Для тебя я Ведьма! (СИ) - Вечер Ляна. Страница 62

— Синьорины, вы так живо спорите. Надеюсь, это касается темы урока?

— Конечно, — Вале подскочила на ноги и состряпала кокетливую улыбку. — Мы с синьориной Гвидиче обсуждали любовную магию.

— Отлично! — покрутил пальцем. — Спускайтесь, познакомимся ближе, — предложение меня не касалось, он обращался к моей соседке по парте.

Сжав зубы, я смотрела, как птичка Вале вспорхнула с жёрдочки и торопливо засеменила вниз, где её ждал очаровательный лекарь. Убью! Сразу после урока умрёт Вале, а вечером казнь ждёт синьора Ландольфи. Так беззастенчиво улыбаться другой девушке на глазах у невесты…

— Синьорина Вале Манчкини, — представилась студентка, выставив вперёд грудь, навязчиво подчёркнутую корсажем.

— Чудесно! — лекарь плюхнулся в преподавательское кресло за громоздким письменным столом. — Итак, представим, что я стал жертвой любовного приворота…

— Вот так сразу? — Вале растерянно хлопнула ресницами, а я злорадно хмыкнула.

— Гвидиче, ваше время тоже придёт, — Ром отправил мне многообещающий взгляд. — Продолжим… Я стал жертвой любовного приворота. Потерял аппетит и сон, не могу избавиться от мыслей об одной очаровательной ведьме. Вале, вы должны определить, что со мной сделали.

— Возможно… — она закусила губу, — вас опоили любовным зельем.

— Исключено. Я ведь главный лекарь госпиталя инквизиции и не имею привычки пить всякую дрянь.

— Тогда заклинание! — синьорина чуть не подпрыгнула, вдохновлённая собственной гениальностью.

— Считаете? — Ромео вздохнул. — Ведьма обещала стать моей женой, вот только под венец не спешит. Представьте, Вале, я уже несколько месяцев схожу с ума желания сделать её своей. Похоже, что я околдован?

— Вы серьёзно? — до девушки начало доходить, что спрашивать по лекционному материалу её никто не собирается.

— Вполне! Неуд. Возвращайтесь на место.

Синьорина Манчкини с видом ошарашенного воробья засеменила куда послали, а я сглотнула вязкий комок дурного предчувствия. Ромео, чтобы тебя фавны… Он ведь обо мне говорил, и, похоже, останавливаться не собирался.

— Кто-нибудь из вас знает, что со мной сделала ведьма и как меня излечить? — обратился к аудитории.

Синьоры и синьорины студенты загудели, совещаясь. Никто из них не знал правильного ответа. Никто, кроме меня…

— Может, на вас порча?! — даже не поняла, кто выкрикнул эту бредовую идею.

— Мимо, — Ром поднялся на ноги, подошёл к первому ряду парт и отправил мне полный нежности взгляд. — Синьорина Гвидиче, возможно, вы знаете?

Встала, чувствуя, что сейчас упаду. У меня кружилась голова и во рту пересохло. Не знала, что задумал Ромео, и меня это дико пугало. По аудитории пронёсся коллективный шёпот — не мне одной были интересны мотивы поведения нашего многоуважаемого преподавателя.

— Давайте сразу неуд, — пролепетала.

— Вам меня совсем не жаль, синьорина? Я ведь и правда страдаю. Просыпаюсь по утрам в пустой постели, со вкусом любимой женщины на губах. Мне невыносимо больно от того, что я не могу сделать её до конца своей, — достал из кармана перстень, что когда-то дарил мне.

Я не могла посещать академию с такой драгоценностью на пальце — слишком подозрительно для простушки, а оставлять ценную вещь в казарме не решалась, потому и попросила синьора Ландольфи подержать перстень в сейфе у него дома. Ром тогда очень расстроился: он так хотел, чтобы я носила его, не снимая…

— К вам не применяли магию. Вы просто любите эту синьорину, — выдала правильный ответ и опустила глаза.

— Пять, Гвидиче, — синьор Ландольфи направился ко мне. Студенты загудели активнее.

— Ты что делаешь? — прошептала, когда Ром надел мне перстень на палец.

— С ума схожу, — прошептал мне в губы, коснулся коротким поцелуем. — Всё ты виновата, — едва заметно улыбнулся.

Аудитория дружно охнула. Святейшие печати, это был шквал удивления, что чуть не сбил меня с ног, но мой Ромео помог устоять. Впрочем, иначе быть не могло. В объятиях лучшего мужчины я превращалась в цветущую розу, какие можно отыскать только в Польнео — они всегда ярче, ароматнее, красивее, чем другие.

