Ферн - Гринвуд Лей. Страница 4

Ну, и пусть себе думает. Потом он поймет, как сильно ошибался. Она ему покажет.

– Как он выглядит? – спросил отец Ферн. Как будто его внешность играла какую-то роль. Важно то, зачем он сюда приехал. Но отец не очень-то огорчился, когда Троя убили. Он говорил, что Трои сам нарвался. Если бы его не убил Хэн Рэндолф, это сделал бы кто-нибудь другой.

– Он почти двойник Джорджа Рэндолфа, – сказала Ферн, ставя перед собой тарелку, – только не так широк в кости. Но даже если бы он не был зеркальным отражением своего брата, ты все равно сразу обратил бы на него внимание. Такой одежды, как на нем, ты никогда в жизни не видел. Клянусь, на его ботинках не было ни пылинки, а ведь он шел по нашей дороге. Может быть, канзасская пыль его боится? На нем простой черный костюм, но ты не поверишь, как он сидит на этом человеке. Кажется, он сшит прямо для него. Клянусь, у меня такое впечатление, что воротничок вот-вот его задушит. Он доходит практически до подбородка и твердый, как дерево. Таких воротничков он в Абилине не найдет. Или взять рубашку. Да она прямо потрескивает, когда он идет. Волосы у него густые, волнистые и такие же черные, как и глаза. Он высокий, но кажется еще выше, чем есть на самом деле, потому что смотрит на тебя сверху вниз, вроде парящего орла. Конечно, в суде, когда он встанет и начнет свою речь, это произведет сильное впечатление.

– Тебе не нужно было там болтаться и подслушивать, о чем он говорил с братом, – сказал ее отец.

– А я не подслушивала. Я прямо подошла к нему и сказала, что Хэна обязательно повесят.

Она налила в кружку кофе, добавила сливок и снова села за стол.

– Тебе не следовало этого делать, – сказал отец, отрывая взгляд от тарелки и переводя его на пустую кружку, давая понять дочери, что пора бы ее наполнить. – Что он о тебе подумает?

– Мне это безразлично, – ответила Ферн, наливая отцу кофе. – Пусть знает сразу: ему не вытащить своего братца из тюрьмы только потому, что он из Бостона.

– Он может его вытащить, – сказал отец, как только Ферн поставила перед ним кружку с кофе, и протянул ей пустую тарелку. – Немного найдется желающих повесить Хэна, если железнодорожная компания будет за него. Ты же знаешь, что он связан с железнодорожниками.

Ферн вернулась к плите и положила на тарелку отца еще курицы с клецками.

– Ты что думаешь, его отпустят только из-за того, что он связан с железнодорожниками? – спросила она отца, понимая, тем не менее, и сама, каких надежных союзников имели Рэндолфы со стороны железнодорожной компании.

– Я не сказал, что его точно отпустят. Я говорю: они могут это сделать. Кроме того, этот бездельник Трои не стоит всего того шума, который из-за него подняли.

Ферн поставила тарелку перед отцом и сама села доедать свой обед.

– В прошлом году, когда начался падеж наших коров от техасской лихорадки, ты был о чужаках другого мнения.

– Я своего мнения не изменил, тем более что эпидемия может повториться. Но мне кажется, техасцы и сами скоро переберутся в Элсворт или Ньютон. Думаю, к следующему году. Да что об этом говорить?

Он, вроде бы, начал терять интерес к разговору.

– Отрежь мне кусок пирога перед тем, как начнешь заниматься уборкой, – сказал он.

– Дело не в том, уедут они или нет, – сказала Ферн, направляясь за пирогом.

– Дело в том, – сказал ее отец, – что только такой врожденный дурак, как Трои, мог начать драку с Хэном Рэндолфом, который славится вспыльчивым характером и отлично стреляет. И, понятное дело, тот, рассвирепел, когда Трои оскорбил его отца.

– Но ведь он убил Троя, – сказала Ферн, возвращаясь к столу с большим куском слоеного пирога со сливочной начинкой.

– Мне не нравятся те, которые стреляют в людей. Но те, которые оскорбляют родителей, мне тоже не по душе… – Бакер отодвинул тарелку, протянул Ферн пустую кружку и взял свой кусок пирога. – Трои был задиристый, крикливый, хулиганистый сукин сын. И к тому же мошенник. Если бы он не был родственником, я бы никогда не взял его на работу.

