Не слышал? Ну так послушай тогда! Я тебе их сейчас включу… Смотри, смотри Пахомов. Слушай, — сказал полковник и вставив кассету в магнитофон включил его.

Зазвучала мелодия…

— Вот тебе самиздат твой! Вот тебе белые розы… Видишь Пахомов? Чувствуешь самиздат Пинкертон недоделанный, а вот смотри, смотри, ещё песня, — возбуждённым тоном проговорил Соколов и нажал кнопку перемотки, — это песня Пахомов про седую ночь… Чувствуешь антисоветчину, мля…