— Амэ, ты моя первая и единственная любовь, — слова синьора Ландольфи полетели гулкими птицами по амфитеатру. — Я не знал, что синьорина может быть настолько важна для мужчины, пока не встретил тебя. Сложно объяснить… — Ром сделал свою коронную паузу и опустился передо мной на колено. — Ты помнишь, я не специалист по серенадам, но я пытаюсь сказать, что люблю тебя сильнее жизни. Поверь, если станешь моей женой, это не изменится. Ты выйдешь за меня? Сейчас.

После этих слов я уже не слышала гвалт публики, а он был — в этом можно не сомневаться. Не видела раскрасневшихся от злости лиц синьорин-однокурсниц и забыла, что хотела промариновать синьора Ландольфи до полной готовности. Мой сластолюбец, только мой, и не так уж легко я ему досталась. Мы с Ромео слишком долго были рядом, но не вместе… и это, пожалуй, самое верное испытание для настоящего чувства.

— Да, — не могла сдержать улыбку. — Я выйду за тебя. Сейчас.

— Святые печати! — поднявшись на ноги, лекарь прижал меня к себе. — Гвидиче… я тебя люблю. Люблю… — повторял, смешивая слова с поцелуями, а я щурилась от его ласки, от переизбытка счастья и не верила, что так бывает.

— Мы прямо в аудитории поженимся? — огляделась, пытаясь понять, кто из моих сокурсников выступит в роли жреца.

— Карета подана, синьорина невеста, — синьор Ландольфи взял меня за руку. — Мы едем в собор, нас уже ждут.

— Ах, ты! — ругалась для вида. — А если бы я не согласилась?!

— Я бы тебя связал, доставил в собор и всё равно женился сегодня, — совершенно серьёзно заявил Ром и повёл меня к выходу из аудитории. — Лекция окончена. Всем пятёрки!

***

Весенний Польнео пах, словно букет свежесрезанных роз. Мы с Ромео ехали в карете, а мне ужасно хотелось выскочить на улицу, собрать город в охапку и бросить к ногам прохожих. Как иначе поделиться счастьем, что меня переполняло, я не знала. Мне предстояло стать супругой самого лучшего мужчины в мире, а это немаленькая ответственность. В груди стало холодно, и я вцепилась пальчиками в плечо Ромео:

— Великий Брат… Ром, у меня ведь ни платья, ни фаты…

— Они у тебя есть, — улыбнулся самой очаровательной улыбкой, подарив мне исцеляющее умиротворение.

— Ты всё-всё продумал, да? — сощурилась, чмокнув жениха в нос.

— Конечно. Гвидиче, у меня целая банда подельников.

С первой соратницей лекаря я познакомилась, едва успев выйти из кареты. Свою подругу Мими Эспозито знала отлично, а вот торопливую паникёршу с её лицом видела впервые.

— О, печати! — наша фурия тащила меня за руку в собор, а я только успевала перебирать ногами да оглядывалась на улыбавшегося Ромео. — Амэно, почему так долго?! До церемонии всего ничего, а нам ещё столько надо успеть.

— Что успеть? — перестала вертеть головой, Мими всё равно не отпустит меня обратно к Рому.

Эспозито не ответила, мы практически влетели в собор, и она затолкала меня в комнату, что находилась рядом с главным входом. Велев дождаться её, куда-то убежала, а я осталась стоять посреди помещения, которое больше напоминало клумбу, чем коморку в святейшем соборе. Целое море цветов — духов не нужно, аромат мгновенно пропитал кожу. Ахнув, приложила ладонь к груди — я смотрела на манекен, одетый в невероятно красивое подвенечное платье. Неужели для меня? Никаких пышных юбок, без лишней помпезности и переизбытка кружева — оно прекрасно! Сама бы такое выбрала!

— Шрошна подшонять по шигуре, — Мими вернулась переполошенная пуще прежнего, сжимая губами не меньше десятка портняжных булавок. — Ешо прыщёску надо шделать…

— Волнуешься больше невесты, — помогла ей избавиться от иголочек и сложила их на туалетном столике. — Вообще-то тебя следует покусать, Мими… Ты моя подруга или чья?

— Твоя, Амэ, — Эспозито вздохнула, — но ты не права. Так издеваться над влюблённым синьором! — округлила глаза. — Ты собиралась выйти за него, когда закончишь академию.