Хроники кладоискателей (СИ) - Яковенко Сергей Валериевич. Страница 24
- Угу, - поддакнул я, продолжая хрустеть огурцом и не понимая, к чему тот клонит.
- От тебе и угу... Жизню проживашь, а умов не наживашь, - он, наконец, обернулся в мою сторону, - Вот скольки тебе годов зараз?
- Двадцать шесть.
- Ага... Ну, тады скажи мне, сынку, чтобы горилку пить, скоки зубов надобно?
- Да ни сколько не нужно, у вас и без зубов-то вон как хорошо получается! Как в сухую землю уходит!
- О! - протянул дед, подняв вверх свой костлявый узловатый палец, - А скоки зубов надобно, чтоб огурцом ту горилку захрумать?
Я чуть не подавился и с трудом проглотил недожёванный кусок огурца. 'Чёрт! Вот тупица!' - выругав самого себя, достал из кармана два варёных яйца, которые мне предусмотрительно вручила Оля, и передал их старику.
- О-о-от... Бачу, вже чуток поумнев! Трохи ума нажив, токмо не шибко много, видать, пока нажив. Ще трохи надо вправить.
- Это ещё почему? Вам яйца пожевать, что ли? Это, извините, не ко мне...
- Бог с тобой, сынку! Не надо мне ничаво жувать, а тем паче яйца! А лучше скажи, ты мне горилки вже наливав?
- Наливал.
- Ага... А я её закусив?
- Ну, нет, конечно! Вы же огурец не смогли съесть! За это извините, конечно...
- А теперь закусывать чем я буду, сынку?
- Да ёлки-палки, ну, яйцом же будете! Я ж вам яйцо для чего дал? Закусывайте! - чуть не срываясь на крик, выпалил я.
- О! - всё также безмятежно протянул старый маразматик и снова ткнул пальцем в небо, - Токмо скажи-ка мне, сынку, а что я этим твоим яйцом закусывать буду? А?
Я медленно и глубоко вздохнул, из последних сил сдерживаясь, чтобы не взвыть от отчаянья, затем налил деду полстакана водки. Тот принял из моих рук напиток и снова уставился в заметно потемневший горизонт.
- О-о-от... Ще трохи вправить осталось и можно тебе вже рассказы говорить, - продолжал издеваться дед.
- Ну, что теперь нет так, Прохор Матвеич?
- Как что, сынку?! Ты-то, видать, хворый дюже! Себе-то вон не наливашь, а токмо мне горилку в стакан подливашь!
Я не стал ничего отвечать, а просто налил себе водки, и даже произнёс тост: 'За примирение!', чокнулся с дедом и осушил свой стакан. Больше претензий ко мне не возникло.
- Прохор Матвеич, там вас Оля заждалась, волнуется, к столу зовёт. Может, пойдём в дом, а? А то нам с другом тоже уходить пора, засиделись мы у вас. Вы уж нас простите, если чем обидели, мы не специально. Не знали мы, что не разрешите здесь копать, надо было спросить, конечно - я положил руку на плечо старику и тот, будто внезапно проснувшись, легонько вздрогнул.
- Ты, сынку, в Бога веришь? - зачем-то спросил он у меня и даже обернулся ко мне лицом. В темноте его глаза, ввалившиеся от старости и худобы, казались совсем чёрными, а седые, косматые пучки волос, торчащие в разные стороны словно мочалка, придавали деду зловещий вид, который никак не сочетался с прежней комичностью.
- Верю, отец.
- Ага... - он дожевал яйцо, и вытер руки о штанину, - А в чёрта?
- В дьявола, что ли? Ну, раз в Бога верю, значит, и в дьявола тоже. Куда ж без него-то.
- О-о-от... В чёрта, значится, тоже веришь, - он на мгновение притих, и продолжил, резко повысив голос почти до крика, - Так чаво ж тогда ты, басурманин окаянный, к чёрту к этому сам на рога лезешь?! А?! - дед нервно задвигал желваками.
- Почему на рога? - я недоумевал, - Это вы сейчас о водке, что ли?
- Ну, а куды ж? На рога, конечно! Чаво в яр полез, дурко? Говори!
- Ну... Археологи мы... Раскопки там всякие... Копаем...
- Ты мне голову не полощи, я жизню прожил, бачу какие вы археологи! - он перевёл дух и добавил уже немного спокойнее: - Шо в тебе з рукою стало? Ну-ка глянь!
Я испуганно уставился на свои ладони, пытаясь рассмотреть что-либо необычное, но всё было в порядке: чистые, пальцы все на месте...
- А что с ними?
- От басурманин! Откеле ж мне знать-то что с ими? Это ж твои руки! Не наливашь деду, значится шось не то с руками-то!
- Тьфу ты! - не сдержался я и разлил водку по стаканам.
- Будь здоров, сынку!
Выпив горькой и закусив яйцом, старик продолжил задумчиво:
- Ведьму тутычки селяне колысь втопили. В яру омут тогда був, в нём и втопили. Давно, годов триста тому, може больше. Хлопцев молодых со свету сживала, паскуда. Придёт к ней кто погадать, чи ещё шо, она ему в ухо пошепчет, поколдует, а тот ночью тогда идёт и сам в том омуте топится. Меня ще бабка моя той ведьмою пугала, колы я мальцом бегав сюда с хлопцами у войну гулять. Говорила, шо она до сих пор ходит и детишек малых в реку заманивает. Так её, говорять, и не нашли потом! Втопили, а она там и пропала. Сгинула! Усем селом по дну искали, как у землю провалилась - нема!
К этому времени уже совсем стемнело, и над лесом взошла полная луна, заполняя всё вокруг холодным серебристым светом. Сказки деда Прохора очень гармонично сочетались с такой обстановкой, а алкоголь, в разы усиливший эмоциональный фон беседы, стимулировал нервы не меньше, чем фильм 'Вий', просмотренный когда-то в далёком детстве.
- Потом река в сторону пошла, - продолжал старик, - а вместе с нею и омут обсох, токмо яр этот и остался. В нас на огороде через ту ведьму, близко до яра, не растёт ничаво, окромя бурьяна - гниёт усё. Потому, мы картохи подле дома садим, там они добрые растуть, крупные и за селом ещё один огород с бабою держали, царство ей небесное. А тут не растёт. Место совсем гиблое, сынку. Люди говорять, черти ту ведьму под землю к себе потянули, специально ход из пекла прорывши, потому и не нашли её опосля. А ещё говорять, теперича, кто спустится туды сам, назад не повернётся - черти к себе заберуть.