Ферн - Гринвуд Лей. Страница 37

Ферн хотела отделаться от своих навязчивых мыслей. Они смущали ее, даже пугали немного. Она отвернулась, чтобы Мэдисон не мог прочитать по ее глазам, что она думает.

Рука Мэдисона касалась ее плеча, и она чувствовала, как тысяча острых иголок вонзается в нее. Она всем своим существом ощущала его.

– Думаю поговорить с ним завтра, – продолжал Мэдисон.

– Я сама поговорю с отцом, – сказала Ферн, благодарная Мэдисону за то, что он Настолько озабочен ее судьбой, что старается защищать ее от отца, но и раздраженная тем, что он не спросил сначала ее разрешения на такой разговор.

– Но ты не станешь с ним говорить.

– Откуда ты знаешь?

– Ты вбила себе в голову, что для того, чтобы с тобой нормально обращались, необходимо работать больше, чем любой мужчина. Но ты всегда останешься только жалкой имитацией мужчины. Я полагаю, однако, что, если бы ты захотела, то могла бы стать замечательной женщиной. И весьма красивой к тому же.

Ферн не проронила ни слова.

Презрение Мэдисона ко всему тому, чего она с таким большим трудом добивалась в жизни, бесило ее. Знал ли он, как здорово она ездила верхом, как ловко могла заарканить быка, стрелять без промаха? Нет, не знал. Знал ли, чего ей стоило добиться уважения к себе со стороны мужчин? Конечно же, нет. И он хотел свести на нет все ее достижения одной фразой!

Ферн не могла больше злиться на него. Никто и никогда не называл ее замечательной женщиной. Никто не говорил, что она могла бы быть красивой. А ведь он видел ее только в штанах. Лишь сегодня она перестала расхаживать по дому миссис Эббот в шляпе.

– Почему ты так считаешь? – спросила Ферн. Она знала, что не надо быть такой любопытной. Мэдисон всегда говорит вещи, которые ей не нравятся. Она прекрасно понимала, но не могла справиться с собой.

– Что я считаю?

– Что из меня может получиться красивая женщина. – Трудно было признаться в собственном любопытстве. Он поймет, что нравится ей.

– Тебе надо поменьше бывать на солнце и ветре, чтобы твоя кожа перестала походить на древний пергамент. – Легкая улыбка появилась на губах Мэдисона – Ты больше похожа на индианку, чем на бостонскую даму.

Его палец прикоснулся к ее плечу, и она вся вспыхнула, как сухой хворост.

– Лучше быть простой индианкой, чем бостонской дамой, – фыркнула Ферн. – Индианки, по крайней мере, более сообразительные.

– Ты сообразительная. Это то, что мне в тебе нравится.

– Раньше тебе во мне ничего не нравилось.

– Я изменил свое мнение.

– Относительно чего?

– Относительно почти всего. Я все еще не хочу, чтобы ты одевалась в мужскую одежду, но я заметил, что у тебя отличная фигура. Если же на тебе будет надето несколько юбок, то она не так будет бросаться в глаза.

Ферн покраснела. До этой минуты она затоптала бы на своем коне любого, кто осмелился бы сказать ей нечто подобное. Но пальцы Мэдисона касались ее шеи, и это сводило ее с ума. Она не могла найти нужных слов, чтобы отвечать должным образом.

– Мне нравится, тем не менее, что ты сняла эту шляпу. У тебя прекрасные глаза. От пребывания на солнце они были налиты кровью, но теперь они просто замечательные. Большую часть времени они карие, но, когда ты злишься, становятся зелеными.

Он зажал ее локон между пальцев.

– Удивительно, что ты не обрезала волосы. Я хотел бы видеть, как они падают на твои плечи, и ветер развевает их у тебя за спиной.

Ферн не собиралась говорить ему, что волосы – один из атрибутов ее женственности, с которым она ни за что не хотела расставаться. Если бы она сказала ему об этом, он посчитал бы это слабостью, а с ним она и так уже проявила достаточно слабости.

– Я зацеплюсь за первое попавшееся дерево.

– Я представлял, как ты едешь со мной верхом, а не гоняешься за этими несчастными бычками. Ты что, ни о чем другом, кроме них, думать не можешь?

– Я вовсе не думаю о…

– Мне нравится, когда ты улыбаешься. Твое лицо при этом совершенно меняется. Тебе не идет хмуриться.

