Научи меня верности (СИ) - Рассл Алиса. Страница 22

«Интересно, какая она, его жена?» — мелькали мысли в ее сонной голове. Почему-то Ульяне казалось, что жена безумно любит Никиту, ведь такого мужчину невозможно не любить. Любит ли он жену? Наверное, да. Уходя из отеля, Уля думала лишь о том, что больше это никогда не должно повториться, и в то же время она понимала, что если Никита найдет ее снова, она не сможет ему отказать. Теперь не сможет. Он будто проклял ее собой. Но такой невероятной легкости и полноценности она давно уже не испытывала. И лишь понимание неизбежности омрачало все.

К моменту, когда Ульяна вышла из ванной раскрасневшаяся, Олег уже успел накрутить себя до предела. Подошел в попытке обнять, а она шарахнулась в сторону, лишь подтверждая его догадки. А ей было мерзко и до боли противно от себя самой за то, что вот именно сейчас она хотела другого мужчину рядом.

— Ульян… — Олег вновь протянул к ней руку, но Уля отпрянула, не позволяя коснуться.

— Не сейчас, пожалуйста. Мне нехорошо что-то и поздно уже, — повторяла она отстраненно, еще больше пугая мужа.

Как в прострации, Уля легла на кровать и закуталась в теплое одеяло с головой, словно желая спрятаться в этом коконе. А Олег прилег рядышком, стараясь не тревожить.

— Ты только скажи, — прошептал он в темноту комнаты. — Тебе кто-то сделал больно? Обидел тебя?

— Он спрашивает еще! — не выдержала Ульяна. — Сам, своими руками отталкивал меня все это время! И какого черта мы тогда к этому врачу поперлись?! Какого, я тебя спрашиваю, черта ты мотал мне нервы все это время, обвиняя меня во всех грехах? В бездетности?

— Я не обвинял…

— Да? — все же повернулась к нему Ульяна и уперлась в него горящим взглядом. А потом стала кривляться, изображая его низкий голос: — Это тебе надо лечиться, дорогая, я-то здоров, у меня все хорошо, я не буду ничего пить!

Последние слова вышли совсем тихо, словно последние силы покинули ее тело. Горячие слезы текли по щекам, но она их будто не замечала.

— А теперь ты думаешь, что купил таблетки и все отлично?! Я думала, ты поддержишь меня! Что мы вместе хотим этого одинаково сильно, а оказалось — ничего подобного. Иди ты к черту, Олег!

Она уже еле шептала, но каждым словом, словно ржавыми стрелами, попадала ему прямо в сердце. Но неужели она не могла понять, что ему тоже тяжело? Он загибается на работе, устает, но старается, насколько может. Да, он погорячился тогда, сказав, что не хочет лечиться, да и просто не видел смысла! Если все хорошо, для чего травиться таблетками лишний раз? Но и тут он готов был идти на уступки. Купил вон эту пачку. Даже выпил уже одну. А она, вместо того, чтобы обрадоваться, истерику ему закатила, и ведет себя, словно это он, Олег, виноват во всех ее бедах.

Ну, вот они и вернулись к тому, с чего начали. Снова сон в разных частях кровати, снова редкие фразы, брошенные как бы между делом. Отчужденность и холодность вместо тепла и нежности. Будто и не пытались они наладить свою жизнь несколько лет назад. И дернул же его черт переться к этому доктору? Жили бы дальше как жили! Так нет же… Хотел же как лучше…

Глава 15

— Эй, систер, ты с нами? — Вадик помахал ладонью перед носом Ульяны.

— Д-да, — Уля устало потерла виски, затем вымученно улыбнулась семейству и поймала недовольный, настороженный мамин взгляд.

