Хроники кладоискателей (СИ) - Яковенко Сергей Валериевич. Страница 16

  - Ты это в яме нашёл?

  - А то! И лежал он ближе к поверхности, у края, а дно я ещё не успел пройти, эти самые дятлы помешали.

  - Это ж серебряный рубль, Серёга! Обалдеть! Сколько ему лет-то?

  - Не знаю, года не видно. Надо отмывать от грязи.

  - Офигеть! Так, где ты аппарат-то дел, разбойник?

  - В траве лежит твой аппарат, не переживай. Выбросил, чтобы эти не видели.

  - Так чего ж мы тут до сих пор сидим? Хватай лопату и погнали!

  В этот раз Вовка убедил меня начинать со дна, и не ошибся. Сигналы шли один за другим, и практически все были цветными. Чего мы только не выкапывали! Через полтора часа карманы моего друга были плотно набиты водочными пробками, пивными и консервными банками, гильзами, времён отечественной войны, а фольги собрали просто невероятное количество! Клондайк! По всей видимости, сюда сбрасывалось всё, что оставалось от пикников. На мои уговоры подняться по склону и поискать повыше, упрямый Вовчик реагировал весьма скептически. Он настойчиво убеждал меня в том, что все клады лежат в самом глубоком месте самого глубокого оврага. Я сильно не сопротивлялся. К тому же копал, всё равно, он. А я, особо не напрягаясь, размахивал детектором как косой и наслаждался видом усердно работающего человека. Когда стало вечереть, у Вовки появились первые признаки экскаваторной болезни - ломка в пояснице и большое нежелание приседать к выкопанным ямкам. После очередной водочной пробки мой запыхавшийся друг-копарь тихонько пробормотал:

  - Гори они синим пламенем эти соболя, вместе с гривнами... Я спать! - и отбросив в сторону лопату, побрёл в лагерь. Руки безвольно свисали плетьми вдоль массивного корпуса, а ноги заплетались при ходьбе. Я оглядел место раскопок - весь овраг был перерыт, как после весенней вспашки.

  - Вовка! - окликнул я друга. Он медленно обернулся и вопросительно уставился на меня.

  - Слушай, я тут подумал... Просто на майские праздники родители меня приглашали к себе огород копать... А ты этот... Ну, теперь профессионал, типа...

  Вовка скорчил жалкое лицо и очень медленно поднял руку с выставленным средним пальцем.

  Ничего ценного мы в той яме больше не нашли, а отмыв позже серебряный рубль от грязи, смогли наконец рассмотреть год чеканки - одна тысяча восемьсот сорок второй, а значит монета была значительно моложе того клада, который мы искали, и не имела к нему абсолютно никакого отношения.

  Заночевать решили там же. Тем более, что Вовчик рухнул бревном в палатку и уже через пару минут оттуда доносился солидный храп.

  С самого рассвета мимо нашего лагеря, то и дело, стали проезжать машины с шумящими в них людьми, своими песнями и криками, вводящими нас в ступор. Осознать причину этого беспредела получилось только после проезда третьего автомобиля, из заднего окна которого развивалось красное знамя, а из открытого люка, визжа и неистово размахивая руками торчали две блондинки, одетые только в купальники и пионерские пилотки. Первомай!

  - Да уж... При таких раскладах придётся выходной устраивать. - Я задумчиво провожал взглядом веселящуюся компанию. - Не дадут нам сегодня покопать, Вова.

  - Ты ещё учти, что завтра будет продолжение! Народ с ночёвкой на 'майские' приехал. Так что смело умножай на два.

  Мы сидели на старом сухом бревне, слегка приунывшие и поглощённые думами о...

  Как оказалось, думы наши носили кардинально различный характер. Я размышлял о героическом трудовом народе, о его подвиге, пронесённом в годах, о великой советской державе, которую одни своим потом и кровью возвели, а другие разрушили... Думы же моего друга были о бабах. Он так и сказал, после недолгого молчания:

  - Бабу бы сейчас!

  Вначале я даже не понял о чём это он - уж слишком беспощадным был контраст, и сразу перестроиться на новую тему не получилось.

  - Чего? - спрашиваю.

  - Бабу бы, говорю! Видел, какие молочные железы из люков торчали? Ух! Огонь!

  - Начинается... - выдохнув, констатировал я, понимая, что Вовка и впрямь решил устроить нам выходные.

  - Да ладно тебе! Праздник же! Торопись жить, дружище! - с этими словами Вовка лихо вскочил и, потягиваясь, с улыбкой добавил: - Жизнь-то одна, Серый. А она такая короткая, уж я-то знаю, поверь... Давай-ка - в воду, мой юный друг! Купальный сезон объявляется открытым!

  И он рванул в сторону реки, крича во всё горло 'Врагу не сдаётся наш гордый 'Варяг', по пути разбрасывая в разные стороны снятую одежду.

  - Твою мать! Чёрт балахманный! - запричитал я, как будто меня кто-то заставлял лезть в воду, но в следующее мгновение побежал следом за другом.

  Глава 13. Машенька

  В далёком нашем детстве, в соседнем подъезде жила-была девочка со сказочным именем Машенька. Девочкой она была порядочной, а потому матом не ругалась, с мальчиками в подворотнях не курила и яблоки на садовых участках с нами не воровала. Однако полное отсутствие общих интересов с дворовыми мальчишками не делало её менее привлекательной в глазах последних, чем она была на самом деле. Короче говоря, влюблены в Машеньку были все ребята без исключения, а мы с Вовкой, казалось, нашли в её лице любовь на всю оставшуюся жизнь.

  Вечерами она выходила во двор в каком-нибудь чистеньком розовом или голубеньком платьице, выгуливала своего нелепого пекинеса по кличке Чуча, и, дефилируя мимо футбольной площадки или мимо школьных турников, на которых мы с Вовкой постоянно болтались, просто сводила нас с ума! В такие моменты, как-то сразу становилось стыдно за свои протёртые в двух местах старые кеды. Ну, или за когда-то бывшие модными джинсы, из которых уже давно вырос, и из-за этого можно было даже рассмотреть какие носки я сегодня утром надел. Подростковые комплексы давили колоссальным прессом на нашу с Вовчиком неокрепшую психику, создавая страдальческие настроения и порождая регулярное взаимное нытьё о переполнявших нас чувствах к прекраснейшему созданию господню.