Его пальцы ласкали ее шею. Ферн думала о том, что она почувствует, если его пальцы коснутся ее голого плеча.

– Вспомни свой собственный совет, – удалось ей промолвить.

– У тебя ямочки. Я их раньше не замечал.

Ферн презирала эти ямочки.

– Они симпатичные. С ними ты больше похожа на фермера.

Если он и дальше будет продолжать в том же духе, то она пожалеет, что затеяла этот разговор.

Она еще не встречала человека, говорящего о вещах, которые ему нравятся, с таким презрением в голосе. В таком тоне Мэдисон мог говорить ей, что она похожа на бульдога, а не о том, что она исключительная девушка, которую он искал и не мог найти в Бостоне.

– Рада слышать от тебя это, – сказала она, – мне нравятся фермеры. От техасских скотоводов я не в восторге.

– Ты еще не познакомилась с моим братом Монти.

– Роза мне про него все уши прожужжала. Ей кажется, что он мне больше понравится, чем ты.

Она не хотела его обидеть этой фразой: это были слова Розы. Но то, что сказала, подействовало на Мэдисона, как удар тока.

Он отдернул руку и отодвинулся от Ферн. Это ее поразило.

Мэдисон даже представить себе не мог, как могут разозлить его эти праздные слова. Он никогда не ладил с Монти, но теперь просто хотел задушить его. Ему плевать было на то, что Роза любит Монти больше, чем его. Мэдисон не мог смириться с тем, что Ферн могла бы предпочесть ему этого забияку. Он уже думал о Ферн, как о своей собственности, и не потерпел бы, чтобы кто-то покушался на нее. Пусть даже этот кто-то далеко отсюда.

(Все это смешно. Если бы кто-то другой вел себя так, ты считал бы его идиотом.)

Может быть, но он ничего не мог с собой поделать. У него не было сил бороться с желанием, которое все усиливалось в нем, подобно жаре в пустыне. Он был заинтригован Ферн с самого начала, а теперь он просто горел от нетерпения прикоснуться к ней, обнять ее. Раньше он только хотел защищать ее, сделать ее счастливой. Она этого заслуживала, но теперь он желал большего. Прошло несколько дней и притягательность ее тела покорила его. Ему было уже наплевать – носит она штаны или нет. Он любил ее в любом наряде. У нее была узкая талия, крутые бедра и длинные стройные ноги, которые ему даже во сне не снились.

Она ходила, слегка покачивая бедрами, что не могло не волновать любого нормального человека.

Ему нравилось держать ее в своих руках, ощущая тепло ее тела. Ему нравилось целовать ее. Он мечтал о том, чтобы заняться с ней любовью.

Он уже не рассматривал ее как особу, бунтующую против своего пола. Он смотрел на нее как на женщину, которая возбуждала его, которая хотела, чтобы ее любили.

Но, даже испытывая невероятное желание к ней, он сдерживал себя. Он чувствовал, что должен быть осторожен с Ферн. Мэдисон смутно догадывался, что однажды какой-то мужчина ее уже обидел. В своем невежестве он мог обидеть ее еще сильнее.

А Мэдисон не хотел этого делать. У нее и так было достаточно горестей и так мало радостей. Он страстно желал заняться любовью с ней, но обрек бы себя на вечное воздержание от половой жизни, если бы причинил ей хоть малейший вред.

То чувство вины, которое выражали ее глаза, чуть не заставило его улыбнуться. Он сразу почувствовал себя лучше. Пусть ей будет немного стыдно за свои слова. Это говорит о том, что ей так же небезразличны его чувства, как и ему ее.

И он не возражал против того, чтобы она пожалела о том, что расстроила его. Она постоянно держала его на расстоянии. Может быть, сейчас тот самый момент, когда следует проломить брешь в стене, которой она отгородила себя от всего мира.

И он намеревался это сделать. Она слишком долго находилась в раковине, которую никто не мог разбить.

Но Мэдисон доберется до этого сокровища. И в самое ближайшее время.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ферн пожалела, что сказала эти слова. Мэдисон казался сломленным.

Нет, этого человека сломить невозможно. Разочаровать, огорчить, но не сломить. Если он не принимал что-то из того, что ему говорят, он старался изменить точку зрения собеседника.