Хроники кладоискателей (СИ) - Яковенко Сергей Валериевич. Страница 28

  - Предлагаю к реке! - вызвал я огонь на себя, представив очередную пьянку в компании Прохора Матвеевича.

  - Хм... А что у реки?

  - Как что? Лягушки, конечно! И комары! Что же ещё?

  - Ох и умеете вы, Серёжа, девушек уговаривать! Я согласна! - она засмеялась, пожала плечами и, держась за мою руку, спрыгнула со ступенек. С чувством юмора у девушки оказалось всё в порядке, что не могло не радовать. Жестом предложил ей уцепиться за свой локоть, чем та, не колеблясь, поспешила воспользоваться и мы неспешным шагом двинулись к реке.

  - А расскажи мне что-нибудь о раскопках! - с азартом в голосе попросила Оля, чем ввела меня в конкретный ступор.

  - О каких ещё раскопках?

  - Ну, как это о каких? О любых! Ты же археолог, в конце концов?

  - Археолог, археолог... - пробормотал я, на ходу пытаясь придумать какую-нибудь археологическую байку, но получалось только ругать себя за то, что приходится врать, - Знаешь, тут и рассказывать-то особо нечего. Но одно тебе могу сказать точно: когда ты поднимаешь из земли что-то, потерянное сотни, а может быть и тысячи лет назад, и берёшь это в свои руки, то начинаешь физически ощущать в этом предмете вес этих самых веков! Только представь: тысячи лет назад здесь - вот прямо здесь - жили совершенно конкретные люди, которые очень сильно отличались от нас с тобой. И люди эти были такими же хозяевами местных земель, какими сейчас считаем себя мы - славяне. Они говорили на совершенно другом языке, поклонялись каким-то своим богам, передавали из поколения в поколение свои традиции, нравственные устои и легенды о предках... Это был великий народ! Народ - завоеватель! Народ - покоритель! Сейчас его нет. Давно нет. Не осталось людей, не осталось языка, не осталось ни одного человека на земле, которого можно было бы с уверенностью назвать потомком великих скифов. И, всё же, иногда получается прикоснуться к той эпохе. И происходит это в тот момент, когда ты поднимаешь из земли предмет, потерянный две или три тысячи лет назад и понимаешь, что его потерял совершенно конкретный человек, при совершенно конкретных обстоятельствах, но очень и очень давно! А другой, не менее конкретный и не менее давно живущий человек, изготовил эту вещь своими руками! Он старался, прилагал усилия и фантазию! Он долго учился этому ремеслу, постигал все тонкости и вот он сделал, ну, например, наконечник для стрелы! Из бронзы! А сегодня ты, такой же конкретный, но уже современный, поднимаешь этот наконечник с осознанием, что ты первый человек, к которому он попал с тех давних пор! Невероятное чувство!

  Довольный своей находчивостью, а также тем, что всё-таки не пришлось врать, я нащупал в своём внутреннем кармане заботливо припрятанный наконечник и протянул его Оле. Она остановилась, уставилась на мою ладонь и, боясь притронуться, принялась рассматривать в ночных сумерках старинную диковинку.

  - Это что? Он самый? Скифский наконечник? - почему-то шёпотом спрашивала Оля.

  - Угу, он самый. Держи, не бойся! - и только после этих слов она решилась взять его в руки.

  - Такой маленький. Я думала, они должны быть больше. Боже мой! А ведь и вправду - ему же много тысяч лет! Просто чудо какое-то! Даже не верится, что я его держу.

  - Дарю, - великодушно провозгласил я, но Оля тут же отрицательно замотала головой и поспешила вернуть находку мне:

  - Нет, что ты. Я не могу!

  - Да бери, говорю, у нас этих наконечников знаешь сколько? Пруд пруди! Складывать некуда! Мы же археологи, ели-пали!

  Оля заколебалась, но я ещё раз настоял и она сдалась:

  - Я буду его с собой в сумочке носить. На удачу! Спасибо тебе... - она улыбнулась и проворно чмокнула меня в губы. Я аккуратно обнял её за талию и какое-то время вглядывался в самые удивительные глаза на свете. Её улыбка превратилась в лёгкое смущение, но противиться моим объятиям она не стала. Ещё мгновение я наслаждался видом её глаз и после поцеловал.

  Дальнейшая наша прогулка до самой реки и обратно вспоминается как будто во сне. В хорошем сне. В самом счастливом... Мы распрощались у порога дома. Оля ещё раз поцеловала меня, пожелав спокойной ночи, и оставила в полном одиночестве.

  Глава 20. Ночь

  Я стоял перед забором, отделяющим двор от огорода, и всматривался в густую и глубокую тьму майской ночи. Прохладный воздух проворно забрался за пазуху, покрывая спину бодрящими мурашками, и заставляя обхватить себя руками за плечи. Где-то там, совсем не далеко, лежит таинственное место, хранящее вековую тайну о серии загадочных смертей, несущее в себе жуткие отголоски ментальности наших предков, веривших в чертовщину на столько, что решились на настоящее убийство. Но даже не это меня поражало более всего. Я был до глубины души смущён тем, что я - взрослый современный мужчина, живущий в век космических и компьютерных технологий, имеющий в современном прогрессивном обществе определённый вес и репутацию, в конце концов, не бедный человек, стою здесь и... боюсь! Смешно подумать: чертей боюсь! Да что за бред, в конце-то концов!?

  Возмутившись собственной глупости и абсурдности ситуации, я, не без труда, отыскал во дворе лопату, накинул на плечи какую-то старую шинель и уверенным шагом направился в сторону оврага с твёрдым намерением расставить все точки над 'i'.

  Такой гаммы противоречивых ощущений я ещё не испытывал ни разу в жизни. С одной стороны здравый рассудок уверял меня в том, что я просто иду к самому обыкновенному углублению в почве, чтобы выкопать из земли то, что в ней находится. С другой стороны что-то в груди заставляло бешено колотиться сердце и учащённо дышать. Сверчки, видимо почувствовав мои шаги, смолкли и я двигался в полной тишине. Впереди почти ничего не было видно. В голове всплыли слова старика: 'Руки чёрные с под земли к тебе тянулись! Они ж тебя за ноги вже хотели хватать!'. Тут же ещё сильнее заколотилось сердце.

  - Век компьютерных технологий, - почти неслышно шептал я себе под нос, - старый дед, выживший и ума, век компьютерных технологий, люди в космос летают...

  Получалось не очень убедительно, и я даже начал подумывать о том, чтобы повернуть обратно и прийти сюда снова, но уже на рассвете, когда увидел под ногами край обрыва. 'Дошёл. Ну, вот и славненько. Сейчас обойду с другой стороны и копну разок-другой. Делов-то!', - убеждал я сам себя, сжимая покрепче древко лопаты дрожащими от волнения руками. Глубоко вздохнув, зашагал вдоль врага к пологому склону. Вдруг, в густой ночной тишине раздался еле заметный шорох. Я невольно остановился и стал настороженно вслушиваться. В ушах отдавались гулкие удары собственного пульса. Снова завёл свою песню сверчок. Решив, что мне просто показалось я, пусть и чуть медленнее, но всё же продолжил путь к дну омута и, дойдя до места, вонзил лопату в почву.