Ферн вернулась к столу с кофе для отца. Она присела, сделала несколько глотков из своей чашки, но ее кофе уже остыл. Пришлось пойти вылить его и налить себе погорячей.

– Сколько раз я говорил тебе, что ты кладешь в кофе слишком много сливок, а потом выкидываешь их. Это же прямое расточительство, – отчитывал дочь Бакер, в то время как она убирала со стола. – В неделю ты выкидываешь на ветер пару долларов, не меньше.

Он встал и вышел на улицу посидеть возле дома, где было попрохладней.

Ферн было наплевать на то, что говорил ее отец. Людей убивать нельзя. А эти техасцы еще привели с собой больной скот с юга в Канзас, что было противозаконно. Они забивали скотину местных фермеров и похищали ее, топтали их посевы, крали сено и воду.

И несправедливо было то, что этот самоуверенный неженка, одетый, как картинка в каталоге Сиэрс и Рубек, нагрянул в их городок и надеется обойти закон только потому, что у него престижная должность в железнодорожной компании. И если этот красавчик думает покорить тут всех своей потрясной внешностью, то он сильно ошибается. Канзасские женщины ценят красивых мужчин, но дурачить себя не позволят.

В задумчивости Ферн поглаживала свои гладкие длинные белокурые волосы. Трои хотел заставить ее обрезать их. Он говорил, что они будут мешать ей ловить на аркан быков, если вдруг упадут на глаза. Она взглянула на портрет своей матери. Он стоял на столе рядом со стулом отца. Волосы, она чувствовала, делали ее более женственной. К тому же они у нее были точно такие, как у матери, и во имя этой связи с родным и давно умершим человеком, чей образ был знаком ей только по портрету, Ферн ни за что не хотела расставаться с волосами.

– Хэн у нас не очень разговорчивый, – говорил Джордж Мэдисону.

Они шли по направлению к тюрьме. Мэдисон старался думать только о юридической стороне этого дела, которое надо решить положительно для семьи, но чем ближе они подходили к тюрьме, тем громче звучало в его голове: это мальчик, которого ты бросил.

Никто его до сих пор в этом не упрекал. Но сам он наедине с собой вменял это себе в вину. Упрек постоянно присутствовал где-то в глубинах подсознания и мог проявиться на поверхности в самый неожиданный момент.

– Он никогда не был разговорчивым, и даже мама не могла выудить из него более двух предложений за раз.

Они шли по некоему подобию тротуара, среди толпы ковбоев, направляющихся в сторону манящих огнями салунов [1], а Мэдисон думал, что его братьям никогда не понять, почему он уехал от них. И ничто не оправдает его в их глазах.

– Может быть, ты все-таки расскажешь мне вкратце, что же случилось, – сказал Мэдисон.

– Да и говорить-то почти не о чем. Хэн поехал на юг, в сторону Ньютона. До дороге сделал объезд, минуя ферму, с хозяином которой мы поссорились. А когда вернулся, Хиккок арестовал его за убийство Троя Спраула.

– Спраул? Он случайно не родственник той особы, которая напала на нас возле гостиницы?

– Ее двоюродный брат.

Теперь Мэдисону стала ясна причина ее ярости. Она, наверное, думает, что он приехал спасать Хэна от виселицы. Вообще-то, так оно и есть, только он хочет доказать, что парень не причастен к убийству.

– Какие у них имеются доказательства?

– Один человек по имени Дейв Банч утверждает, что видел, как Хэн ехал в сторону покинутой фермы Коннора. Он говорит, что узнал лошадь Хэна. Когда чуть позже он услышал выстрел, то повернул назад посмотреть, не нуждается ли Хэн в помощи. Но, подъехав, увидел мертвого Троя, а Хэна нигде не было.

Мэдисон почувствовал некоторое беспокойство. Тысячи людей были повешены на основании куда менее значительных улик. Надо было выяснить врал ли Дейв Банч сознательно или просто ошибся.

– Что-нибудь еще?

– Хэн и Трои подрались накануне вечером из-за того, что Трои сказал что-то про нашего отца. Хэн грозился убить его, если он скажет это еще раз.