Украсть миллиард (СИ) - Матуш Татьяна. Страница 36

Велосипед оказался тем, что нужно. Он был, практически, бесшумным, во всяком случае, студент, чьи уши были заняты ракушками плейера, меня не слышал. И не видел. Он беззаботно жал на педали, глядя только вперед, а я следовал за ним примерно в тридцати — сорока метрах, мечтая лишь об одном, чтобы у этого олуха не спустило колесо. Впрочем, разбросанных гвоздей тут не бывает. Город еще не проснулся. Мы летели по, практически, пустому проспекту мимо больших старинных домов со «слепыми» окнами. Одинокий полицейский проводил взглядом сперва, вероятно, Гюнтера, а потом меня, следующего за ним. Что он подумал — неизвестно, наверняка запомнил, но с этим я ничего поделать не мог. Что ж, парень не поднял тревоги — и ладно.

А студент, неожиданно для меня, снова свернул в переулок… Впрочем, я уже давно оставил мысль, что парень в такое несусветное время торопиться в Университет на дополнительные занятия по химии.

То, что случилось минутой позже, заставило меня прижаться к стене, пытаясь, подобно хамелеону, слиться с ландшафтом.

Прямо на бордюре стояла высокая блондинка в коротком пиджачке и такой же джинсовой юбке, при всем при этом у нее были такие ноги и такая грудь, что я бы не удивился, если бы встал «лежачий полицейский». Увидев Гюнтера, дева призывно замахала рукой, а я чуть не свалился с седла: это была она! Фальшивая Холли Купер, моя случайная, но очень близкая знакомая из Малмеди. Вот попёрло!

Наблюдая за этой сладкой парочкой дальше, я сообразил, в чем дело — красавица Холли, или как ее там, застряла как та лиса из анекдота, две «бехи» зажали с обоих сторон ее «косметичку на колесах».

Пока студент справлялся с ее бедой, я напряженно думал. И пришел к выводу что дело — труба. Без вариантов. Вряд ли они встретились тут совершенно случайно. На лицо «преступное сообщество, именуемое в дальнейшем шайкой». И что мне теперь с ними делать?

Меж тем студент вырулил на дорогу, Холли что-то чирикнула в благодарность и, похоже, пригласила студента продолжить путешествие вместе. Потому что тот вылез из машины и принялся старательно пристегивать своего двухколесного друга. И тут я понял, что со слежкой пора завязывать. Какими бы они не были дилетантами, но машина — не велосипед. Не касаясь такой мелочи, что она гораздо мощнее — у нее есть зеркало заднего вида… И если следить за велосипедом на тачке — идиотизм, то пытаться следить за тачкой на велосипеде — это… такого слова не было ни в одном из известных мне языков. Шеф, все пропало…

Я сдал назад за угол и присел на бордюр, пытаясь сообразить, что делать дальше. А, просидев минут пять, понял, что хочу: во-первых, в туалет, во-вторых, есть и, в-третьих, вернуть в паркинг брошенного «Петю», пока его никто не поцарапал. Все это сделать можно было лишь в одном месте Мюнхена, в «Баварской Советской Республике» у деда Василия. Кстати, бравые стражи порядка обещали помочь мне с легализацией. Хотя, какое удостоверение будет хуже и опаснее: та фальшивка, которую слепил я или та, которую обещали смастрячить они, я еще не решил. Ладно, на всякий случай пусть будут обе, дырки не пролежат, а сгодиться могут.

Дед хлопотал у кофеварки. Не смотря на ранний час, он был уже давно на ногах, бодр, весел и полон планов на будущее. В этот раз он провел меня на второй этаж в небольшую квартирку, пристроенную в аккурат над пивной и принял как русский — русского, на кухне. Пока я с аппетитом наворачивал вчерашнюю картошку с салом, дед Василий позвонил Маше и, оторвав ее от сладкого сна, выложил всю правду-матку о ее студенте-двоечнике. Поохав немного и подумав чуть дольше, Маша согласилась со мной, что полицию вмешивать рано, предъявить ей пока нечего. А вот интерпол — уже пора. Фотографий Гюнтера, заснятых камерами внешнего наблюдения и того факта, что он летел по фальшивым документам в том самом самолете, вполне достаточно, чтобы господа из интернациональной полиции обратили на него внимание.

— Еще доброе дело для поросенка сделаем, не придется сессию сдавать, — фыркнула Маша и положила трубку.

— По чуть-чуть? — подмигнул дед, — за Нашу победу, а?

— Так аппарат-то Маша не выкинула?

— Куда ей! Только грозится… Так как?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Тогда чаю?

— Это можно.

В углу я заметил явно скучавшую шестиструнку.

— Разрешишь?

— А ты умеешь?

— Чего тут уметь-то? — удивился я, — ведь не орган.

Гитара признала меня сразу и отозвалась мягко и мелодично, словно кошка, которую неожиданно погладили. Самую малость подстроив струны, я попытался воспроизвести мелодию, которая пришла ко мне сегодня утром… Играть ее надо в соль-мажоре, однозначно. Итак: соль, си, ля, ре… как-то так. Получилось вроде бы неплохо: просто, немного иронично, даже слегка стебно и вместе с тем как-то очень искренне. Дед Василий внимательно слушал.

— А изобразить что-нибудь можешь? — он пошевелил пальцами в воздухе.

— Ну, Лондонский Симфонический оркестр навряд ли, — улыбнулся я, — А «что-нибудь» — запросто.

Дед Василий еще хохотал, весело и от души, как может только русский человек, к которому в шесть утра приперлись нежданные гости… А у меня вдруг, без всякой видимой причины, испортилось настроение. Просто рухнуло вниз, как тяжелый свинцовый шарик. И в следующую секунду подал голос мобильник. Первый, который Кролик подарил мне в Голландии. Я посмотрел на определитель, улыбнулся, все еще стянутым лицом. Звонок был приятным, так что же это за бес ударил меня под ребра?

— Да, Джин, — сказал я, — рад слышать.

— Рет, они меня схватили и угрожают убить, если ты не выполнишь их условия, — выпалила девушка. Ее голос звенел от напряжения, злости и страха.

— Что? — я невольно подался вперед, — Джин, где ты, что с тобой?

В трубке что-то зашуршало, Джин сдавленно пискнула, словно ей сделали больно, и в телефоне зазвучал уже другой голос, мужской.

— Ты слышал?

— Слышал, — подтвердил я, чувствуя, как лицо каменеет, а руки начинают подрагивать от желания кого-нибудь придушить.

— Твоя подруга у нас, — продолжал голос, — и ее жизнь висит на волоске.

— Это я понял, — кивнул я, усилием воли заставив голос звучать ровно, — а по существу что-нибудь скажешь? Или еще не придумал?