Не первый вечер Ульяна проводит в компании родителей, что, по-видимому, очень настораживает маму, но Анастасия Викторовна не лезла с расспросами к дочери и все ждала, когда та сама расскажет, что же такое происходит у них с Олегом. Но дочь предпочитала делать вид, что все прекрасно, и на вопросы вроде "Где Олег и почему ты пришла одна?" предпочитала отвечать, что муж занят новым проектом и у него категорически не хватает времени. Поэтому-то Ульяна и хваталась за любую работу и пахала, как ишак. Вот и сегодня время полдесятого, а она у родителей, сидела и ловила осуждающие мамины взгляды. Анастасия Викторовна считала, что вечера надо проводить с мужем, даже если в семье разлад. А что ей, Ульяне, было делать, если даже смотреть в его сторону иногда было просто невыносимо? Нет, она не разлюбила, и видеть мужа таким разбитым было выше ее сил. Ей до горечи, до противного зубовного скрежета было мерзко от самой себя за то, что она была так неприлично счастлива в объятиях другого мужчины, когда ее родной и любимый все сильнее уходил в себя. Да, Олег тоже приходил не в духе и почти каждый их совместный вечер заканчивался либо скандалом и хлопаньем дверей, либо просто могильным молчанием. И лишь некоторые привычные жесты говорили о том, что муж все еще любит ее. Любит и тоскует по тем дням, когда они были счастливы. Он все так же готовил завтрак им на двоих, поджаривая гренки до хрустящей корочки, и оставлял специально для Ульяны вазочку с клубничным вареньем. Все так же муж писал ей сообщения время от времени, чтобы она не забыла одеться теплее. Он по обыкновению покупал ей любимый кефир, который пила лишь Ульяна в их доме. Только эти жесты не успокаивали, не вызывали улыбку, как раньше, а все больше поливали кислотой разорванную в клочья душу.

И лишь редкие встречи с Никитой, которые были все больше похожи на украденное чужое счастье, ненадолго приносили покой, заполняли пустоту, которая с аппетитами черной дыры каждый раз просила все больше. И Никита давал ей это с лихвой. Топил ее в ласке, укутывал нежностью, лечил, как мог, ее раны. Да только ей, Ульяне, это было все равно, что приложить подорожник к открытому перелому. Не спасало никак. Но она с жадностью голодного путника впитывала в себя все, что готов ей был дать этот мужчина. А потом, по возвращении домой, ей казалось, что однажды это растущее чувство вины раздавит ее, разорвет в клочья и развеет по ветру.

— Ульян, — Вадим снова потрепал ее по плечу и, заглянув в глаза, кажется, все понял. — Пойдем прогуляемся, мне надо сходить в одно место, составишь мне компанию.

И, не дав Ульяне даже возразить, решительно потащил ее в прихожую. Прощание с родителями вышло каким-то скомканным. Кажется, мама обиделась, что дочь так ничего и не рассказала. Ну и ладно. Да и как рассказать ТАКОЕ?

— Красиво, правда? — сказала Ульяна, вдыхая теплый апрельский воздух.

Сумерки уже опустились на город, и на улице стало по-весеннему холодно. Уля поежилась от прохлады и зашагала вперед, вслед за Вадиком, который весь вечер сегодня сидел чернее тучи. Он видел, что с сестрой творилось что-то неладное. Понимал и бесился оттого, что ничем не мог ей помочь.

Вадим толкнул массивную деревянную дверь и пропустил сестру вперед, помог снять пальто и передал гардеробщику — седовласому крепкому мужчине, — подхватил опешившую Ульяну под локоток и провел в зал. Он так давно хотел показать ей это место, где можно было посидеть и вкусно перекусить, при этом заряжаясь атмосферой времен рыцарей и королей. Ульяна удивленно рассматривала убранство ресторана и понимала, что совершенно не имеет понятия, куда ее привел Вадим. Так глубоко закопалась в своих мыслях. Она раньше никогда не была в этом заведении, зал которого больше напоминал ей средневековую таверну. Грубо сколоченные деревянные лавки и столы, легкий полумрак. Стены были украшены рыцарскими доспехами, а свет исходил из факелоподобных светильников, прикрепленных к стенам. Даже персонал тут был одет в средневековые костюмы. Женщины — в белые пышные блузки с корсетом и юбки в пол, мужчины — в светлые рубахи и коричневые брюки на шнурках. Атмосферно.

— Ты с ним, да? — спросил Вадим, когда они с сестрой удобно устроились и сделали, наконец, заказ. Чтобы гости неловко не сидели за пустым столом, улыбчивая молоденькая официантка принесла им по кружке пива, смущенно улыбнулась Вадиму. Но тот, кажется, даже не заметил ничего, настолько был встревожен Ульяниным состоянием. Женщина проводила официантку сочувствующим взглядом и посмотрела на брата. Да, Вадик был очень хорош и вызывал у женщин симпатию. Только вот сам Вадим все чаще на этих самых женщин не обращал никакого внимания.